…За горою чум, над горою – Свет. Там Олей живет, его дочери. Да жена его Туня – умница.
- Ух ты, мам! Как красиво шьешь. На кого она, эта паница?
Длинный ломкий ворс ровно стелется. И в орнаменты так и просится.
- Ты кому отдашь эту паничку? Помогу давай. Дай иголочку!
Только молча шьет. Туня – умница. Прядь волос слегка выбивается. Привычны ее шитья движения. Не впервой для Туни это занятие. Игла остроя: юрк да юрк, снует. Глаза черные так внимательны!
Жизнь идет – течёт, как в реке вода – не заговоришь, не вернешь назад.
В своем чуме Туня – хозяюшка. Каждой мелочи свое место есть. Ну, а дочери – косы на пробор, всюду нос суют, кареглазые!
Все бы ничего, все бы было так, только ждет отец сына – наследника. Не проста она, кочевая жизнь, в одиночку ее, ох, не выдюжить! Обратись, жена, к матери Земли. Пусть подарит наконец сына справного. На нужду родишь одних дочерей!
Человек живет, пока есть мечта. А что помыслится, то и сбудется. Только мысли у отца неспокойные и обида на жену тучи тяжелей.
… Молча Туня шьет свою паницу. Ни на одну из дочерей не подойдет она. Белым лунем тоска в груди качается, бьется птицею крылатой отчаяние.
Вот и олень начал рогами мыкаться, в кровь стирает бархатную кожицу. Океан дыхнул промозглой стужею. Теплые деньки уже пятятся.
Пора, пора, Олей, гнать стада в лощины сизые, где леса спасут оленей в зиму лютую.
Правит – ладит Олей нарты прочные, проверяет все рукой своей сильною.
Повернет полозья ровно на восход, где заря на рассвете зардеется. А сомненья в груди нагоняют гнев. Большой гнев – вот-вот вырвется! Волчьей пастью на мир оскалится.
Дуют, дуют ветры сильные, несут они снега тяжелые. Падут снега на землю заскорузлую, выбелят просторы дальние.
Радость дня вспорхнула легкой пуночкой, легкой, как перо, да легкомысленной.
А иголка шьет. Быстро – юрк да юрк. А в глазах слеза одинокая.
Загадала женщина на мальчика. Будут кочевать – он и народится. Ну, а маленькая мягкая паничка божеству женскому, ой, как понравится! Матери земли одежда новая. Ласковыми женскими руками шитая.
Вот и ночь легла непроглядная. Убаюкала она все и всех вокруг. Звезды в черном небе качаются.
Они видят все, любопытные. Тут подкрался ближе хитрый глаз луны и пролился в чум сквозь макоды щель. Синий свет сковал страхом мать-отца. И услышали они голос ледяной:
- Заберу дитя, что народится, как волк забирает теленка слабого. И утрата та сердце разорвет. Латать – не залатать, молить – не замолить. Тогда узнаете.
Выскочила Туня в ночь студеную, разметались по сторонам ее косы черные, стынут на снегу стопы босые. Огляделась она вокруг – никого-то и нет! Лишь прищурился над чумом хитрый глаз луны да качаются звезды любопытные…
Утро зябкое разбудило всех. Тенью ночь ушла, притаилася, притаилася между скалами, там лежит она, не шевелится. Вновь пришли дела повседневные, кочевая жизнь – доля трудная.
Пригибается Олей, точно хищный зверь, а хорей летит словно молния, упадет олень об земь с силою.
Только слышит он – в чуме шум-возня. Полы чума повитуха откинула.
Жизнь идет – течет, как в реке вода, иногда она, ох, бурливая!
- Что? Кого нашли? Сына? Или… дочь? Народился кто? Говори скорей!
Но случилось то, что причудилось, что пригрезилось ночью черною.
Белый лунь в груди встрепенулся вдруг. Страх и боль в глазах, да отчаянье.
Обернулось дитя олененочком !
- Вон! В углу лежит, чуть шевелится. Он совсем ручной, морду вытянул.
И упал Олей на колени тут.
- Виноват я был, Туня милая. Усомниться в воле Бога не позволено! Пустил в сердце гнев – он и выкрался. Волчьей пастью на мир оскалился. Выпустил духов злых – ночных странников, превратили дитя в олененочка.
Поседела от горя тундра древняя. Лежит старая в рыжих подпалинах. Под полозьями твердый лед хрустит, в разны стороны разлетается.
Жизнь идет себе, тихо – медленно, никуда она не торопится. Раньше всех встает Туня – умница. Разожжет очаг, песню заведет. Частым гребешком косы вычешет, туго заплетет, подпояшется.
Оленёок растет. Глаза карие. Будет Минурей, видно по всему! Проведет Олей по спине его, да взглянет в глаза с поволокою.
Богатырь олень – сила дивная. Поведет вперед нарты весело. Усажу рядком своих девочек. Растрепает ветер косы черные, заблестят глаза, щеки алые. Так мечтал Олей за работаю.
И мечты его, как лебедушки, шеи гибкие, крылья белые. Человек живет – пока мечтается. А мечтается, как рисуется – ярко-розово, да лазорево. Что помыслиться, то и сбудется.
Пусть в лицо метель больно хлещется, пусть пурга ревет, рвется – кружится. И снега лежат, тундру кутают. Скоро, скоро горизонт окрасится, солнца шар рассвет выкатит.
Истосковалась Туня по солнышку. Где же паница, что шита по осени?
- Что? Готова уже твоя паничка? Ты расшей ее краше прежнего! Матери Земли – одежда новая, меховой наряд ей понравится! Наклонила голову Туня – умница, шьет игла ловко – юрк да юрк. А в газах-то свет, улыбка робкая. Не противится Олей воле божества, принимает жизнь так как есть она. Пусть идет – течет, как в реке вода – не заговоришь, не вернешь назад. Да и надо ли?
- Вон, смотри-ка, дочь, наш олень какой! Богатырь олень, снег копытом бьет. Не по дням растет, великан уже. Холку почеши, вишь, как хоркает. И куда олень начнет двигаться – туда и нам с тобой ямдать-трогаться. Выбирает путь легче легкого, шлет удачу нам. Вот и радуйся!
Наступает день – брызги алые, отступает ночь, долго длилася. Чисты небеса, высоки они, вот и солнышко показалося.
И пролился свет сквозь макоды щель. Теплый свет проник плавно – бережно. И послышался шепот бархатный: «Возвратись дитя к отцу – матери. Превратись олень в сына справного!»
Выскочила Туня босиком, мать счастливая, разметались волосы – смоль в разны стороны.
Видит – на пригорке Олень гордый, сильный он, а в рогах ветвистых солнце запуталось. Не успела и ахнуть Туня – умница, а уж стоит на том месте юноша. И приветливо так ей улыбается.
На плечо садится легкая пуночка. Легкая, как перо, да боязливая. Не вспугни ее – радость жданную, упорхнет ведь вмиг, потеряется!
За горою чум, над горою – Свет, там Олей живет, его дочери. И жена его – Туня-умница. Бережет она мать земли своей. С ними сын растет. Ладит нарты он. Повернет полозья ровно на восход, где заря – рассвет заалеется.
Жизнь идет – течет, как в реке вода – не заговоришь, не вернешь назад. Что помыслится – то и сбудется…