Конкурсная работа. Номинация – Проза.
"Галактический сезон литературных конкурсов 2016", II этап.
Вжик… Вжик… Вжик.. Мерно шоркает метла по асфальту. Веники Семеныч вязал лично. Те, что привозили из ЖКХ, годились только на растопку, а в центре города, в благоустроенной квартире топить нечего. Куда девало свои метлы ЖКХ, Семеныча не интересовало. С заготовки метел для него наступала весна. Березовая, отполированная до блеска руками палка удобно лежала в отполировавших её ладонях. Весенний ерник веника не ломался, не крошился по асфальту. Мягко. Вжик…, вжик…, вжик. Сметается к бордюру сор. Сколько лет он уже машет летом метлой, зимой лопатой? Почитай двадцать. Нет, двадцать один. Двадцать нынче Светлане. Светланка. Мысль о ней солнечным лучиком собрала морщинки на лице Семеныча в улыбку. Эти морщинки не старили, а. наоборот, делали его моложе. Светланка.
Вжик… Вжик… Вжик… Солнце во двор. Заглянуло в окна верхнего, третьего этажа. Скакнуло зайчиками по черному, влажному от россы асфальту. Нырнуло, затаилось в верхушках деревьев. Ждет, когда проснутся люди, выйдут на улицу и тогда солнце обрушится на них полуденным июльским зноем. А пока оно по-матерински ласково. Светлое утро. Светлым обещает быть и день. Светланка.
Мысли прервал вышедший из подъезда мужчина.
-Доброе утро, Иван Семенович,
-Доброе утро Юра. Доброе
-Трудитесь?
-А як же. А ты спозаранку куда?
-В субботу одна дорога – на дачу. По холодку, да пока гаи спит.
Тихо заработал мотор машины. Чувствуется, что хозяин любит и холит её. Из салона едва слышно доносится песня; «Одинокий мужичок за пятьдесят, неухоженный….»
-Доброе утро, Иван Семенович.
-И тебе доброе, Танюша.
Татьяну, жену Юрия он тоже учил, учил и их старшего сына, Александра. Младший у них в пятый класс перешел как раз тогда, когда Иван Семенович ушел на пенсию. Ученики его выросли, кто-то, как был, так и остались лоботрясом, кто-то выбился в люди, но он, как и прежде, ко всем своим ученикам обращался на «ты».
Вжик… Вжик. Вдоль бордюра. Вжик.., вжик и мусор в кучке. Последняя кучка загружена в тачку. Не так уж и много собралось со всего двора. Полтачки.
Семеныч любил и дорожил этими минутами. Работа закончено, можно спокойно посидеть на заветной лавочке в глубине двора под старым дубом. Покурить. Дома не столько жена, сколько Светланка за каждую сигарету шею мылит. Так он и не злоупотребляет. Три, четыре сигареты в день. С утра, после обеда, перед сном.
Играет солнышко. Роса высохла. Посветлел асфальт. В небе ни облачка. А Семёныч вспомнил ту далекую осень.
Бывает такая пора, которой и звери не радуются. Осень кончилась, а зима не наступила. Предзимье. Иван Семёнович ушёл на пенсию. И застыл, как тот дуб в преддверии зимы. Листва пожелтела, а облетать не хочет. И лета не вернешь. Ни лета, ни лета. Овдовел Иван Семенович годков пять назад. Младший только школу закончил. А ныне отцом стал. Засиделся дед у внука на крестинах. Виктор порывался проводить отца, но Иван Семенович видя, как мечутся в глазах невестки тихие, неявные блики беспокойства, от сопровождения и от такси отказался.
-Не барин, на троллейбусе доберусь. И сам не шикарничай. « Наши люди на такси в булочную не ездят».
