Смех нутряной-как предчувствие гражданской войны

Владимир Селянинов 2
 
*Иллюстрация:  "В подсистемах" художник Селянинов В.Н.


Валентин Петрович – подслеповатый и глуховатый, и кавалер «букета болезней» семидесятилетнего – получил письмо: «Заплатите налог, пеня растет!». А Валентин Петрович много работал мастером на линейном строительстве в местах, где зимой снег бывает по пояс, летом грязь непролазная. От таежного гнуса он пострадал много. А контингент на таких стройках?! Как минимум – одна судимость. Вот почему в его «букете болезней» видное место занимали расстройство сердечно-сосудистой системы, нервозноподобные состояния, сопровождающиеся повышенной раздражительностью. Была тахикардия, была бессонница. И вот он получает строгое, с печатью, письмо, где ему грозят.

Понятно, старый человек занервничал, если не сказать более, вспомнив, что он уже в прошлом году получал подобное письмо на бланке. И, кажется, в позапрошлом. За старый жигуленок, уже три года как утилизированный. Есть документ, наконец! Вот почему Валентин Петрович сунул ноги в валенки, вот почему он их решительно направил в один из офисов, которых в стране стало много.

Не будем утомлять рассказом о том, как старик в очередях выстаивал, с какой неохотой ему отвечали дамы из окошка и как отправили его разбираться на этаж выше. К другой даме – строгой и при погонах. А расскажем, как она, обеспокоенная содержанием таких вот праздношатающихся пенсионеров, смотрела на просителя, сжимающего крепко шапку.
- Что у вас? – взгляд она бросила оценивающий человека, но не вопрос, который он может иметь.
- Я третий раз плачу налог за машину, которую утилизировал. В законном порядке, - зная себя, Валентин Петрович старался говорить спокойно. Очень даже мирно с ноги на ногу переступал.
- Обратитесь ниже. Вам ответят, - хмурится.

На что старик без головного убора – как и положено ему быть в присутствии – стал объяснять, что уже был там. А теперь, если вспомнить о «букете болезней», то станет понятным, почему события далее стали развиваться стремительно. «Отстоял положенное, - уже с напряжением сказал Валентин Петрович. – И, вообще, сколько можно? – добавил.
–Это издевательство! - заметно громче.

Сидящая рядом со строгой дамой молодая дама, видимо, ещё только стажирующаяся, посмотрела на просителя как на нечто интересное, что может развлечь. На спинку кресла откинулась.
- Почему я должен платить налог за машину, которой у меня нет?! – не выдержал старик в старом бушлате монтажника. Подслеповатыми глазами сверкнул. А зря он так. Не надо было «сверкать»…

На это главная дама тоже откинулась на высокую спинку стула. Глаза повеселели. И это при строгом выражении лица! Многие возразят: невозможно такое. Да, было невозможно, а теперь стало очень даже возможно. Подслеповатый видит!
               
- Идите разбираться в окно номер шесть, - ухоженную руку она потянула к чашечке с чаем, с удовольствием отхлебнула из неё.
- Нет-нет, вы напишите мне сей же час письмо с теми же печатями, что я ничего не должен, - вскричал старый, советских времен, строитель. – Прочерк поставьте в графе «долг»! – можно сказать, с пол-оборота завелся.

Потом он стал выкрикивать, что он пойдет жаловаться. И что вы тут все сидите, и кто-то ворует деньги и пр., и пр.

Очнулся Валентин Петрович, когда холеная помощница сказала, щурясь: «Вы сами уйдете или охрану вызвать?». Хорошо отрезвляют эти слова праздношатающихся стариков из бывших строителей.

Выходя из кабинета, Валентин Петрович услышал голос начальницы: «Хватит, девочки. Давайте работать.»

Несколько дней старик не мог успокоиться, своего нервного срыва стыдился. «В глаза смеялись,- иногда бормотал, расхаживая по квартире.- И ведь, ну, никакой же управы на них нет!» - возмущался.
Не стоило бы об этом и рассказывать, если бы ни одно обстоятельство. Почему-то вспомнил Валентин Петрович в один из этих дней, как много-много лет назад, в такой же мороз, в их деревеньку мужики привезли с охоты большого волка. Живого, повязанного и с палкой в пасти. Он смотрел на окруживших его людей желтым глазом (другой был прижат к дну саней), понимая, что с ним станет скоро. Великая печаль была в его жёлтом глазу, откуда одна за одной – редко, но явно – появлялись слезы. Но неожиданно волк стал смотреть куда-то мимо присутствовавшего здесь мальчика Вали. Мальчик Валя посмотрел рядом и увидел девочку его возраста. Обмотанную шалью, обутую в сибирские пимы и со слезами на глазах. Девочка плакала потому, что у животного заметно вспухли лапы от крепкой перевязи и потому, что он всё понимал.

Грустное воспоминание. Грустная ассоциация между девочкой – душой чистой и теперешними дядями в строгих костюмах, смотрящими с экрана телевизора  весело … Конечно же, не хорошо успокаиваться тем, что воруют у всех. Грех это. Но такой он человек – этот старый Валентин Петрович. Простим его. Может, и нам когда простится.