Кузя жил в неблагополучной семье.
Его хозяйка пила, чаще в развеселой компании. Иногда даже работала - до первой получки.
Два ее сына-подростка подкармливались соседями, воровали в хлебном и ели закуску, принесенную собутыльниками. Летом они собирали грибы и крали картошку, морковь
и капусту с полей пригородного совхоза.
Кузя по странной рекомбинации генов имел облик безупречного тибетского терьера. Серо-серебристая шерсть с легким фиолетовым оттенком месяцев через шесть-восемь после стрижки превращалась в сплошные колтуны, сковывающие его движения.
И хозяйка, и мальчики Кузю любили и никогда не обижали. Пес спал с детьми под столом
на кухне, они сами туда определились, чтоб
не мешать матери жить личной жизнью.
В однокомнатной квартире иначе не разойтись.
Умный, предприимчивый и забавный Кузя кормил себя сам - садился у забора детского садика и демонстрировал все собачьи трюки.
С кухни ему выносили большую миску.
Раз в год по весне его стригли "наголо".
Первое время после стрижки Кузя мучился невыносимо, стесняясь своего нового жалкого облика: ставшего таким тощим хвоста, куцих ушек и тонких ножек. Потом все-таки все чаще, как раньше, лежал под лавкой у подъезда, но морду отворачивал в сторону, чтоб не видеть проходящих мимо.
- Что, Кузя, оболванили? На кого ж ты стал похож! - вопрошали сердобольные соседи.
- У-у-у-уау! - смущенно жаловался пес.
- Застенчивый он у нас! Стыдиться! -
поясняли мальчики.
Страдал Кузя недолго. Вскоре шерсть отрастала, и он становился лохматым и красивым.