И снова Арыкбалык
В 1950 году отец выступил с докладом на райкомовском совещании, и ему предложили место в райкоме партии, пообещав устроить на работу и мать. Родители согласились, и в марте 1950 года мы переехали в Арыкбалык. Вначале поселились у тёти Фаи, а потом сняли домик у бабы Ели Нечкиной, дяди Ваниной тёщи. Баба Еля в это время была востребована, присматривала за внуками. Её убогая халупа пустовала, и она пускала туда постояльцев.
В первый день приезда, пока родители устраивались, я выскочил с Борькой, который был на год младше меня, на улицу. День был солнечный. Белый снег слепил глаза. Мы прошли один квартал, и подошли к большому деревянному дому. На крыше сарая, пристроенного к дому, четырёхлетний мальчишка выдирал из стожка клочки сена. «Володей без костей, полна задница гвоздей», — прокричал ему Борька. — «Пошли с нами гулять». «Сейчас», — ответил мальчишка, — «вот только сено корове сброшу». Он быстро затолкал с помощью палки охапку сена в дырку на крыше сарая и спустился к нам.
В большом деревянном доме, по-видимому, жили две семьи: Левашовы и Красниковы. Левашовы вскоре переехали на соседнюю улицу, и я с Володькой больше не играл. Под термином играть (или гулять) у меня понимается совместное времяпровождение с кем – либо из моих ровесников. В селе детей рано приучают к труду. Вначале это выполнение отдельных заданий, а потом с возрастом появляются постоянные обязанности.
В доме Красниковых мне потом приходилось бывать неоднократно. Особенно запомнился мне большой чёрный репродуктор, висевший над окном. А весной на пасху нас в этом доме угостили кулагой.
Через дорогу от Красниковых (поближе к озеру) жили Толчины. Старик Толчин умел валять валенки. Помню, осенью 1951 я зашёл за ним в баню, чтобы посмотреть, как он их валяет. Но он меня выгнал, сказав, что будет работать с кислотой.
Летом 1951 года я подружился с Володькой Калашниковым. Когда я первый раз зашёл к Калашниковым, то в сарае увидел его отца, который топором на колоде обтёсывал какую-то деревяшку. «Это он новую ногу для Женьки делает», — объяснил Володька. Старший брат Володи Женька был старше меня года на четыре и с нами не играл. У него от рождения отсутствовала ниже колена часть ноги, и на одной из рук было шесть пальцев. Большой палец раздваивался на сгибовом суставе. Создавалось впечатление, что природа ошиблась и вместо ноги дала ему лишний палец. Женька ловко пользовался кустарным протезом, и отсутствие ноги было практически незаметно. Плавал он тоже неплохо, и когда в какой-то книжке я прочёл, что человек без ноги плавать не может, то сразу подумал: «А как же Женька?».
Стройка
Летом 1951 года мои родители начали строить дом. Участок для дома сельсовет выделил на краю села, на горе. Необходимость в своём угле была большая. Мать вспоминает, что был момент, когда она не смогла вовремя отдать бабе Еле деньги за наём жилья. Баба Еля до зарплаты ждать категорически отказалась и поставила ультиматум: или немедленно съезжайте, или платите. Пришлось занять деньги у знакомых и заплатить.
Конечно, на постройку нового дома денег не было. Вначале родители хотели построить дом из самана. Трудоёмкость изготовления самана велика, но зато тратиться не надо. Однако помог случай. Работа отца была связана с командировками. В селе Верхний Бурлук сносили колхозный деревянный сарай, ещё дореволюционной постройки, и отцу удалось купить его по дешёвке. Стали строить свой дом. Сообща с хорошими знакомыми за один день сложили сруб. Брёвен хватило на пятистенок. За работу мои родители расплатились бочкой пива, которую для этого случая сварила моя мать.
Отец выписал жерди и для их перевозки взял в райкоме телегу и быков. При переезде через мостик около родника под названием «Золотой ключик» у нагруженной жердями телеги сломалось колесо. Родители тогда изрядно помучились, хорошо ещё, что в райкоме им поломку колеса простили. Отец обтесал толстые жерди, и они пошли на потолок. Щели замазали глиной. Сверху родители насыпали земли, сделали крышу и покрыли её дёрном. Пристроили также сени и кладовку. Полы сделали деревянные. Печник сложил русскую печь с плитой и галанку. Мать оштукатурила и побелила стены. Я прибегал на стройку. Но какой из меня тогда был помощник. Разве что щепки собрать. А так одна помеха.
Матери в этот период было особенно трудно. Приглядывать за детьми она наняла бабку. И вот однажды приходит она с работы, а бабка к ней навстречу со слезами; «Ой, лишенько! Люба пропала». Бросились искать, Любы нигде нет. А через некоторое время она из картошки выходит. Оказывается Люба забрела в посадки картофеля и там проспала несколько часов.
Из этого периода запомнился один случай. Тётя Фая работала в магазине продавщицей, расположенном в центре села. Однажды, не помню по какой причине, мать взяла меня с собой и мы по пути зашли на работу к тёте Фае. На одной из магазинных полок стояли игрушки. Но они меня особо не заинтересовали. Моё внимание привлекла ярко освещённая солнцем пирамидка, которую тётя Фая поставила на прилавок. Игрушка была тривиальная, состоящая из дисков «мал, мала, меньше» надетых на ось. Необычное заключалось в том, что эти диски медленно вращались вокруг оси. Причину этого вращения мне выяснить не удалось. На пирамидку мне разрешено было только смотреть. Впоследствии в магазинах я специально обращал внимание на подобные игрушки, но вращающейся пирамидки так больше и не увидел.
Новые друзья
После переезда в новый дом, я уже с Борисом и Володькой Калашниковым не играл. Далековато. А здесь нашёлся новый друг, Витька Геттингер. Жил он рядом, через квартал. Вначале я довольно часто бывал у Геттингеров. Отец Витьки в это время был не то в трудовой армии, не то в лагере. Впрочем, я конкретно этим никогда не интересовался. Так что Витьку и его младшего брата Яшку воспитывала в одиночку мать. Насколько я помню, в то время пол у них в комнате был земляной.
Яшка и Витька иногда ссорились. После того, как в одной из ссор Яшка, запрыгнув на стол, запустил в Витьку кухонным ножом и рассёк ему бровь, я чисто инстинктивно перестал заходить к ним в дом. Разумеется, об этом инциденте я никому не рассказал. Но, тем не менее, с Витькой мы подружились и очень много времени проводили вместе.
Выше нас построились Поленовы, у которых сын Васька был младше меня на два года. В построенном выше Поленовых доме жил Лёнька, с которым я тоже подружился.