От остановки до дома пять минут ходу. Вот только ночь промозглая. Сеет сито дождя свет фонарей. По широкому бульвару гуляет ветер, качая голые ветви деревьев, покрывая рябью лужи. Ярко светятся витрины магазинов, сверкают, не радуя, радуги вывесок, черны окна квартир, только кое-где мерцают отблески, люди в тепле и уюте смотрят телевизор. На перекрестке светофор мигает желтым глазом. На лавочке полускрытой голыми прутьями развесистой ивы съёженная фигурка. Летом ива давала укромный уголок в центе города влюбленным парам, прятала их счастье от завистливых глаз, а сейчас она не в силах спрятать чужую беду, горе. Чужая беда, да мимо не пройдешь. Девчушка. В короткой юбочке, легкой курточке ветровке, волосы мокрыми прядями, на плечи, на руки закрывающие лицо. Иван Семёнович присел перед ней на корточки, Тронул за рукав.
- Тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе красная?
Попытался заглянуть в лицо. Но девушка согнулась еще больше, почти уткнулась головой в колени. И только пробегающая изредка дрожь по напряженной спине, да редкие всхлипы говорили сами за себя. Здесь уж не до шуток.
-Вставай. Вставай милая. Эк, что удумала. Вставай. Пойдём.
На миг приподняла голову. Оторвала руки от лица. Ответила зло и в тоже время как-то растеряно
-Куда? Мне некуда. Некуда идти.
-Куда-нибудь и пойдем. Вокзал рядом, правда, ко мне ближе. Обогреешься. А утро вечера мудренее, в крайнем случае, ночи теплее. Вставай.
Взял за локти, легко поставил на ноги.
-Пойдём.
Она покорно шла рядом с ним. Безразлично ступая в легких, отнюдь не осенних туфельках в лужи, вся сжавшись от ветра гнавшего стылую предзимнюю морось, которая к утру может стать порошею на первом, тонком ледке.
Придя домой ни расспрашивать, ни знакомиться Иван Семенович с девушкой не стал. Молча, напоил на кухне горячим чаем. Проводил в комнату сыновей.
-Устраивайся. Бельё в шкафу, плед на кресле. Туалет, ванная по коридору на кухню. Спокойной ночи.
Из своей комнаты слышал как шумела вода в бачке унитаза, потом в раковине в ванной. Но передвигалась девушка бесшумно. Не скрипнула ни одна половица старого деревянного пола. Не слышно было как открывались и закрывались двери. А он ведь толком даже не рассмотрел девчущку и имя не спросил. Неудобно было пялиться и сейчас он даже не мог вспомнить черты её лица. А впрочем, утро мудренее.
Утром девушка встретила его сидящей на кухне.
-Спасибо, вам. Я пойду.
-Пойдешь. Пойдешь. Держать силком никто не будет. Но, во-первых: Доброе утро. А во- вторых: надо бы и позавтракать. Ставь чайник, а я пока умоюсь. В холодильнике колбаса яйца. Можешь приготовить яичницу?
Наверное любая женщина осваивается в незнакомой обстановке быстрее всего на кухне. Впрочем, как и любой человек, который занимается хорошо известным ему делом. Иван Семенович вышел из ванной чисто выбритый, в свежей рубашке и в хорошем настроении. За окном стояла серая муть и, несмотря на то, что уже наступил по всем понятиям день (одиннадцать часов никак не утро) свет на кухне был не лишним. На столе в сковородке вздрагивала краешками белка, дозревая глазунья, в ней румянились кусочки колбасы. Выглядело вполне аппетитно.
- Наверное, познакомимся. Ты извини, что на «ты». Иван Семенович. Вчера говорил, но не знаю, запомнила или нет. Учитель. Бывший. Сейчас на пенсии.
-Елена. - Потом поправилась. –Лена. Можно Алена. Была студентка, - пожала плечами. - А сейчас не знаю кто?
-Так не бывает. Хотя в жизни всё возможно. Ты ешь, и потихоньку рассказывай.
От вчерашней, продрогшей и насквозь пропитанной дождем и бедой девушки мало что осталось. Невысокого роста? Да. Но не хрупкая барынька. Хорошо скроена, ладно сшита. И говорок деревенский, не бойкий, а немного протяжный, с непривычным городскому уху аканьем..
