Конкурсная работа. Номинация – Проза.
"Галактический сезон литературных конкурсов 2016", II этап.
Посвящаю светлой памяти моей бабушки Яхшыханум Мешхеди-Дадашгызы Зульфугаровой-Алиевой.
Тихим морозным вечером, сильно озябший Валера шел домой, совсем не чувствуя холода. За пазухой у него находились две бутылки водки и бутылка Хванчкары. Всегда покупавший азербайджанские вина, сегодня он нарочно взял грузинское, так как был серьезно обижен на азербайджанцев, точнее, на одного. Обижен не то слово. Он намеревался зарезать его – своего сокурсника и бывшего друга.
Валерий Шкурин и ВалехШукюров учились на нефтеперерабатывающем факультете. Сходство в имени и фамилии – единственное, что объединяло их. Валера был высокого роста, атлетического сложения, рыжий, веснушчатый, голубоглазый. Коренастый на голову ниже друга, Валех имел смугловатую кожу, черные глаза и уса. Застенчивый Валера нередко терялся среди самых близких друзей, тогда как Валех за каких-нибудь полчаса мог разговорить дюжину незнакомцев.
Однокурсники нашли общий язык в первый же день первого учебного года. Вопреки ожидаемому, знакомство завел Шкурин, проникшись теплотой к не единственному кавказцу в потоке. Дело в том, что он провел в Баку счастливые полгода, когда его мама Катерина состояла в гражданском браке с Поладом. Жили они в пригородном нефтяном поселке. Вот откуда любовь к черному золоту и азербайджанцу, хотя тот происходил глубинки республики.
Валера поднялся на пятый этаж, встал перед дверью и позвонил. Никто не открыл ему и не открыл бы, ибо жил он один. Минут через пять пьяный рассудок подсказал ему, что надо вытащить ключ из кармана и просто вложить в замочную скважину.
Неубранная, со старой мебелью холостяцкая квартира студента напоминала уголок исторического музея, экспонирующий быт среднестатистической советской семьи. Здесь прошли первые шесть лет жизни Валеры, которые он помнил смутно. Отца арестовали за неудачную хирургическую операцию.
Юная красавица Катя с сынишкой, оставшись без помощи в далеком сибирском уголке, запечатала квартиру и в поисках нового счастья помчалась на Юг. Счастье оказалось уже в одном купе. Возвращавшийся с сезонной работы Полад уговорил ее уехать с ним в Баку.
Дома Полада ждали с большим нетерпением. Еще в последних солдатских письмах из Дальнего Востока он сообщал, что хочет навсегда остаться в своем военном городке. Но после дембеля какая-то неведомая сила вернула его домой. Не прошло однако и двух месяцев, как парень снова приехал к берегам Ангары на стройплощадку. Работа хорошо оплачивалась, хотя сопровождалась определенными неудобствами. И вот наш непоседа принял решение вернуться в родной поселок и создать семью. Сия весть несказанно обрадовала Яхшыханум-халу. Но сын сообщил, что выбор невесты останется за ним. Ему непременно нужна была образованная, современная, если влюбится по уши, даже русская с ребенком.
***
Валера стоял на кухне с огромным ножом в руках. Вдруг он показался ему тупым для завтрашней затеи.
– Такой не убьет этого толстого чернож….
В качестве точильного камня юноша решил использовать полуметровый бюст Отца народов – подарок отчима, врученный ему со словами «Имя «Полад» обозначает «сталь», «булат».
Два дня назад Валера зашел к Валеху на рынок и стал выжидать подходящего момента для нанесения ему смертельного удара ножом или тяжелым предметом. Как известно, разборки между гастарбайтерами из Южного Кавказа в России – обычное дело. Время не заставило ждать долго, как азербайджанцы подняли очередной переполох. Шукюров скрылся от обидчиков, но, воспользовавшись суматохой, Шкурин украл разделочный нож у мясника Атакиши.
Поменявший профиль на торговлю овощей и фруктов, Шукюров в последнее время почти не появлялся в аудитории. Однако Шкурин продолжал общаться с товарищем, делая вид, будто не держит зла на него. Ну, вот настала пора свести счеты.
