Фарфоровая кукла с багровыми провалами глаз, хрупкая алебастровая балерина, держащая собственную голову, увенчанную жемчугами в тонких руках и прелестная пастушка в окровавленном, из-за разорванной грудной клетки, платьем небесно-голубого цвета, так вторящем оттенку её кожи- моя паства, окованная в льдистые стенки серванта. Эти нежные создания превосходно себя чувствуют за синей рябью стёкла. Все они появились у меня в разное время -кого-то из них я приобрёл на выставке, кто-то достался мне в дар, кого-то я приобрёл на блошином рынке. Но они не единственные мои подопечные. Россыпь экзотических бабочек обитает на стальных иглах, застывшие в немом крике боли.Они, огороженные от суетного мира хрустальной крышкой живут в царстве мёртвых, в стране тишины и покоя, но радуют глаз лимонной, с антрацитовыми подпалинами и изумрудной, с синей каймой расцветкой. На мой взгляд, мы прекрасно подходом друг другу и за долгие годы мы обрели с ними родственные души.
Вообще-то я директор сиротского приюта, не самого бедного, но пользующегося дурной славой в Лондоне. Мои воспитанники часто умирают. В приютах имеют место быть голод, холод и детские самоубийства. Увы, моё заведение-не исключение из этого печального правила. Но я не склонен недооценивать роль врожденного слабого здоровья и болезненной хрупкости, данной при рождении. В их смерти нет моей вины, и без помощи милосердного коллекционера по имени Смерть их ждут мучения и работные дома, в застенках которых они будут страдать болезнями и зачахнут раньше времени. Я ничего не могу сделать, чтобы изменить их судьбу, но я могу скрасить тяжкий удел некоторых из них. Конечно тех, что придутся мне по вкусу.
В забытом и пустынном месте, на берегу осеннего бушующего моря, перекатывающегося внизу темно- зелеными волнами, одиноко бледнеют могилки моих воспитанников. Здесь я могу бродить в одиночестве, имея в голове самые разные размышления, глядя на побледневшие от ветра и соленых капель, портреты моих сирот. Я вспоминаю здесь, как бы вырисовывающуюся из осеннего тумана кошачью грацию и хитрый прищур зелёных глаз маленького Александра. Я считал его незаменимым, но его быстро сразила чахотка. Напротив маленького деревянного креста лежит маленький фиолетовый цветок, все его лепестки в полной сохранности. Юная Луиза была хороша в своём розовом шёлковом платье-я её лично принарядил. Она была похожа на куклу своим малым ростом и субтильным телосложением, в сочетании с анемичной, сухой, как пергамент кожей. Она столь же прекрасно выглядела в гробу, увенчанной бумажными розовыми цветами. Я целую неделю тосковал о её гибели.
А ведь я давно мог бы покинуть столь мрачные места, в душе я мечтатель и странник волшебных миров, но это всего лишь несбыточные грезы.