Дело по нынешним временам житейское. Хочешь учиться. Пожалуйста. Подал документы, заплатил в кассу за подготовительные курсы, за первый семестр, А собеседование вместо экзаменов заключается в том, что тебе объяснят расценки за сдачу, пересдачу, проживание в общежитие и прочие сборы и платежи. Первый курс Алена закончила успешно, обещали перевести на бюджетную основу. На это и понадеялась. Летом подработала, но не ходить же в колледж в фуфайке. Отца нет, а мать пьет. Оттого отца и нет. Вернее слишком много их, всех и не упомнишь. Четверо детей в семье, а отчества у всех разные. Братья в отцов пошли, живут своей жизнью. Только ей такой жизни не надо. Поэтому и учиться поступила. И училась бы, а тут ей заявили, что бюджетные места сократили, и она теперь обучаться будет на платной основе. Вот только сократили как-то странно, не в начале учебного года, а через два месяца, за которые ей даже стипендию выплатили. Так, этой стипендии, что бы оплатить за обучение на две недели не хватит. Отчислили и из общежития выселили. Собралась домой, а вчера на вокзале сумку украли. А там всё; и документы и остатки стипендии.
-Хоть вешайся.
-Ну, с этим делом не торопись. Да и грех это великий. Билет тебе, чай, не до Москвы. Надо будет, одолжу. Но это не выход для тебя. Уедешь, как потом документы восстановишь. В деревне то и отделения милиции наверняка нет.
-Нет. Участковый из райцентра раз в месяц появляется.
-Вот и я об этом. Допивай чай да пойдем мы с тобой, доченька, в милицию – заявление писать.
- Какая я вам доченька. Вы же.
- Не обижайся. – Не дал ей договорить Иван Семенович. – К слову пришлось. Да и молоды вы мне во внученьки. – Вроде, как обиделся. - Собирайтесь Елена… Как вас там по батюшке?
- Сергеевна. Но лучше без отчества. Не привычна.
- Как будет угодно.
Заявление в отделении милиции приняли, но обещать возврата украденных вещей и документов не стали. Раньше документы подбрасывали, а ныне каждая бумажка в цене.
- У вас что, совсем ничего не осталось? Все в одну корзинку сложили?
- Какую корзинку, сумка у мена была.
- Да это к тому, что все яйца в одну корзинку не кладут.
- А я и не клала. Еще большая сумка в камере хранения. Но квитанцию украли, а без паспорта со мной даже разговаривать не стали.
-Это и хорошо. А то ведь любой может сказать, что это его вещи.
При помощи дежурного старлея произвели изъятие из камеры хранения сумки Елены. Как она носила её одна, для Ивана Семеновича так и осталось тайной. Но в необъятном бауле, вроде тех, с которыми ездят челноки, было всё. От подушки и тапочек, до двухлитровой эмалированной кружки и чугунной сковородки. Отдельно был завернут в целлофан фотоальбом. В нем были не только фотографии, но в отдельном пакете студенческая книжка с зачеткой и какие-то квитанции.
-Ну вот, гражданка Савченко, Елена Сергеевн у вас на руках есть документ, удостоверяющий вашу личность. Укажем в вашем заявлении номер вашего студенческого билета и результаты следствия сообщим по месту учёбы. А пока извините, больше ничем помочь не можем.
Помогать ей дальше пришлось Ивану Семеновичу. Автобус в Еленину деревню ходил два раза в неделю и то если повезет. Перестраивалась вся страна. Переходила к рыночной экономике, автобаза тоже и если количество пассажиров было слишком маленьким, то рейс отменяли. Жалуйтесь. Кому? Да хоть президенту. Жаловаться Иван Семёнович как-то не привык, да и не на что. За несколько дней гостья его не объест, да и веселее вдвоем, чем одному в пустой квартире. Долго объяснять Елене это не пришлось, тем более, что другого выхода у неё не было.
