Она любила ключи и закаты, но закаты, видимо, больше, потому что однажды растворилась в одном из них…
(из к/ф «Мои черничные ночи»)
Звон дверного колокольчика отозвался во мне каплями серебристого голоса…
В это время дня посетителей бывает немного, сегодня бар и вовсе был пуст. Первое весеннее солнце неверными лучами расчерчивало пол на неровные квадраты. Узор таял под ногами.
Из полумрака вышла девушка. Опущенные ресницы, темные волосы, с одной стороны закрывающие ее лицо. Она села у барной стойки, оперлась щекой на ладонь, по-прежнему не поднимая глаз, попросила двойной эспрессо. Подумала и добавила: «С коньяком».
Послеобеденное бездумье тяжелым шаром перекатывалось у меня в голове. Механически насыпая зерна в кофемолку, я никак не мог избавиться от ощущения липкой сонливости. Казалось, будто в темных уголках бара живут своей жизнью, дышат и движутся какие-то неявные отражения, тихие тени. Шепчущая в динамиках музыка обретала прозрачную оболочку, становилась текучей, разливалась по поверхности стола… казалось, если опустить ладонь, можно почувствовать, как она пульсирует легким светом… интересно, какая музыка на ощупь… гладкая, плотная, волнистая? Невидящим взглядом глядя на кофемолку, я вдруг очнулся от мысли, что зерна давно уже смолоты. Вот так всегда. Впадаю в свои ощущения и теряю чувство времени…
Девушка пила свой кофе так сосредоточенно, как будто от этого зависела ее жизнь. Ее совершенно не смущало, что других посетителей в зале нет, казалось, она даже этого не замечала. Я же не мог удержаться и тайком разглядывал посетительницу. Пряди волос, падающие на лицо, оттеняли его, придавая ее облику какую-то фантастичность. Легкое движение плечом, словно на момент ей стало неуютно или холодно, - и снова теплая непрерывность, скольжение линий, светлое спокойствие. Странное это, безмолвное спокойствие, словно невидимое облако, окружало ее, так что, слегка протянув руку, я даже смог почувствовать его на кончиках пальцев. Вздрогнув, это мягкое облако как будто стало больше, постепенно накрывая и меня. Замерев и даже боясь вдохнуть, я прислушивался к тому, как внутри рассеивается туман. Тревога, мучившая меня несколько последних дней, звучала все тише и невнятней, пока, наконец, окончательно не стихла. Тишина разрасталась из небольшой точки, медленно заполняя все во мне и вокруг меня…
- Вы не пишете стихи? – вдруг подняв взгляд на меня, спросила гостья.
- Ммм, стихи? – я пытался очнуться от недавних состояний, но у меня не очень хорошо получалось.
- Просто вы похожи на одного человека, который пишет… впрочем, не совсем пишет… скорее, он превращает в стихи все вокруг себя.
- Ваш друг? – не знаю, зачем, поинтересовался я.
- Друг? – девушка нахмурилась. – А вам никогда не приходило в голову, что некоторые виды взаимоотношений вообще трудно охарактеризовать каким-либо из известных человеку понятий… Как будто, люди просто не придумали… нужных слов… или имен.
- И не друг, и не враг, а так… - зачем-то пробубнил я слова песенки. Девушка неожиданно улыбнулась. Улыбка вспорхнула над барной стойкой легкой бабочкой, а потом растаяла в струйке пара, поднимающейся над черной блестящей поверхностью недопитого, все еще горячего, кофе.
- Мне хотелось бы думать, - сказала девушка, отодвигая от себя кружку, - что все, написанное и сказанное кому-то, рано или поздно будет им услышано. Что все… не бесследно и не напрасно. Понимаете? Все то, что люди отдают друг другу от души, не задумываясь над определениями, в простом порыве очарованности чей-то… внутренней музыкой. Чудом чьей-то жизни… В этом мире или любом из множества параллельных неизведанных миров…
Еще раз улыбнувшись, девушка положила на блюдце деньги и тихо вышла из бара.
Прозвеневший за ее спиной дверной колокольчик снова отозвался во мне серебряным голосом, но в этот раз голос тихо и внятно произнес «До встречи».
Я выбил чек и, сам не знаю зачем, прикрепил его к барной стойке.
Остаток дня я провел за привычной работой с тем лишь отличием, что по лицу моему практически бесконтрольно блуждала улыбка. Вечером вдруг пошел снег. Сверкающие алмазные точки кружились в персиковом свете уличных фонарей. Я вышел покурить, поднял голову и долго вглядывался в притихшее небо. Кто знает… думалось мне… может быть, прямо сейчас где-то далеко… в стране, названия которой еще никто не придумал… может быть…
В конце концов, как говорила героиня одного фильма, разве неправда, что все, остающееся после нас – это чьи-то воспоминания… ну или… просто стопка счетов.