«Утрата Отечества – плодотворное поэтическое переживание».
…сказал когда-то давно пожилой эмигрант, интеллектуал и насмешник, с хрипловатым, сочным баритоном, но без лица и прочих подробностей тела. В иначе выгнутых пространствах, где все они обитали, все эти голоса и мысли с именами и фамилиями, особая тоска ныла свистящей сурдинкою в рифмах и отблесках языка, не ладного там, не годного там к эху… но там была свобода. Свобода от Отечества.
...там, где поэзия эта освобождалась от живого языка и обретала невиданную свободу вне жестокого бытия следствий, где не было убожества повседневной логики и страха, где не было плотной звуковой волны, напоминающей ежеминутно о множествах гудящих, где он, уехавший, один был хозяин несметным рифмам... где взамен убирался пустяк, морщинка от глаза и никому не нужное круглое «О», и тоскливо скрипящее «И», где не было этих жёстких и пыльных насекомых, что роются в твоих и только твоих словах и высасывают и сосут из них совсем не то, что оставлено для них...
...тот самый холодок из-за окраины, та самая зазубрина дороги, которая завернёт уголок сомнения не туда и на пару минут утянет зрачки в пустынную поросль боковых пространств, то самое бесстрашие глядящего среди видящих и говорящего среди слышащих. Как хорошо не иметь ни родителей, ни детей! Они мешают, цепляются, заставляют думать.
Зеркало – это эмиграция. Любое плодотворное поэтическое переживание – это утрата Отечества.
«Другие тоже мечтали, чтобы кратчайший путь к отчему дому лежал прямо здесь и не был наполнен препятствиями более серьёзными, чем холмы или горы, но только путь – есть путь, и он не имеет конца» – сказал уже кто-то совсем другой, и совсем по другому поводу, и на другом совсем языке. Но сказал справедливо.