Конкурсная работа. Номинация – Фантастика.
"Галактический сезон литературных конкурсов 2016", II этап.
Часть II.
Мерген, отправленный предводителем каравана проследить за тем, что будет делать младший сын кагана с пленниками, с удивлением наблюдал за странными действиями Алдара.
Юный маг чертил перед лицом пленника какой-то знак, потом разрезал ножом спутывающие его веревки. После колдовства человек послушно исполнял всё, что ему приказывал Алдар. Освободив всех, в том числе и Тамира, он велел им сесть в круг. Пленники сидели, послушно, не шевелясь, молча глядя на возвышающуюся в центре горку сухой травы и хвороста, собранных тайши. Порывшись в своей суме, Алдар достал мешочек с каким-то порошком и высыпал несколько щепоток на сухую траву. Маленькие язычки огня замелькали среди тонких веточек, из центра костра поднялись густые клубы белого дыма, скрыв от наблюдателя мага и сидящих на земле людей. Охранник лишь слышал голос Алдара поющего на незнакомом языке какое-то заклинание. Голос мага завораживал, Мерген почувствовал, что неведомая сила заставляет его встать и присоединиться к людям, сидящим у костра. Дрожа от страха, пересиливая колдовство, он отполз как можно дальше от этого места и помчался в сторону стоянки караванщиков.
Когда Мерген вернулся в лагерь, Нарах так и не смог выяснить, что он видел.
– Я долго искал их, но так и не смог найти. К счастью не заблудился в степи и вышел к вам, – отвечал старшина охраны на все расспросы.
Утром, на рассвете к стоянке выехало семь всадников. Караванщики насторожённо смотрели на спешившихся и идущих к ним Тамира и его нукеров. Неожиданно для всех, те бросились к ним с объятиями, благодаря Нараха и его людей, за то, что они отбили их у разбойников, захвативших ночью спящий отряд в плен. Если бы не купцы и охрана каравана быть бы им проданными на невольничьем рынке в Бохае. Караванщики, вместе с предводителем, изумлённые таким переменам в поведении наследника и его охраны, смущённо принимали благодарность, с опаской оглядываясь на улыбающегося Алдара.
*****
За неделю пути братья подружились. Тамир рассказывал, какой красивый у них дворец и сад. Обещал, что когда они приедут, уговорить отца съездить втроём на соколиную охоту. Алдар слушал и вспоминал своё безрадостное детство, которое у него отняла Жалма. Мысль об убийстве матери рождала ненависть к этой женщине. Он старался подавить в себе это чувство, но рана, нанесённая неожиданно открывшейся тайной, не хотела заживать. Тамир, напротив, с каждым днём привязывался к младшему брату. Порой они пускали своих быстрых скакунов наперегонки, радуясь вольному степному ветру, бьющему в лицо. Небольшая разница в возрасте не мешала говорить на разные темы. Как-то Алдар спросил его, часто ли совершают в столицу смертную казнь. Тамир ответил, что отец правит справедливо: за долги не казнят никого, только за убийство и предательство в отношении кагана и членов его семьи. Алдар поразмышляв над этим, пришёл к выводу, что правильно поступил, применив магию по отношению к Тамиру и его телохранителям.
Караван, наконец, дошёл до вершины хребта, возвышающегося над долиной, на которой раскинулась Одсэр – столица Солонго, и остановился на короткий привал. Алдар, не отрываясь, смотрел на представший его взору среди степных просторов город. Дворец правителя стоял на небольшой возвышенности, переливающийся многочисленными цветами и оттенками в лучах солнца во всем своем великолепии. Кровлю дворца покрывала красная, зеленая и желтая черепица. Коньки крыш по обоим концам завершались головами драконов, морды которых были обращены друг к другу; они как бы держали в пасти брус конька. Крыша была украшена узорчатыми сливами и дисками, сверкающими изображением золотистых драконов на зеленом фоне. Дворец окружал великолепный сад с дорожками, цветочными клумбами, беседками, белеющими среди деревьев и кустов, листва которых была уже окрашена осенними заморозками во все оттенки жёлтого, красного, багряного цветов. К дворцовому комплексу с южной стороны вели парадные ворота. Вокруг усадьбы, обнесённой крепостной стеной, стояли дома знатных людей, за ними высились строения торговцев из различных стран, а дальше шли районы ремесленников.
Алдар уезжал отсюда совсем маленьким мальчиком. Когда их отряд добрался до того места, откуда он сейчас смотрел на долину, отец взял его из повозки, посадил к себе на коня и сказал:
– Запомни сын, это твой дом, когда ты станешь таким же учёным магом, как твоя мать, ты вернёшься сюда вновь.
