Шведская семья. Карамель

Владимир Жебин
   В тот вечер Марк Фёдорович с женой были в гостях у своих знакомых: то же супружеская чета, то же молодые люди, то же живущие вместе с родителями, которые всячески желали детям добра и только добра, при этом так старательно, что «худой мир» в доме не редко переходил в «добрую ссору». Именно поэтому Игорь и Лена, образно говоря — молодые хозяева, принимали своих гостей в своей спальне. Расположившись на двуспальной кровати
(между прочим, подарок всё тех же любящих родителей, впрочем как и вся обстановка в спальне), рисковали залить себя и подарок родителей горячим чаем. Играли в «дурака», «травили» пристойные анекдоты, но на фривольные темы, обсуждали своих знакомых... В общем тёплая, спокойная атмосфера. В общем. В частностях же атмосфера была немного более чем тёплая. Быть может от того, что всё происходило в спальне, на кровати все расположились несколько вольно, хотя в рамках приличий.
   Марк Фёдоровичу это нравилось. Он любил когда дамы не забывали что они — дамы.
Что в вечернем платье на приёме, что с кастрюлей у плиты, дама — всегда грациозна,- думал Марк Фёдорович бросая взгляды то на свою жену, то на жену хозяина дома. Нет, он их не сравнивал, просто было приятно находиться в обществе двух красивых женщин. Так не похожих друг на друга ни характерами, ни внешностью...
Дорогой. Как ты относишься к «шведской» семье? - явно игривым тоном спросила жена Марк Фёдоровича.
Да, ни как, радость моя. Я отношусь к русской.
Браво, - хохотнул Игорь.
 Нет. Я серьёзно, - жена Марк Фёдоровича изобразила капризного ребёнка.
    В этот момент за стенкой послышались демонстративно приглушённые голоса.
Похоже, старые куда-то подались, - произнёс в пол-голоса Игорь, - Надо выяснить куда и насколько, - и вышел из спальни.
Господи, как школьники!, - подумал Марк Фёдорович.
    Как только за Игорем закрылась дверь, Лена, неспешными шагами, с видом манекенщицы подошла к Марк Фёдоровичу, обвила его шею руками и наигранным тоном произнесла:
Так как насчёт «шведской» семьи?
   Марк Фёдорович растерянно и испуганно посмотрел на свою жену. Жена же, в точности повторяя манеру подруги, то же приблизилась к Марк Фёдоровичу.
     -Так как?, - и она поставила свою ножку на кровать, так чтоб ножка обнажилась как можно больше. Они выдержали небольшую паузу и видя смущение Марк Фёдоровича — рассмеялись.
      -Да ну вас, девки, с вашими шутками...
       -Какие шутки?!
       -Взрослые люди..., продолжали смеяться жёны.О! Это эстетство,- раздался голос Игоря, - Две гейши рвут на части клиента, в порыве страсти!
Как же — гейши! Скорее — Амазонки, -  произнёс Марк Фёдорович, пытаясь освободиться из объятий обоих дам.
Ликуйте, жители Багдада! - воскликнул Игорь, - взрослое население отправилось к Марье Семёновне. Это означает, что этот дворец — наш! На всю ночь! А, посему, вы ночуете у нас, - обратился он к Марк Фёдоровичу, - в программе: курение опиума!, в любой комнате; выпивка и закуска!, в любом количестве( в рамках холодильника), а так же танцы жён, наложниц и рабынь!
Как угодно! О, повелитель! - и жёны склонились восточном поклоне, наконец то освободив Марк Фёдоровича.
А поскольку, на востоке кухня — дело мужское, повелителю придётся быть и поваром, по совместительству. Ладно. Резвитесь, я мигом — и он подмигнув дамам
вышел из спальни.
     Марк Фёдорович решил последовать за ним, но дамы его удержали.
Допивай чай. Повар из тебя всё равно никудышный, - охладила его жена и отправилась на кухню.
    Жена хозяина дома, театрально заламывая руки, бросилась к Марк Фёдоровичу.
Наконец-то мы наедине! О, как призывно блестят твои глаза! Ах, коварный соблазнитель!