– Я корпел над философией. Слушал лекции дряхлого хрычаСеменыча. мне еле-еле трояк, а прогульщик-кавказец выкрутился по-кавказски на четверку. Мать этих Аристотелей, Гегелей, Аквинских и Блаженных! – разругался Валера, проводя оружием по Сталину.
***
Вдруг из затаенных уголков подсознания всплыли картины многолетней давности. Вот бабушка водит ножом о камню. Потом режет мясо на кусочки и, отделяя от костей, пропускает через мясорубку. А потом бабушка и внук плачут от рубленного лука. К фаршу добавлены рис, соль, перец. Какие причудливые мясные шарики со сливой внутри!
– Не слива, а нечто кислое и поменьше (1), – опровергает подросший Валерий.
Бабушка называла тефтели кюфте и клала в кастрюлю не сразу. Сначала варились цельные куски мяса с горохом, после снятия пены – шарики, а под конец – картошку. Перед подачей на стол бабуля подсыпала в блюдо пряности.
Полад вечно скандалил из-за специй, как бы мать не положила порчу в его чашу.
– Желтая пудра и сухая травка (2) делают бозбаш (3) вкусным. Зачем ругаешься с бабулей? – негодовал приемный сын.
***
Название блюда Валерий не забыл, так как Атакиши не раз угощал бозбашем его и Валеха.
– Как звали бабулю? Как?! Индюк! Забыл. Позвонить ей восьмого марта. Нет. Звоню сейчас же!
Валера застыл с трубкой, издававшей пронзительный гудок, похожей на гудок ремонтно-тракторного завода в поселке Полада.
– О чёрт! У них нет телефона! Ведь мы с мамой ходили далеко, в другой поселок, потому что у них даже нет переговорного пункта.
Вернувшись в комнату, парень продолжил «массировать» ножом мраморную спину Сталина.
– Жалко. Не поговорили. Даже не помню, как бабушку зовут. Она хорошая женщина! Хорошая не то слово!
Вдруг он оставил оружие. Его глаза расширились от изумления.
– Ее так и звали - Хорошая Женщина! Яхшыханум. «Яхшы» – «хорошая», «ханум» –«госпожа», «дама», «женщина», говорил папа Полад.
Он пошел на кухню откупорить вторую бутылку водки. Первую опорожнил за упокой Валеха, как только зашел домой.
– Выпью за твое здоровье, Яхшыханум, Хорошая Женщина, отличная бабушка!
***
– Не выпей! Нельзя. Тирибонок, – черезгода услышал приемный внук голос бабушки Яхшыханум.
– А ты большой женщин. Не знаешь, он нельзя? – кричала свекровь на Катю, плеснувшую в стопку для сынишки.
В дела сына и невестки она не вмешивалась. Прекрасно зная характер Полада и нрав Катерины, мудрая женщина просто ждала окончания романа под своей крышей.
И действительно, Катя, узнав от соседки в Сибири о скором освобождении Сергея за примерное поведение и апелляцию главврача, сидела как на иголочках.мысленно проклиная судьбу, она сказала вслух:
– Это надо отметить, сынуля!
Но Яхшыханум-хала вылила на пол содержимое стопки ребенка.
***
И вот, спустя много лет, по бабушкиному велению стакан и бутылка выпадают из рук студента. Кухня заполнена запахом водки. Парень сидит на табуретке, потупив взгляд. Он и без пролитой порции мертвецки пьян. За последние три дня он не брал в рот ничего, кроме ржаного хлеба, ветчины и алкоголя.
– Валех собирается в баню. Позавчера сам пригласил меня, Алешку, Колю и своихспекулянтишек. Сам оплатит, конечно. Женится, как видите. Я отправлю тебя к предкам! Ты думал, моя Лариса тебе достанется? – изрекался Валера в полубреду.
Он вернулся в комнату с непочатойХванчкарой.
– Сначала Полад искупается, потом я. А тебе не видать бани, чернож…!
Заливая вином статую Сталина, олицетворявшей уже отчима, страдалец приговаривал : «С легким паром, папа Полад!»