Он выдержал всё и вернулся. Сердце билось от радости при мысли, что скоро увидит отца, по которому скучал все эти годы. Но тревога, поселившаяся в душе, после нападения на караван, мешала в полной мере насладиться этой радостью. Жалма – это имя для него означало затаившуюся для смертельного прыжка змею.
В город они вошли через главные ворота. Семьи заждались своих мужей и отцов, жёны и дети выискивали среди толпы родных, с радостными криками кидались навстречу и очередная пара – тройка гружёных верблюдов сворачивала к дому. Караван таял на глазах. К парадным воротам дворца братья подъехали вдвоём.
Слуги заметили царевича издалека. Одни спешно стали открывать ворота, другие помчались извещать Догсан и Жалму, что наследник и его брат прибыли во дворец. За воротами братьев поджидал дворецкий, склонившись в низком поклоне, он сообщил, что каган ждёт сыновей в центральном дворцовом зале.
Они прошли пандусы, мощенные красным кирпичом, которые вели на нижнюю террасу. Миновали гранитные изваяния, изображавшие головы драконов и поднялись на верхнюю террасу, ограждённую деревянной балюстрадой, покрытой красным лаком. Стоявшие у дверей слуги открыли дверь. Аванзал был построен с двумя рядами колонн, между которыми была проложена от входа до двери центрального зала красная ковровая дорожка. По сравнению с аванзалом второй зал был огромен. Алдар шёл за Тамиром, с любопытством разглядывая расписанные причудливым орнаментом стены, который сменялся рельефными изображениями сказочных чудовищ: драконов, грифонов, полуптиц-полузверей. В конце зала на возвышении стояло два трона. На них сидели правители Солонго.
Каган – высокий, статный мужчина, прищурив зоркие, ястребиные глаза, разглядывал сыновей, пряча довольную улыбку в черной, аккуратно подстриженной бороде. Он был одет в приталенный расклешенный бешмет с распахивающимися полами, застёгнутый до пояса на часто пришитые пуговицы из красного сердолика. Поверх бешмета был надет распашной халат, перехваченный поясом с золотыми бляшками. Из-под коротких и широких рукавов халата спускались до кистей рук, унизанных перстнями, длинные, узкие рукава бешмета. Вся одежда кагана была сшита из красного, затканного золотыми львами и драконами шёлка. Черные брюки были заправлены в высокие сапоги из мягкой кожи без каблуков и подмёток.
Хатун4 сидела по правую руку правителя. На белом, покрытом белилами лице, выделялись нарисованные черной краской брови и обведенные ярко-красной помадой губы. Из-под широкого, длинного, доходившего до пят халата с широкими короткими рукавами; сшитого из тяжелой шелковой материи серовато-дымчатого цвета и затканного серебряными цветами; выглядывала шёлковая, зелёного цвета рубашка, шаровары той же материи и красного цвета мягкие, шелковые сапожки. Ряды бус из драгоценных камней, золотые мониста прикрывали грудь. В длинных серёжках сверкали бриллианты. Костюм завершала красная бархатная шапочка, верх которой украшали павлиньи перья.
Возле возвышения стояли придворные, каждый соответственно своего ранга.
После традиционного приветствия, Тамир кратко объяснил причину своего длительного отсутствия и представил отцу и своей матери младшего брата.
Алдар склонился в поклоне, приветствуя отца и хатун.
– Я рад, сыновья, что вы вернулись домой и вижу, что вас уже связывает дружба. Надеюсь, она будет крепнуть с каждым днём, – промолвил каган.
Жалма молчала, с каменным лицом разглядывала Алдара. Сын её мужа очень походил на свою мать – те же правильные черты лица, ярко-синие глаза, густые, вьющиеся, с рыжеватым оттенком волосы.
«Тамир рассказал правду! Она даже не скрывает, что ненавидит меня!» – думал Алдар, стараясь не смотреть на хатун, чтобы не выдать чувство гнева, переполнявшее сердце.
– У меня сегодня самый счастливый день, теперь оба сына рядом со мной. – Правитель спустился с пьедестала, на котором стоял его трон, обнял сыновей, прижав к груди. – Сегодня вы устали и должны отдохнуть с дороги. Завтра в вашу честь мы устроим пир и будем веселиться неделю. А сейчас отправляйтесь в свои покои. Ужин вам принесут в комнаты.
Юноши в сопровождении слуг покинули тронный зал.