Да что за бес в вас вселился?! - Марк Фёдорович понимал, что всё это шутка, но внутри ощутил тревожный холодок. И главное, он чувствовал себя не уютно, от того что не знал как реагировать. Жена хозяина дома, тем временем, встала во весь      
 рост на кровати и разведя полы халата, переступая ножками, что выглядело весьма соблазнительно, пропела:
« … Частица чёрта в нас, сиянье женских глаз...»
   Затем, словно сбросив с себя маску, просто сев на кровати, обхватив колени руками и сложив на руки голову, нормальным голосом произнесла:
            - Милый. Я так долго ждала этот миг. С тревожным трепетом: вдруг ты отвергнешь мои чувства? Сколько красивых слов я берегла для тебя! Сколько раз, оставшись одна, я репетировала эту сцену. Старалась быть убедительной, чтоб не спугнуть тебя...
     Марк Фёдорович ощущал уже не холодок, а леденящий, всепроникающий, арктический холод и пустоту, как будто внутри всё исчезло.
     Глаза жены хозяина дома наполнилась влагой и блестели, губы нервно дрожали. У Марк Фёдоровича перехватило дыхание: как она была хороша!
Милый. Прости меня за мою грязь, за гадость. Я хочу быть с тобой, я хочу быть твоей, - её голос дрожал. Марк Фёдорович нервно сглотнул и тут она рассмеялась. Очень легко и очень весело. Спрыгнула с кровати и, когда обернувшись увидела Марк Фёдоровича, начала хохотать.
Эй. Что у вас там?, - послышалось с кухни.
    Марк Фёдорович попытался ответить, но из горла вырвался лишь хрип.
Анекдот про Вовочку! - и жена хозяина дома, просто зашлась в истерике. Но, истерика её длилась не долго. Вдруг она стала абсолютно нормальной и уже стоя в дверях произнесла:
Жди меня дорогой. Я приду к тебе, одетая в лунный свет, и ты окутаешь меня шалью своих желаний, - и исчезла за дверью.
     В спальне остался дурак разбитый параличом, то есть Марк Фёдорович. И в отличии от упорхнувшей дамы, которая переходила из полярных состояний просто мгновенно, Марк Фёдорович из своего выходил довольно долго. Может и не долго, но ему самому показалось, что прошла вечность, прежде чем он смог сообразить, что думает лишь о ножках жены хозяина дома. Они будто стояли перед глазами и так явственно, что хотелось коснуться. Да что коснуться!? - хотелось обнять, здавить, прижать, прижаться, целовать их...
       Но, тут оцепенение Марк Фёдоровича прошло. Не то что бы он этого хотел и волевым усилием... Нет, оно сошло само, покинуло Марк Фёдоровича как и дама: уколов сердце, разбередив душу.
       Еслиб жена хозяина дома вошла в спальню и спросила -  ждёшь милый?, - Марк Фёдорович искренно возмутился бы и очень убедительно и доказательно ответил бы, что не ждёт. Во всяком случае постарался бы ответить убедительно. Но жена хозяина дома не заходила, а Марк Фёдорович ждал, хотя и не признавался в этом даже себе. Он старательно прятал эти мысли поглубже, пытался думать о чём то другом. И в конце- концов, сказав себе, что идёт присоединиться к обществу, отправился искать её.
      Хотя чего особенно искать? В трёх комнатах не спрячешься и не заблудишься. Но, ночь, темнота, квартира не своя. Выключатель не нашёл, не расшибиться бы. Так, что там светится — кухня? Там хозяин квартиры с женой Марк Фёдоровича. Её голоса нет. Значит в ванной. Марк Фёдорович привык к темноте и до ванной добрался уверенней. Но её в ванной не оказалось.