Заинтересовала Ивана Семеновича история с отчислением Елены из колледжа. Когда-то кооперативный техникум, ныне колледж предпринимательства и в советское время был весьма престижным учебным заведением, а теперь, когда просочились сведения о присвоении ему статуса высшего учебного заведения, по рейтингу стал обгонять университет и институт транспорта.
В зачетке Елены преобладала оценка «Отлично», одна или две четверки общей картины не портили. И самое интересное то, что в студенческом билете отсутствовала отметка об отчислении. Савченко Елена Сергеевна все еще являлась студенткой второго курса.
- Елена, а ты в приказе расписывалась? Сам приказ в глаза видела?
-Нет, мне куратор сказала, что раз я не оплатила обучение, то меня отчислили, и комендант сказала, что бы я освободила место в комнате в общежитии..
-Да. Интересное кино. Но это подождет до понедельника. А пока отдыхай. Смотри телевизор. В такую погоду умный пёс хозяина на прогулку не потянет. Отдыхай.
Иван Семенович ушел в магазин. Хлеб, молоко он никогда не брал про запас. Ежедневные походы в магазин вошли в привычку. Иначе можно закиснуть в четырех стенах. Сегодня, несмотря на отвратительную морось, он отправился на рынок. Далековато, но хлеб в фирменном магазине совхоза «Комсомолец» вкуснее, чем с городского хлебзавода. Совхозный хлеб замешивался руками, пекся на дровах, продавался на вес. Он и на следующий день оставался пышным, не крошился под ножом опилками. А главное пах хлебом. Неспешно, согреваясь после уличной сырости, Семёныч побродил по рядам. В павильоне висел гул от сотен голосов. Как всегда в выходной на рынке людно. Но не было ощущения тесноты. Даже сутолока несла в себе оттенки доброжелательности, так бывало когда-то в праздничных колонах в дни первомайских или октябрьских праздников.
Елена в это время затеяла дома уборку. Пропылесосила, протерла пыль с мебели. Когда пришел Иван Семенович, она заканчивала мыть пол на кухне.
- Молодец Елена.
- Не молодец, а молодка.
Елена выпрямилась, смахнула со лба непокорную челку. Но похвала была ей приятна, хоть как-то оправдывала её присутствие в этой квартире.
-Молодка, так молодка. Заканчиваешь? Тогда мой руки и будем лепить вареники, я творог на рынке купил
В понедельник с утра пораньше Иван Семёнович взяв документы Елены отправился в городской отдел образования. Более тридцати лет упорного труда на ниве воспитания подрастающего поколения не прошли даром. Его прекрасно знали, уважали не только в области. Иван Семёнович не тряс своими наградами, но орденом «Знак почета» награждено не так уж много учителей. Заведующая его однокурсница. А друзей юности начинают по-особому ценить, открывая счет первым потерям, Когда на встречах выпускников называя имена - пьют не чокаясь. Воспоминаниям предаваться не стали. Ирина спешила. Быстро просмотрела документы и, вызвав зама, перепоручила ей Ивана Семеновича.
- Светлана Викторовна, вы, пожалуйста, разберитесь, когда и по какой причине произошло сокращение бюджетных мест по колледжу предпринимательства? Я что-то не помню такого. И по какой причине отчислили студентку Савченко? Кем и как обсуждались кандидатуры на отчисление? А я в администрацию, когда буду, не знаю. Я на вас надеюсь.
Несмотря на молодость, Светлана Викторовна надежды оправдала. Разговаривала с ректором колледжа даже излишне жестковато. Слишком явно было нарушение закона. О сокращении бюджетных мест и речи не было. Такие вещи обговариваются при составлении бюджета в начале календарного года на сессии депутатов горсовета и обычно не подлежат изменению до следующего года.
Ректор, сославшись на отсутствие информации под рукой, обещал перезвонить в кратчайшее время. И действительно, через час он сообщил, что произошла ошибка. Должна была быть отчислена студентка Савинкова и не по сокращению, а за хроническую неуспеваемость. С куратором, допустившим ошибку, проведена работа и на неё наложено административное взыскание. Студентка Савченко может приступить к занятиям хоть с сегодняшнего дня.