*****
Едва супруги остались вдвоём, Жалма не сдержавшись, гневно произнесла
– Наследнику престола Солонго не к лицу дружить с язычником и к тому же, колдуном!
– Как ты смеешь называть моего сына колдуном? – тёмные глаза кагана вспыхнули от гнева.
– А кто же он? Ты сам отправил его на обучение в храм Огня.
– Я сделал это, выполняя волю его матери!
– А ты подумал, зачем надо было огнепоклонникам поселить возле тебя мага? Пусть даже это твой сын, прежде всего он эхерит. Они ничего не делают просто так. Как правителя Солонго тебя это не удивляет? Вот и наследник твой уже не может обойтись без его общества. А что будет дальше?
Догсан молча смотрел на жену. В глазах его засветилось сомнение от её слов. Добившись того, чего хотела, Жалма поклонившись, произнесла:
– Разреши мне оставить тебя и посетить наследника, – не ожидая ответа мужа, она вышла из зала.
*****
Комната, куда проводила Алдара служанка, была небольшой. В северном её углу располагалось невысокое ложе, застеленное шёлковым, стёганым одеялом. В изголовье лежало несколько подушек. Стены и полы комнаты украшали ковры. Мебели, кроме сундуков, невысокого столика на гнутых ножках и нескольких обшитых тканью мягких тюфяков, не было.
– Сейчас я принесу еду, тайши, – произнесла служанка, и, не сдержавшись, сказала, – как же ты похож на Ананду.
– Ты знала мою мать?
– Когда великая жрица решила поселиться в этом дворце, она взяла меня с собой из храма, где я была послушницей.
– Ты знаешь, от чего она умерла?
– Хотя все боятся Жалму, такое не утаишь. Слуги говорят, что это она отравила мою госпожу.
– А ты не боишься произносить вслух такое обвинение? Ведь здесь, нас, вероятно, подслушивают.
– За себя я не боюсь, мне страшно за твою жизнь.
– Как тебя зовут?
– Дади.
– Не бойся, Дади. Она не посмеет ничего мне сделать. Меня многому научили в храме, и я смогу защитить себя, – самоуверенно произнёс Алдар, – Лучше принеси мне чего-нибудь поесть, я так проголодался с дороги.
*****
Жалма вошла в роскошно убранную комнату сына. Тамир сидел за столиком, заставленном блюдами, ужинал.
– Мама, я рад, что ты навестила меня. Садись, раздели со мной трапезу. Смотри, какие фрукты доставили торговцы сегодня правителю.
– Спасибо сын. Удали слуг, мне нужно поговорить с тобой наедине.
Тамир взмахом руки приказал слугам выйти.
– Говори, здесь, кроме верного Баира, что стоит за дверью, никого нет.
– Ты сказал мне, что поехал в Айтали, навестить своего деда, а сам оказался в другой стороне? Как ты мне это объяснишь?
– Мы решили заночевать в степи. Нукер, который должен был нас охранять, уснул. И на нас напали разбойники, половина отряда была убита, а нас связали и повезли в Бохай, чтобы продать в рабство. Хорошо, что разбойники оказались такими жадными и решили напасть ещё на караван. Охрана каравана перебила разбойников, а нас освободили. Так я встретился с Алдаром.
– Твой верный Баир рассказал мне совсем другое. Накануне отъезда, ты сказал ему, что подслушал разговор служанок, которые говорили, что моя жизнь теперь под угрозой, так как сын Ананды возвращается. Если он узнает, что я отравила его мать, то он будет мне мстить. Чтобы спасти меня, ты решил не допустить приезда колдуна во дворец. Скрыв от отца цель поездки, с отрядом нукеров ты отправился навстречу каравану.
– Не знал, что ты приставила Баира следить за мной, а я его считал почти другом! Сегодня же прогоню его от себя. Будет навоз в конюшне чистить.
– Он выполнил свой долг передо мной, и ты не посмеешь тронуть его. Дай мне слово!
– Хорошо, пусть остаётся! Только держится от меня подальше. Не этого, так другого соглядатая приставишь. Этого я, хотя бы, теперь знаю. Что он ещё тебе сообщил?
– То же, что и ты. Вас спасли караванщики, и вы с этим колдуном стали друзьями.
– Хатун, не называй так моего брата! Тэнгри5 было угодно, чтобы не случилось братоубийства. И я рад, что всё произошло именно так, - сердито произнёс Тамир, вскочив из-за стола.
– Глупец! Вы все ещё пожалеете, что язычник появился во дворце, – прошипела разгневанная Жалма и, резко повернувшись, ушла.
