(В новой редакции.)
История одной семьи и морской судьбы, от Джугашвили (Сталина) до Вейониса, только факты.
Родился я на Южном Сахалине, по планете шагал 1947 год. Сестричка родилась через два годика. Отец был военный, борт - инженер, мама готовила боевые самолеты к вылету. Жили тогда японцы в том краю, вели своё хозяйство, мама покупала у них молоко. Но однажды они сказали: больше не приходи, Сталин отправляет нас в Японию. У папы случилась трагедия, они летели на новом самолёте на материк, при посадке отказали оба двигателя, самолёт упал и разбился, при падении оторвалась хвостовая часть, там был отец и каким-то чудом остался жив, остальной экипаж погиб. Было следствие, кто виноват в технической неисправности, установили, что это произошло по вине завода изготовителя. Отца оставили на службе, но в личном деле появилось пятно.
После капитуляции Японии, отца перевели на запад. Так мы оказались в Риге. Отца по Хрущевскому указу демобилизовали и он устроился механиком на рыболовное судно. Я учился сначала в начальной школе, были у нас очень интересные уроки труда, на которых я научился вышивать, выпиливать лобзиком всякие полочки и даже выжигать надписи и картинки. Существовали у нас в Юрмале летние пионерские лагеря, куда меня, а потом и сестричку, отправляли родители во время летних каникул. Мне там было очень интересно, с утра зарядки, линейки с торжественным подъёмом и спуском флага под пионерский горн и барабан, которое доверялось самым лучшим, разные спортивные мероприятии, концерты, пляж, купание в море. По выходным дням к нам всегда на электричке приезжали родители с утра и с различными гостинцами. Нас отпускали на весь день и мы уходили с ними на пляж или на природу на полянку в сосновый лесочек. Мы своих детей тоже потом отправляли в такие лагеря. Кстати у сына был очень хороший голос и музыкальный слух и он на концертах по художественной самодеятельности пел песню " Крылатые качели" и ещё он очень хорошо играл в новус, а позже увлёкся велоспортом. Затем я учился в средней школе со спортивным уклоном, у нас был свой стадион и различные спортивные кружки и у меня были юношеские спортивные разряды по настольному теннису, стрельбе из малокалиберной винтовке (был тогда ДОСААФ), волейболу, баскетболу. После 8-го класса поступил в Мореходное училище, чем очень удивил свою классную руководительницу, которая оставила меня и моего друга на второй год, якобы за плохую успеваемость, но на самом деле за то, что мы отказались убирать туалеты во время субботника. Кстати на втором курсе, в день 8-го марта, мы с моим другом пришли её поздравить с цветами, она растрогалась и попросила у нас прощения.
В Рижском Мореходном Училище (1963 - 1968гг.) военной кафедры уже не было (отменили по тому же указу Хрущева). Курсантская жизнь была очень насыщенной и интересной. Первая практика на парусном судне " Капелла" класса баркентина (3-х мачтовое парусное судно со смешанным вооружением, прямые и косые паруса). Первая качка в водах Балтики и строгий боцман, когда выворачивало весь организм - он заставлял всех работать на палубе (чтобы мы отвлекались и наш организм привыкал к этой ситуации), после этой практики два курсанта ушли из мореходки, их организм не смог справиться с морской болезнью. На практике мы учились исполнять всю морскую работу, вахты на руле, постановка и уборка парусов, драили деревянную палубу кирпичиком, убирали туалеты, чистили картошку и мыли посуду, металлические поверхности обрабатывали и красили, плели концы, учили морские узлы. Утром и вечером торжественный подъём флага. Было у нас соревнование с однотипным судном "Вега" (с курсантами из Таллиннского мор.училища), кто быстрее под парусами дойдёт до определённой цели. Мы сначала были первыми, затем "Вега" стала нас обгонять, при обгоне мы увидели, что они используют двигатель для увеличения скорости. Затем была практика на шестиместных парусных яликах, они управлялись парусами и можно было грести вёслами. На этих яликах по шесть человек, мы ходили от яхт.