Елена от этой новости подпрыгнула с дивана и повисла на шеё у Ивана Семеновича.
-Иван Семёнович, миленький, спасибо. Вы волшебник. Я по век жизни буду вам благодарна. Хотите я по выходным буду приходить и убирать у вас в квартире. Хотите, я что угодно для вас сделаю.
-Делать ничего не нужно. Ну, а если заглянете проведать старика, буду весьма рад.
- Конечно. Конечно. Я в колледж побежала. Можно я потом за вещами зайду.
- Можно, можно. Беги егоза.
Всё ладно не бывает. В колледже перед ней даже не извинились, вроде, как ни чего и не было. А место в общежитии уже было занято. Поделать с этим ничего было нельзя. Так и осталась Елена у Ивана Семеновича. Денег он с неё брать не стал. Она же в оплату - взяла на себя хлопоты по хозяйству. Иван Семенович быстро привык к тому, что в квартире царит чистота и порядок, а обед готовится с вечера. Хлопот Елена не доставляла. После того как её выселили из общежития она почти перестала общаться с однокурсниками, которые смотрели на неё как на белую ворону. Дура деревенская в бизнес полезла, леди хочет стать. Так из неё бизнес леди, как из коровы скаковая лошадь. Комплексовать по этому поводу Елена себе не позволяла и компенсировала всё отличной учёбой.
Зима не торопилась. Дед Мороз забросил валенки на печку и ходил на детские утренники в сапогах. Редко когда выглядывало солнышко. Опротивевшая морось портила все представления о новогодних праздниках. Иван Семёнович принес и поставил дома ёлку. Последний раз он наряжал её перед уходом младшего в армию. А сейчас захотелось праздника. Елена не поехала на каникулы в деревню. Там на весь январь пьянка. Новый год, рождество, старый новый, крещение. Лучше бы не было этих зимних праздников. Одна головная боль. И все же Новый Год не прошел стороной. Первого числа с обеда пришли сыновья, поздравить отца, посидеть мужской компанией. Принесли полные сумки чашек, баночек с салатами и закусками.
- Да успокойся батя. Наготовили столько, что за неделю не съедим. А самое главное батя - повод собраться. - Басил старший.
- Не говори, Александр. Живем в одном городе, а месяцами не видимся. Всё по телефону, как бабы. - Поддержал младший.
- А тут теща прикатила. Дома Содом и Гоморра. Не так купаем, не тем кормим, пеленки не такие как надо. Спасибо Александр позвонил. Выдернул. О. да ты не один.
-Знакомьтесь. Едена. – Иван Семенович замялся. – Одним словом выселили человека из общежития, вот и приютил. Живёт в вашей комнате.
И обращаясь уже к Елене.
- А это мои сыновья. Старший Александр, средний – Андрей, младший – Виктор.
- Лена.
Когда тебя пристально рассматривают трое мужчин, то поневоле засмущаешься и девушка поспешила укрыться в комнате. Мужчины сами хозяйничали на кухне. Быстро почистили и поставили вариться картошку, разложили салаты, нарезали хлеб, наполнили рюмки.
- С Новым Годом!
- С новым счастьем.
- Здоровья тебе, батя.
- А почему мы девушку забыли. Неудобно как-то. Как её? Алена? Папа пригласи её к столу.
- Вот ты Андрей сходи и пригласи.
Посидели славно. Андрей и Иван Семенович по очереди играли на гитаре. У Елены оказался на диво прекрасный голос. Хорошо поставленный, своеобразный. Такой услышишь один раз и никогда не забудешь, не перепутаешь. Будешь хранить в уголке души, в памяти как что-то очень дорогое, ставшее родным, ставшее частицею тебя, твоего мира.
Сыновья одевались, толпились в коридоре. На прощание Андрей поцеловал Елену в щечку.
- Оставляем отца на тебя. Смотри, не обижай его.
- Угу. Обидишь Ивана Семёновича. Как бы он сам кого не обидел.