Вдруг ему показалось, будто Валех и Лариса лежат в обнимку на его кровати и смеются над ним. Чтобы показать, кто в доме хозяин, брошенный жених сначала громко закричал:
– Потаскуха! Меня заставила подождать до свадьбы, чтобы затащить его в мою постель?
Студентка пединститута, Лариса была двоюродной сестрой однокурсника Шкурина и Шукюрова, жила в общежитии. Они с Валерой познакомились на вечеринке, и вскоре жених предложил переехать к нему. Но дочь верующих родителей отличалась благонравием и предпочла только законный брак.
Еще до помолвки у Валеры появилась страсть к выпивке. Сначала по стопочке, потом по рюмочке, и так с каждым днем доза росла. И было чем оправдываться. Постепенно Лариса поняла, что с таким человеком ей не построить гнездышка.
Жених, как подобает интеллигентному человеку, знакомил невесту с друзьями. Поймав разочарованный взгляд девушки, Шукюров не упустил шанс и сделал ей предложение, покупал дорогие подарки, всегда приходил на свидание трезвый. А женщине этого достаточно для счастья.
Близкие родственники Валеха (чьи родители умерли много лет назад)восприняли новость с огромным облегчением. Он останется в России у тестя и не предъявит претензий на отцовское имущество.
Валера наносил ножевые удары по матрасу, одеялу и подушке:
– Получайте оба!
Перья разлетались по комнате. И вместо того, чтобы услышать крики ужаса любовников, он увидел бабушкину стаю.
***
У Яхшыханум-халы было около пятнадцати холмогорских и двадцати обычных гусей. Однажды Валера и Эльхан выпустили их и стали гонять по двору. Половина стаи поднялась в воздух, а большой белый гусак направился к приемышу и вот-вот набросился бы на него, как бабушка швырнула в птицу крышку бака.
Гусь отбежал в сторону и, зашипев от ярости, ущипнул руку Эльхана. Не ходивший в школу, мальчик завизжал от боли и страха.
***
Словно заново переживая это событие, Валера присел на кровать.
– Спасибо, Хорошая Женщина! Не своего защитила!
***
Жизнь в Баку протекала весело. Пасынок Полада завел много друзей среди родственников отчима. Он не знал, кто из дюжины ребятишек приходился бабуле ребенком, а кто внуком. Все называли ее меме (4). Он знал только, что сам он чужой, но совсем не ощущал этого. Не успел мальчик разобраться кто есть кто, как мама сообщила, что они скоро покинут Баку.
За два дня до отъезда Валере приспичило купить семечек и жвачки. Запершись в бабушкиной спальне, он начал рыться в ее сумке. Вдруг раздались шаги.
Мальчик ловко положил чужое добро на место. Когда Яхшыханум-хала открывала дверь, он уже стоял у окна.
– Что случилси?
Сообразительный ребенок, указав пальцем на остроконечные красноватые, похожие на кремлевские башни головные плиты, ответил с изумлением:
– Бабуля, я здесь Москву нашел.
Бабушка отвела его в сторону:
– Такой веш не смотри! Это не Моско, а могила. Дедушка там, наш Полад бабушка там.
Потом она достала из сумки рубль и протянула озорнику:
– Иди симичка гущи, жвачка купи!
Мальчик расплакался, увидев банкноту. Минуту назад он хотел стащить двадцать-тридцать копеек, а сейчас …
Яхшыханум-хала решила, что внука напугали ее слова о кладбище. Она нагнулась, провела раскрытой правой ладонью по полу, потом закружила ее над головой Валеры, прочитав молитву на непонятном языке.
***
Почему-то парень всегда думал, что азербайджанцы говорят на двух языках. Весь поселок изъяснялся на азербайджанском и еще на каком-то другом (5) языке. Его даже научили считать до шести.
Гуси постепенно возвращались во двор, и Бабушка пересчитывала их:
– Йекь, ду, се, чаhар, пендж, шеш.
По ее счастливой улыбке, наконец, мальчик понял: ни один не пропал.
Через десять лет после отъезда из Баку Валера, желая научиться считать на иностранном языке, спросил Валеха:
– Как "десять" по-вашему?
– «Он», – ответил тот.
– А на другом азербайджанском как?
– Что значит «на другом азербайджанском»?
