§ 33. Разрешающая способность восприятия
Длительность в целом, а в частности ее темп и ритм имеют особые значения для каждого организма, а также для длительности объективного времени вообще. Эти спецификации имел в виду Бергсон, когда утверждал: «Дление, переживаемое нашим сознанием, есть дление определенного ритма, весьма отличное от времени, о котором говорит физик и которое может накоплять в данном промежутке любое число явлений» [1, с. 623]. В нашей собственной длительности, отличной от времени вообще, определенный промежуток (например, секунда) «может лишь вмещать ограниченное число сознаваемых явлений» [1, с. 624]. Вместе с тем «мы предчувствуем в природе последовательности гораздо более быстрые, чем наши внутренние состояния» [1, с. 625]. В итоге Бергсон заключает: «В действительности нет единого ритма дления; можно вообразить себе много различных ритмов, которые, более медленные или более быстрые, измеряли бы степень напряжения или ослабления сознаний. […] Это представление дления неравной упругости» [1, с. 625].
«Напряженность», «уплотнение», «упругость» ритма длительности подразумевает разрешающую способность восприятия, т.е. способность различающего сознания воспринимать-конструировать определенное количество состояний объекта (моментов колебания, изменения) в единицу времени. Подобное перцептивное кадрирование воспринимаемого есть важная характеристика процесса восприятия, который можно уподобить кинематографической пленке. Бергсон настаивает на том, что «не существует формы, так как форма – это неподвижность, а реальность – движение. Реальное – это постоянная изменчивость формы: форма есть только мгновенный снимок с перехода. И здесь также, следовательно, наше восприятие приспособляется к тому, чтобы уплотнить в прерывные образы текучую непрерывность реального» [2, с. 289]. Плотность потока восприятия определяется временным размером, длительностью этих снимков – перцептивных кадров: «[…] воспринимать значит сгущать огромные периоды бесконечно растянутого существования в несколько дифференцированных моментов более интенсивной жизни, резюмируя, таким образом, очень длинную историю» [1, с. 626].
Разрешающая способность человеческого восприятия формирует его темпомир. Сама разрешающая способность оказывается детерминированной несколькими факторами. Во-первых, пределы разрешающей перцептивной способности заданы масштабом органического существования. Существование человека как биологического организма развертывается в макромире. Очевидно, что изменения в микромире, равно как и в мегамире, происходят с немыслимой для человека скоростью, не соразмерной ни скорости его восприятия, ни скорости его действий. Так задаются изначальные темпоральные пределы первого порядка.
Далее они уточняются пределами второго порядка, еще более ограничивающими восприятие. Здесь уже речь идет о способности биологического вида, в частности, разрешающей перцептивной способности вида Homo sapiens. Решающую роль в становлении пределов этого уровня играет эволюция, обеспечивающая биологический вид органической возможностью удовлетворения потребностей. Таким образом, разрешающая перцептивная способность передается генетически. Но это не исключает возможности ее изменения в процессе эволюции.
С этим связаны пределы третьего порядка, устанавливаемые отдельным представителем вида. Индивидуальные перцептивные пределы представляются наиболее неустойчивыми, они даже поддаются направленному изменению в процессе обучения [3, с. 85-88]. Индивидуальные пределы определяются характером жизнедеятельности индивида, как видовые пределы – характером жизнедеятельности вида. При этом изменение индивидуальных пределов может привести к изменению видовых пределов в процессе эволюции. Очевидно, что это связано с изменением жизнедеятельности. Ритм существования человека, т.е. его жизни, соразмерен ритмам среды его жизни и активности. Вызовы среды определенных темпов требуют ответа таких же темпов. Бергсон превозносит этот принцип: «Отвечать на испытанное действие немедленной реакцией, которая принимает тот же ритм и продолжается в том же длении, быть в настоящем и в настоящем безостановочно возобновляющемся – вот основной закон материи! В этом состоит необходимость» [1, с. 628]. Так, например, донеолитический человек обладал высокоразвитыми охотничьими навыками, так как это было частью его нормальной повседневной жизни и от успеха охоты зависело его существование. Очевидно, что скорость его реакций, а соответственно и разрешающая перцептивная способность была более развита. Современному человеку такая способность ни к чему, поэтому в процессе эволюции разрешающая перцептивная способность как индивида, так и вида сужалась. Таким образом, видовые и индивидуальные способности коэволюционируют.
Восприятие состояний, форм и качеств явлений и объектов мира является скорее их конструированием, так как в акте восприятия совершается кадрирование-собирание в единство некоторых множественных изменений: «Первой функцией восприятия и является схватывание путем уплотнения ряда элементарных изменений под формою качества или простого состояния» [2, с. 288]. «Касается ли дело качественного движения, – пишет Бергсон, – либо движения эволюционного, либо движения протяженного, интеллект приспособляется, чтобы получать с неустойчивого явления устойчивые снимки. И он приходит таким путем […] к трем видам представлений: 1) качеств, 2) форм, или сущностей, 3) действий» [2, с. 290]. Таким образом, нет ничего необычного, что единый мир предстает разным для различных гипотетических наблюдателей, в соответствии со свойствами их длительностей, формирующих их темпомир: «[…] в природе прогресс должен быть непрерывен, начиная с существ, вибрирующих почти в унисон с колебаниями эфира, кончая теми, которые удерживают триллионы таких колебаний в самом краткосрочном из своих простых восприятий. Первые чувствуют только движения, вторые воспринимают качества» [2, с. 288-289]. Следственно, восприятие определенных качеств пространства есть следствие особенных свойств времени наблюдателя, или длительности.
Пределы восприятия являются ключом к пониманию синтетического восприятия длительности-протяженности. Темпоральный масштаб восприятия открывает наблюдателю соразмерный масштаб наблюдаемой протяженности и ее качеств. Отсюда ясно, что объективный мир нам дан не сам по себе, а в соответствии с особенностью темпа и ритма нашей длительности. Изменяется длительность, изменяется и протяженная действительность: «Смена временной шкалы не может происходить без перемен в пространственном видении» [4, с. 154].
Картина мира, соответственно, также предстает единой и универсальной только на основании темпоральных особенностей восприятия. Таким образом, длительность, ее темп и ритм, открывают наблюдателю ограниченную (но целостную) картину реальности: «При наблюдении одной и той же реальности – поскольку мы признаем ее единство и целостность как всесодержащего резервуара, – в различных временных шкалах, или различных по широте охвата временных ракурсах, одни черты реальности делаются видимыми, другие исчезают из поля зрения» [4, с. 213].
При этом важно, что длительность внешнего восприятия является воплощенной в теле длительностью. Эта длительность ограничена органической способностью. Способности органов чувств можно развить, но лишь до определенного предела. Собственная длительность души, сознания ограничена в гораздо меньшей степени. (Исследуем этот вопрос в подразделе «Эндоцентрированные необычные состояния сознания».) При экзоцентрированных необычных состояниях сознания эти ограничения восприятия внешнего мира частично снимаются, поддаются изменению.
--
1. Бергсон А. Материя и память // Бергсон А. Творческая эволюция. Материя и память. Мн.: Харвест, 1999.
2. Бергсон А. Творческая эволюция. М.: ТЕРРА – Книжный клуб; КАНОН-пресс-Ц, 2001.
3. Геллерштейн С.Г. О путях развития и совершенствования «чувства времени» и скорости двигательных реакций // Восприятие пространства и времени. Л.: Наука, 1969.
4. Алюшин А.Л., Князева Е.Н. Темпомиры: Скорость восприятия и шкалы времени. М.: Издательство ЛКИ, 2008.