-Ну, всё. Разговорились. Ни кто, ни кого обижать не будет. А вы отца не забывайте. Заходите почаще. А не раз в год.
Сыновья ушли. Алена прибралась на кухне. Потом плескалась в ванной. Иван Семенович в темноте кухни курил у открытой форточки, когда она подошла, обняла. Прижалась к его спине. Они стояли молча. Когда он, выкинув сигарету, хотел расцепить её руки, она только сильнее прижалась к нему.
- Нет, нет. Я сама так решила. Не прогоняй.
Судить. Не нам судить. Кто без греха - тот пусть бросит камень.
Прогнать любовь. Первая любовь – приходит, когда человек не знает ей цену, поэтому порой уходит, оставляя после себя сладостную боль и раны, которые человек бережет, лелеет, бередит в себе. Последняя? Она не уйдет и от неё не уйти. На то она и последняя. После неё ничего не будет. А Ивана Семёновича ничего и не было. Дети, внуки? У них своя жизнь, в которую он допускался по выходным с правом совещательного голоса. С Еленой он ощутил себя снова живым, нужным. Дни наполнились смыслом, ожиданием. Он ждал Елену из колледжа. Ждал выходных, чтобы сходить с ней в театр или если позволяла погода прогуляться по аллеям старого парка. Это здорово, когда есть, что ждать от жизни.
Гламурным девицам, страждущим богатого мужа и атлета бой-френда Елену не понять. А она впервые встретила мужчину, которого не надо было бояться. Мужчину, не напивавшегося до поросячьего визга, заботливого и внимательного, на которого можно было опереться в трудную минуту. Мужчину! Ну и что с того, что разница в сорок лет? Она искала не игрушку для удовлетворения сексуальных утех, а отца для будущего ребенка. Чтобы родился здоровым, желанным, любимым, а не случайным, нежеланным плодом пьяной похоти.
Зима так и не наступила. Просто однажды утром солнечные лучи пробили тучи, нудная морось вспыхнула, засверкала и раскинулась в небе радугой. Весна!
Иван Семенович курил в открытую форточку, когда Елена подошла, обняла. Потерлась щекой о плечо. Постояла, слушая, как стучит его сердце.
- Иван. Иван Семёнович. У нас ребенок будет.
Она ни о чём не просила, ни на чём не настаивала. Иван Семёнович сам перестал курить в квартире. Собрал документы и чуть ли не на руках отнес её в ЗАГС.
Старший – Александр известие о женитьбе отца встретил в дыбки, говорил про светлую память матери, о старческом маразме и еще что-то такое, после чего Иван Семёнович выставил его за порог и попросил вернуться, когда тот успокоиться. Несерьезный Андрей посмеивался и намекал отцу, чтобы батя освободил в прихожей место для рогов.
- Андрюша, в моем возрасте рога не диво и не позор. А вот когда они у молодых на диво ветвистые, это зазорно.
Сказал, как сглазил. Через год у Андрея жена скоропостижно влюбилась и уехала со своим новым хахалем в первопрестольную. Страшная это сила любовь, даже детей оставила на отца. На время. Пока устроится.
Елена после рождения дочери брать академический в колледже не стала. Вернее не позволил Иван Семёнович.
- Учись. Учись. Как говорил великий Ленин: Учись надлежащим образом. Светлане не нужна мама недоучка.
Сам Иван Семенович нянчился с дочкой и заодно воспитывал двух внуков от Андрея. Андрей устроился работать вахтовым методом. Заработки неплохие. Месяц на вахте, месяц дома. Слава Богу, не запил. Не пустился в загулы, чего больше всего, зная несерьезность сына, опасался Иван Семёнович. Но с рождением Светланы и они с Еленой ощутили недостаток средств. Его пенсии и её стипендии стало не хватать. Возвращаться в школу Иван Семенович, несмотря на приглашения, не собирался. Той истории, которую он преподавал и которую любил, не стало. А врать он не умел и не любил. Попался ему в руки как-то учебник истории СССР. Полистал и ужаснулся. И не удивился. Издана в США. Написана белогвардейцем, бежавшим от красных через Крым. Белые и красные воевали за Россию. Каждый за свою, но - за Россию. А этот недобиток через Крым бежал в Германию, где сотрудничал с фашистами, потом спрятался под крылышко американского стервятника. И он учит нас истории? Какой? Какой истории выродок может научить народ, создавший Советский Союз, победивший голод и разруху, разгромивший фашизм. Ведь не одна Германия напала на нас. Просвещенная Европа желала уничтожить варваров славян, как племя, как нацию. Сейчас мягко стелют. Учат. Но с такими друзьями – врагов не надо.