клуба "Моряк", который был совсем рядом с мореходным училищем, по Даугаве под парусом и на вёслах заходили в Лиелупе и плыли вниз по течению. Четверо курсантов гребли, один управлял рулём, и один швартовал ялик к берегу или отдавал при необходимости плавучий якорь. На веслах мы переодически менялись, но мозоли на ладонях от вёсел всё равно были у всех. У нас были всякие консервы, котелок, вода, удочки и палатка. Ночевка была в палатке на берегу и через день, мы должны были вернуться в училище. Затем практика на судах Латвийского Морского Пароходства (ходили за границу), и на судах вспомогательного флота в Таллинне и на буксирных судах на Севере в период навигации. Прибыли мы в Тикси на самолете и на снегоходах нас 15 человек привезли в общежитие. Буксиры стояли на консервации во льду. Вахту несли на не отапливаемых судах в шубах, в них и спали на матрасах и матрасами укрывались. Когда позже началась навигация ходили по морю Лаптевых, и Карскому морю. Отправили нас туда за драку, когда в Елгаве на дискотеке из-за девчонки побили одного нашего курсанта, мы поехали туда разбираться, разобрались, и вот мы на севере, остальные в пароходстве. Видели мы там совсем близко белых медведей на искрящемся снегу и полярные дни, когда светло целые сутки и луна ночью не заглядывает в окна из-за деревьев, как прекрасен мир без темного цвета и только в море, где шли не в полынье пробитой ледоколом, а на чистой воде, без льда, цвет воды был со стальным оттенком. На период навигации, на севере был сухой закон, спиртное хоть и было, но реально не достать. А мы все бравые ребята и боцман у нас из бывалых, иногда пил одекалон. Довелось и мне его попробывать, правда хватило одного раза. Самое противное было, когда на завтраке тебе приходится пить чай из стакана, а он отдает одекалоном, потому что этот запах держится долго. А еще в мореходке, меня чуть не отчислили. Случилось следующие, в военном городке в Риге, где мы жили, были окопы со времен войны и в них мы находили гильзы, различные патроны, мелкие ржавые детали оружия. Я их собирал в коробочку, как и другие дети. В мореходке я решил их сдать в милицию и принёс в училище, чтобы сдать их. Показал дежурному по роте и отнёс коробочку в чемоданчике в баталёрку. Вечером в роту пришла комиссия вместе с представителем по линии КГБ. Меня вызвали к начальнику училища, который сказал что я буду уволен, однако куратор от КГБ попросил пока этого не делать и сказал что будет проводить со мной разъяснительные беседы. Первый его вопрос был: находили ли мы какое либо оружие в окопах. Затем он часто назначал мне встречи и объяснял, что нужно помогать КГБ, потому что есть неблагонадежных курсанты, и если я что-то узнаю об этом, то надо сообщать. Я сказал, что все ребята правильные и ничего плохого на них я сообщить не могу. Всё это конечно сказалось потом, при распределении, после окончания училища, направили меня без визы в организацию "Балтморпуть", на шаланду возить грунт от землечерпалки на свалку грунта в залив. Дноуглубления велись по всем портам Балтики от Калининграда до Выборга и Ленинграда. Работали там и бывшие заключенные, прописка была по судну, каюта, питание и зарплата, - которую некоторые пропивали, но питанием и проживанием они были обеспечены. Один такой кадр достался и мне. На пальцах наколки, обращался ко мне: начальник, и от него исходил очень неприятный запах. Работу, которую он должен был делать, как матрос выполнял кое-как, или вообще не делал. Как то при швартовке к земснаряду он был на вахте, но на палубе не появился и мне пришлось зайти в его каюту, где он распивал спиртное. Я вылил водку в раковину и побежал на мостик, продолжать швартовку, пришлось очень плотно подойти к земснаряду и один из матросов с землечерпалки, спрыгнул на борт, чтобы подать швартовые концы. После швартовки, мой матрос с ножом поднялся на мостик, но я успел взять в руки 5-ти литровый огнетушитель, он понял ситуацию и ушёл. Остальные члены экипажа, были профессионалы. Работали добросовестно и их не надо было контролировать. Позвонил, я в отдел кадров, сообщил об этом случае и попросил списать с судна этого моряка, на что получил ответ, что нет кадров для его замены и надо его перевоспитывать. Правда кончилось всё тем, что он ушёл с судна и больше не появлялся, а замену ему всё-таки прислали.