– Да на другом. Там «йекь, ду, се».
– А! Шеш-беш, то есть нарды имеешь в виду? Там десять не бывает.
– Как это не бывает?
– Там Дальше шести не бывает.
– Шиш тебе! Считать не умеешь, поэтому и не бывает.
***
Сергея Валерьевича освободили через три дня после возвращения Катерины и сына. Жизнь больше не вернулась в прежнее русло. Супруги часто ссорились. До доктора дошла весть о южном романе жены. Вскоре он и сам, увлекшись молодой медсестрой, подал на развод.
Красавица Катя тоже нашла нового. В отличие от Полада, новый любовник не признал пасынка и не пожелал расписаться в ЗАГС-е, потому что на родине у него уже была семья.
Сын не разговаривал с матерью, приютившей дядю в квартире, которую оставил ему папа. После рождения сестренки отчим увез маму на побережье Каспия, но в другую республику.
***
Валера остался в сибирском городке на попечении старой Катиной тетки, в шестнадцать лет вернулся в свою квартиру. В деньгах он не нуждался, так как родители регулярно высылали ему необходимую на пропитание, одежду и карманные расходы сумму. Парень успешно окончил школу и поступил в институт.
И вот однажды благородный сын решил навестить родителей.
Зимние каникулы – самый раз побаловать себя южным солнцем. В Центральной Азии ого приняли ни тепло, ни холодно. Он не узнал родную мать. Здесь ее звали Кюбрабике. Она исправно совершала намаз. У Валеры тут были две сестры и брат. Бабушка Агчолпан тоже имела полсотни не то детей, не то внуков мал мала меньше.
Во время летних каникул Валера отправился в Новороссийск, куда перебрался Сергей с новой женой.
Надежда Федоровна приняла сына мужа лучше, чем он того ожидал. И здесь у юноши были сводные брат и сестра. Семья отца жила в тесной двухкомнатной квартире. Вскоре гость понял, что и здесь он лишний.
Парень вернулся домой и продолжил учебу. Но что-то сломалось в душе, жизнь начинала идти под откос. Раз рюмка, два рюмка, и ... До получения диплома оставалось полтора года, как инфляция хлестнула по сберкнижке студента, и не только. По институту разгулялась коррупция. Сначала Валех, потом Лариса создали нечто, похожее на оптимизм, но алкоголь пускал корни глубже, чем любовь друзей.
***
Лариса раз в неделю убиралась в квартире жениха, готовила его любимые блюда. Она уже давно решила разорвать помолвку. Как подобрать нужные слова, чтобы душевная рана когда-нибудь зарубцевалась?
Вопрос решился просто, когда Валех огласил свое решение:
– Ты не любишь его, а просто жалеешь:
– Это наша проблема. Прошу не вмешиваться.
Но уже на следующий день Лариса черкнула пару срок:
«Леруня, ты замечательный человек, достойный верной спутницы жизни. Извини: я не могу сделать тебя счастливым…»
Вечером ни о чем не подозревавший уставший Шкурин вернулся с зачета. В доме было тепло и чисто. Зазвонил телефон. Лариса попросила его посмотреть под статуэтку Сталина. Вот так и нашел он ее прощальную записку.
Наутро Валех прямо в глаза другу признался, что увел его невесту:
– Так будет честно. Вы с Ларой просто были помолвлены. А меня она любит по-настоящему. Я ее тоже, разумеется.
Брошенный жених был подавлен, но вслух произнес:
– Тогда желаю вам полного счастья.
Потом, вроде взбодрившись, Валера разложил нарды. Победившему в любви
Валеху уже было не до победы в шеш-беше, и он проиграл все партии.
***
Под грузом тяжких дум, Шкурин сел на диван и залился слезами.
пятилетний Эльхан также рыдал, но от боли. Валера принялся утешать друга:
– Тебя гусь клюнул. Подумаешь, в попе защемило. А меня жизнь растерзала на куски. Попроси отца зарезать обидчика. А я зарежу своего – твоего земляка.
Яхшыханум-хала наложила повязку на рану Эльхана.
– Бабушка, родная моя, и мне принеси бинт! – умолял приемный внук.