Разговор с сыном только разжёг её подозрения. Закрывшись в своих покоях, она велела позвать рабыню, которой было приказано следить за Алдаром.
Низко кланяясь, та подошла к тахте, на которой лежала хатун.
– Рассказывай, что узнала!
– Язычник разговаривал с огнепоклонницей, что осталась по велению кагана во дворце, после смерти ведьмы.
– И что?
– Она сказала, что он похож на его мать. И, правда, госпожа, я ни у кого не видела таких синих глаз, как у этого колдуна.
– И это всё, что ты сумела узнать!
– Нет, моя госпожа, – торопливо заговорила служанка, испугавшись сердитого голоса хатун. – Он интересовался, от чего умерла его мать. И эта проклятая язычница сказала такое, что я боюсь произнести вслух!
– Говори, иначе я прикажу отлупить тебя бамбуковой палкой!
– Не бейте меня госпожа! Я скажу, я всё скажу! – упав на пол и подползая к ложу, вскричала рабыня, обливаясь слезами. – Только не наказывайте меня за те слова, что я произнесу!
– Ты утомила меня своими воплями. Говори всё, что слышала. Иначе я исполню то, что обещала.
– Она сказала, что это вы отравили Ананду, и что эта презренная теперь боится за жизнь младшего тайши.
– А что сказал он?
– Он сказал, что каган будет слушать только его. Что во дворце все будут исполнять только его волю, – служанка напуганная гневом своей хозяйки, так искренне лгала, что Жалма ни на минуту не усомнилась в правдивости её слов.
*****
Назавтра состоялся пир в честь возвращения домой младшего сына кагана. Были приглашены все знатные люди города, и даже несколько богатых купцов, что сопровождали Алдара в дороге. От еды, архи6, сладкого вина из южных стран, ломились столы. Щедро угощал правитель. Слуги и рабы сбились с ног, обслуживая гостей. Одна Жалма почти ни к чему не притрагивалась, сидела возле Догсана, ревниво наблюдая, как муж, посадив возле себя Алдара, подкладывал ему в блюдо лакомые кусочки, как внимательно слушал его рассказ о жизни у эхеритов, весело смеялся над его шутками.
«Наследник для него теперь никто. Алдар даже за столом занял его место. Правду сказала рабыня» – кипя от ярости, думала хатун.
В закрытом зале было душно. Алдар, непривычный к таким долгим застольям, попросил у отца разрешения прогуляться по городу. Тамир с радостью предложил ему свою компанию. Догсан, отпустив сыновей, тоже решил выйти на верхнюю террасу, подышать свежим воздухом.
Услышав громкие голоса, он встал в тени колонны, наблюдая за спорщиками.
Спорили два купца, приехавшие с последним караваном, сопровождавшим его младшего сына. Хмельная арха развязала им языки.
– А я говорю тебе, что наследник напал на нас, чтобы захватить наши товары, – схватив за грудки тщедушного торговца, доказывал ему толстый купец.
– Молчи! Если кто услышит, что мы перебили половину отряда Тамира, нам всем смерть, – испуганно пытался уговорить тот.
– И то, правда! Если бы Алдар не заколдовал его, мы все бы уже ждали казни, – выпустив из рук одежду собеседника, согласился купец.
– О каком нападении вы говорите? – выйдя из тени, спросил каган.
Купцы от испуга сразу протрезвели и упали на колени перед правителем.
– Не вели казнить справедливый правитель. Что спьяну не наболтаешь, – взмолился тот, что был толще.
– Берген! Отведи их в тюрьму, – приказал Догсан следовавшему за ним тенью старшему нукеру. – Мне надо с ними побеседовать так, чтобы никто не слышал. А вы, несчастные, не вздумайте кричать. Иначе я отдам вас своему палачу.
Купцы молча последовали за Бергеном в подвалы дворца. Немного погодя туда пришел Догсан.
Долго выспрашивал он купцов о путешествии, о нападении Тамира с отрядом на караван, о странном поведении наследника и его телохранителей, после того, как с ними пообщался Алдар. Велев запереть купцов в одной из камер, каган выбрался из подвала на свежий осенний воздух мрачнее тучи.
«Может Жалма была права, когда предостерегала меня? Нет! Этого не может быть! Ананда любила меня, я видел это. Моё сердце до сих пор тоскует о ней» – думал он, глядя с печалью на усеянное звёздами небо.
Он не пошёл во дворец, где его ждала старая, сварливая жена. Взнуздав в конюшне любимого жеребца, умчался в степь, заночевав в юрте пастухов, пасущих его стадо.