Начало: http://www.proza.ru/2016/02/05/1560
Двадцать пятое февраля две тысячи двенадцатого года. За несколько лет до настоящих событий.
– Послушай, я еще раз это сделаю.
– Неисправимый оптимист. Ты стареешь, Пегас. Я не припомню случая, чтобы ты вот так вот кому-то поддался. Зачем тебе это? – Эвтерпа с любопытством смотрела на крылатого любимца.
– Может быть потому, что я ощущаю или предчувствую… да ты и сама, потом будешь с удовольствием бывать у нее.
– Она не пиит. А возраст? В таком не начинают. Неужели ты думаешь, что она сможет найти великолепие ажурных словосочетаний и литературных изысков, постичь тайну волшебного пера и таинство многомерности жизни? И потом, ты же не раз пытался, – муза накрутила золотую гриву Пегаса на руку.
– Пусти меня, Эвтерпа, для последней попытки. Она уже на пороге, но не знает в полной мере о своих возможностях. Ей непременно нужно волшебство. Она же, как девочка, верит в него.
– Я хочу на это посмотреть, – Эвтерпа забралась на Пегаса и через несколько мгновений они оказались на месте.
В углу огромного ложа, занимавшего полкомнаты, сидела задумчиво его протеже. На столике лежали закрытый ноутбук, зеркальце, какие-то бумаги, ручка.
– Она же даже не знает, как подступиться к поэтике.
– Эвтерпа, она вот-вот станет поэткой, Поэткой – такое даю ей имя. Смотри, – Пегас топнул копытом по столу.
В то же мгновение, новонаименованная, с быстротой девчонки, выпрыгнула из постели и, ударившись головой о колонну, схватила ручку и блокнот. На память она не надеялась, рифмы приходили быстро и так же быстро улетали. Открывать ноутбук было некогда.
Потирая лоб, Поэтка, в который раз, ругала себя за резкость движений: «молодость позади, и синяки на руках и ногах, а теперь, наверное, и на лбу, совсем не украшают даму постбальзаковского возраста. Ах, ладно, в глазах что-то».
Она не могла понять, что происходит. Зрение как будто померкло. Ей трудно было рассмотреть, что она пишет. Слова исчезали под каким-то сиянием, что ли. Испугавшись, Поэтка закрыла глаза, но и при закрытых глазах она видела это сияние.
Она снова начала писать: нельзя же упускать то, что вдруг нахлынуло такой, не известной доныне, волной.
Постепенно сияние разошлось по краю листа, как бы обрамляя его острыми лучиками. Стихотворение писалось легко. К середине его написания, лучи стали четкими и больше не мешали видеть слова, а к концу постепенно исчезли. Ей даже стало жаль, что они исчезли. При этом, она совершенно отчетливо понимала, что все это странно и не вписывается в реальность. Видимо, удар головой создал фееричный эффект этого чУдного сияния.
Муза присела на камень, опустив ступни в бурлящий не по сезону источник Иппокрена. Пегас прилег рядом. С кончиков его дымящихся крыльев, медленно стекали на землю, скатываясь в Иппокрену, капли золота.
– А ведь ты и меня мог выдать, конь сияющий.
– Я скрыл тебя облаком туманности. Она видела только золото моих крыльев. Да и не поняла она, что это были крылья.
– А если поймет?
– А кто ей поверит?
Продолжение: http://www.proza.ru/2018/01/06/2000