Эльхан заплакал еще громче.
Валера встал с дивана и подошел к окну. Он вновь хотел увидеть "свою" Москву – красноватые остроконечные головные плиты покойных.
Но за окном простиралась бесконечная белая сибирская даль. Не было никаких следов ни живых, ни бакинских "москвичей".
Комната, как мерещилось хозяину, была залита слезами. Он также слышал громкий вопль. Кто плачет? Эльхан? Вроде бабушка перевязала его рану. Маленький Валерка? Нет. Ведь бабушка дала ему рубль на семечки и жвачку.
Не будучи в состоянии выяснить, откуда исходил вопль, парень решил заглушить его магнитофоном или радио. Но не успел он отойти от старой радиолы, как грохнулся на пол. Подняться не было сил. Он ничего не сознавал и вскоре уснул.
***
Валера погрузился в яркий, со вкусом бозбаша реальный эпизод из жизни.
В детстве у мальчика часто болели уши. Однажды Яхшыханум-хала попросила Катю разрешить сделать ребенку туркечаре (6). Она приготовила вязкую кашицу из пшеничной муки и сырой нефти; подогрев его на слабом огне, залепила внуку больное ухо.
– Это халва-ме-неф (7). Болшеболно но не будет.
Поверх месива бабушка наложила теплую марлю и целлофан. Потом она надела мальчику шерстяную шапку. На следующий день Хорошая Женщина повторила процедуру с другим ухом. После это воспаления и след простыл.
И вот во сне юноша ел бозбаш, а успокоившееся правое ухо ощущало тепло лечебной халвы. Душераздирающие крики в квартире исчезли.
***
Утром Валера проснулся под негромкое пение радио. Игорь Корнилюк исполнял свой вечный хит "Дожди".
– Так и надо! – все говорят.
Так и надо! Сам виноват.
Я про нее забывал
И часто не замечал,
И, наконец, потерял.
Рассудок постепенно возвращался к парню. Он встал и почистил комнату. Голова раскалывалась. Он посмотрелся в зеркало и испугался. Лицо заросло. Глаза красные, выпученные, готовы вылезти из орбиты.
– Мама-миа! Допились до чертиков!
Потом он засмеялся, вспомнив историю в бабушкиной спальне.
– Такой веш не смотри!
Бедняга поплелся в ванную, побрился и принял душ. Голова всё еще трещала. Он вспомнил про любимый бабушкой цитрамон, которым она усмиряла головную боль. Отыскав в аптечке несколько горьковато-кислых таблеток, он проглотил их, запив теплой водой. Боль немного отпустила.
– Мир тебе или твоему праху, Хорошая Женщина!
Приемный внук дал себе слово окончить институт и найти работу в ныне независимой стране бабушки Яхшыханум. Ведь там его любили. Он получит специальность, которая там востребована. Приехав в Баку, он первым делом навестит бабушку дома или в «Москве».
Пригласительная на трюмо нагло напоминало о свадьбе экс-друга и бывшей невесты. Неугодный жених точно не пойдет на тусовку. Это уж слишком! Он спокойно взял карточку и бросил в мусорное ведро.
– Выбрала черномазого и пусть сама с ним разбирается. А я найду почернее! – решил он и позвонил Сандре Никсон.
Первокурсница из Мадагаскара была безумно влюблена в сибирские морозы и в Валеру. Но он не обращал на нее внимания. Примчавшаяся по первому вызову девушка поймала такси, и через полчаса Шкурин по доброй воле оказался в лечебнице для алкоголиков.
Парень и девушка долго прощались в коридоре больницы.
– Валера, мили мой, обешай бросит пит! Ми будем шасливи.
Валера, не выпуская Сандру из объятий:
– Конечно, мое черное золото!
05 (5).02.20 (6).
Примечания:
Имеется в виду бозбаш-туршусу – кислая алыча;
Желтый имбирь и сушеная мята;
Букв. «серая голова»;
»(старшая) мама» в бакинском диалекте;
Бакинский диалект татского языка, широко используемый в поселках Балаханы, Сураханы, Шувелян и др.;
Народная медицина, здесь, народное средство;;
Халва с нефтью.