Оказавшись в жизни, по прихоти первого своего образования, экономистом, я страдал от атмосферной скудости своей профессии.
Каждой сфере человеческой деятельности присуща своя атмосфера. Эта атмосфера складывается из повседневности, из энергетики, из предметов, которые сопровождают дело. В экономике она есть, хотя и едва различима, можно даже сказать, что она там совсем жалкая. Вот, на белом экране телефона ползёт вверх зелёная линия графика, а красная – падает. Кто не прочувствовал – не поймёт. За этими графиками – движение миллиардов денег, ликование или ужас миллионов людей, биржи и банки, заводы и танкеры, небоскрёбы, стремящиеся в небеса, доллары и евро, а то и просто фермеры, выращивающие генетически модифицированные помидоры. Всё это построено на бешенном ритме, на движении, пронизанном страстью, особенной страстью, которую только и могут дать человеку деньги. Но всё же, если вдуматься и прочувствовать – уныло это. Нездоровая суета и томление духа таятся за всеми этими красно-зелёными стрелочками. И даже и такое удовольствие, как лицезрение этих стрелочек – удел лишь немногих экономистов, в большинстве своём сжигающих глаза в ровном холодном пламени компьютерного экрана, пестрящего однотипными таблицами и отчётами о продажах зубной пасты.
А есть занятия замечательные, особенные, по-настоящему атмосферные. Я помню свой единственный год в музыкальной школе. В старом здании XIX века, где скрипучие полы и высокие окна со стрельчатыми арками, в комнатах лежали инструменты. От тех инструментов пахло лаком, в них таились звуки, издаваемые из-за закрытых дверей; там были какие-то особые скрипы и особенный, прохладный полумрак коридоров. Там была большая библиотека со старыми книгами, на пожелтевших страницах которых были нарисованы феи с арфами, а под готическими шрифтами названий музыкальных произведений тянулись на многие страницы ноты… Или, например, у художников: статуи в коридорах, мольберты, холсты, краски (а запах масляных красок дороже любого парфюма), люди с рисунками и светящимися взглядами. Даже в старых медицинских вузах была, а кое-где и есть, своя атмосфера. Скелеты и пробирки, атласы анатомии человека, профессора в белых халатах.
Увы, но дело, проникнутое положительной атмосферой, традицией, творчеством – удел, к сожалению, редких счастливчиков. Уныло и плоско течёт жизнь на страницах квартальных отчётов, на безбрежно-белоснежных полях офисной бумаги. Я сбежал оттуда однажды осенью.