Значит всё таки на кухне... - Марк Фёдоровича это сильно огорчило, - Значит просто посмеялась... - признал Марк фёдорович и отправился на голоса. И вдруг перед дверью в кухню он остановился как вкопанный: из кухни доносились звуки которые трудно не узнать. Видеть — то почти ничего не возможно — стекло в дверях не прозрачное. Просто два тела, скажем так — близко, но, это сопение и пыхтение не перепутаешь ни с чем. Какие чувства нахлынули на Марк Фёдоровича, догадаться не трудно. Не трудно догадаться и о его действиях. Конечно же, ворваться, вломиться, предстать, появиться. Ему по морде. Ну и что что он в два раза тяжелей. Всё равно. И ей - в глаза. В наглые, в бесстыжие... Нет не ударить. Боже упаси. И даже не плюнуть. Просто — посмотреть.
     Марк Фёдорович толкнул дверь. Не открывается.
Заперлись. Ну, тогда — держите!
    И смачно, со всей дури — ногой.
    Посыпалось стекло. Дверь осталась на месте. То что предстало глазам Марк Фёдоровича, его буквально пригвоздило к месту. По всему полу валялась обжаренная картошка, курица, возле духовки валялся противень. Хозяин дома и жена Марк Фёдоровича, нормально одетые, без следов хоть какой-то поспешности, изумлённо смотрели на Марк Фёдоровича. Жена держала в руках вату и руку хозяина дома, на разделочном столе стояла аптечка.
Ты чё? - спросил Игорь — сбрендил, что ли?
А чё вы заперлись? - то же изумлённо. Еле слышно спросил Марк Фёдорович.
Ах, ты Отелло доморощенный!, - начала жена — дверь наружу открывается. Баран ты заморенный! Рога что ли зачесались!?
А ты не ори. Сами тут сопение подняли...
Да я руку ошпарил! Сопение ему не понравилось... А где я стекло теперь до завтра достану?
     Марк Фёдорович понимал, что не прав и потому оправдывался особенно ожесточённо. И даже грубее чем нападали на него. Поэтому завязавшаяся полемика развивалась классически: слово за слово и вне логики. Атмосфера из жаркой стала взрывоопасной. И вот, в самый критический момент, когда развязка неминуемо должна была обрушиться на челюсть Марк Фёдоровича, женские руки, такие мягкие, нежные, несущие тепло и покой, совершенно естественно и незаметно оказались на плечах мужчин. И начался «танец рук», спутывая все мысли, лишив смысла спор, одурманивая, обезоруживая.
      Марк Фёдорович как-то не сразу, с запозданием, вдруг понял, что это руки не его жены и, что в комнате их не четверо, а всего двое. Причём он уже не за столом, а на диване и женщина рядом почти обнажена. И как же она хороша!
Хорошо-то как, Господи!, - чуть не воскликнул Марк Фёдорович, - Хотя не хорошо же так.
      Женский голос о чём-то ворковал, что-то шептал в самое ухо и не понятно что обжигало: слова, или дыхание. В глазах Марк Фёдоровича всё плыло, в голове шумело.
                -Как после пьянки — отметил Марк Фёдорович. Ни о каком сопротивлении не могло быть и речи. И вдруг прозвенел звонок.
                -Как петух в страшной истории., - и Марк Фёдорович проснулся.
        Он был в своей постели, один. Он растерянно оглядел комнату.
                -Приснилось же... Ух, чёрт!, - и он прошёл на кухню. Налил в чашку воды, сел за стол. На столе лежала записка:
                -Дорогой. Я до завтра у Игоря. К тебе с ночной придёт Лена. Вымой посуду, а то неудобно. Завтрак в холодильнике — достань и разогрей. Лиза.
                -Скотина, хоть бы посуду вымыла — подумал Марк Фёдорович, и вдруг осёкся: - Какая посуда!? Это, что ж - не приснилось...
                И вновь прозвенел звонок. Марк Фёдорович проснулся. Голова трещала, во рту «сахара». Жена улыбаясь смотрела на него:
                -Ну, что — тяжко?! Падишах ты мой шведский...
                -Какой падишах? - Марк Фёдорович пытался что нибудь понять сквозь головную боль.
                -Не помнишь? Ну и хорош же ты был вчера! Вроде пил со всеми, а опьянел... К Ленке приставал, всё в шведскую семью агитировал. Да так потешно...
                Марк Фёдорович лежал и ждал: может ещё раз проснётся....