Школа отпадала. Репетиторство? Так после его уроков врядли ученик получит положительную оценку в «демократическом» государстве. Выручил старый знакомый. Когда живешь в одном доме сорок лет, то, даже не зная фамилии, имени – отчества, можешь смело относить человека к своим знакомым, потому что каждое утро вежливо здороваешься с ним. Начальник ЖКХ удивился его просьбе. Предложил должность коменданта, техника-смотрителя или подобрать подобное, соответствующее опыту и образованию. Но Иван Семенович настоял на своём, сославшись на рекомендации врачей, что ему нужна посильная, на свежем воздухе.
Вставал теперь Иван Семенович рано и до ухода Елены в колледж, впоследствии, в институт предпринимательства успевал сделать основную работу. Что-то доделывал, пока Светлана спала в коляске на свежем воздухе, что-то после прихода Елены. Нареканий на его работу не было. Наоборот, со временем он и жильцов двух домов подключил к субботникам по уборке двора, посадке деревьев. А ребенок сам посадивший дерево никогда его не сломает, наоборот, будет в кровь драться с тем, кто пожелает тронуть на нем хотя бы веточку.
Росла Светлана. Маленькой с удовольствием помогала отцу, а когда заневестилась стала стесняться. Шла с подружками со школы, Иван Семенович окликнул её. О чём был разговор и не упомнишь, а кода она догнала девчат, кто-то спросил её.
-Это твой дедушка?
-Ты что? Это её отец.
С садистским удовольствием поделилась своей осведомленностью соседка и задушевная подружка Ирка.
-Такой старый?
-Никакой он не старый. - Обиделась Светлана.
-Старый, старый. Старше моей бабушки.
Между Ириной и Светланой легли эти слова ледяной стеной. Прозрачной, холодной, твердой.
Сама Светлана не замечала возраста отца. Сухопарый или по юношески стройный – это как посмотреть. Высокий. Седой. Но он все умел. Он был сильным. Он подбрасывал её под потолок и ловил. Он плавал и нырял как мальчишка. Она уставала в лесу, когда собирали грибы, а он, казалось, мог идти и идти без отдыха. Она не помнит, чтобы отец болел. Какой же он старый. И тогда назло Ирке она в воскресенье вышла и забрала у отца лопату.
-Я тоже буду чистить снег. Я хочу быть сильной.
-А ты уже стала ей. Сила не в мышцах. Сила в душе. И слабость в душе. И болезни начинаются в душе. Лечить и закалять, Воспитывать надо доченька сначала душу, а потом уж тело.
А вечером они всей семьей сидели в зале. Андрей играл на гитаре, Светлана на фортепьяно, Елена и Иван Семенович, сидя на диване, подпевали. Внучата слушали. Сколько таких вечерок согревало их сердца длинными, зимними вечерами. Да и были ли зимы? Был снег, был мороз, но никто не замерз в одиночестве.
Ласковые ладони закрыли его глаза. Спиной он ощущал тепло любимой женщины.
-Елена.
-Опять куришь!?
И эти слова, эта забота о нём теплом отозвались в его сердце.
-Заждались мы тебя. Пойдем завтракать, а то остынет.
Не остынет. Июль. До зимы еще далеко. Да и будет ли она. Синоптики грозят всемирным потеплением. Будет не зима, а одно предзимье.
А седина в голову, не радикулит в спину. Переживем и предзимье.