Ещё запомнилось, что в "Балтморпути" при дноуглубительных работах в портах, в ковши землечерпалки попадались различные предметы от снарядов до янтаря, особенно много было янтаря в Клайпеде, а позже и в Гданьске (суда уже стали работать и за границей) , моряки вылавливали его сачками, отмывали и тут же продавали.
Отработал я "Балтморпути" семь лет, как и положено было после училища по направлению. Затем в Рижской Базе Рефлота. Был на плавбазе "Банга"(топливом для двигателя был уголь) на практике. Шли мы из Балтики в Северное море. Где-то у берегов Швеции, матросы наводили порядок на палубе и кто-то сбросил мусор за борт, (хотя на море запрещено что-либо выкидывать за борт) а в мусоре был и старый рваный пробковый спасательный нагрудник и в нём кто-то в карманчике оставил свою фотографию на фоне подводной лодки (очевидно служил в армии на ней). Нагрудник прибило к Шведскому берегу, на нем был трафарет с названием "Банга", а в кармашке фото (размытое, но видимо силуэт подлодки остался). Шведы подняли шум, что якобы советская подводная лодка "Банга" затонула у их берега. Долго разбирались шведы с Москвой. Кончилось тем, что боцмана списали (он командовал матросами). В Северному море, мы получили штормовое предупреждение, подняли нас всех по авралу, чтобы подготовить судно к шторму. Мы закрывали трюма, укладывая деревянные лючины (крышки). Порывы ветра уже были очень сильные. Я оступился и упал в трюм на груду пустых бочек для рыбы. Ребята вытащили меня и доктор (они были на плавбазах) оказал мне первую помощь. Затем, когда мне стало получше, меня пересадили на беседке на МРТ (Малый Траулер) и меня перевезли на другую базу (там был рентгеновский аппарат) сделать рентгеновский снимок. Пока шли на МРТ, я увидел как рыбаки в условиях сильной качки (как говорят: голова, ноги) умудрялись готовить еду и кушать.
Рейсы у рыбаков не менее шести месяцев, в основном работали в Атлантике. Один раз были в Аллапуле, там довелось побывать на экскурсии на Лохнесском озере, которое было знаменито морским чудовищем "Несси", правда его реально никто не видел, но был там музей, где был огромный макет "Несси". Там же на рейде Аллаппула, стоя в заливчике на якоре, мы принимали рыбу на обработку с рыболовных судов. Однажды к борту пришвартовался БМРТ, у которого были в штурманской рубке, вместо некоторых иллюминаторов, вставлены фанерные листы. Как оказалось, что во время сильного шторма, ударом волны у них выбило иллюминаторы и под этой массой от удара погиб капитан, который находился в рубке. Они перегрузили его тело к нам в холодильник для последующей доставки на берег.
Были мы и в Анголе, там была ремонтная база, работала там ремонтно - подменная команда, их называли блатными, и туда попасть было не возможно, потому им хорошо платили чеками ВТБ, которые можно было отоварить в спец.магазинах (бонниках), где был дефицитный товар или просто продавали чеки за хорошие деньги. Стояло там много рыбацких судов и были попытки диверсий повредить наши суда водолазами. Но дежурившие там военные, сбрасывали в воду периодически взрывпакеты, от которых всплывала не только оглушенная, рыба но и иногда водолазы. Были мы там и на местном пляже в сопровождении ангольских детей, брали для них продукты, особенно они любили наше сгущенное молоко с сахаром, а они угощали нас кокосами. Интересно было, как они взяв, наши продукты, никогда их в одиночку не кушали, а все собирались и все что им досталось ели вместе. И ещё, они очень чисто ругались по-русски. Отоваривались мы в основном на Канарских островах, куда делали заход на отдых экипажа на три дня в середине рейса. Покупали импортный товар, которого у нас не было, и потом дома его продавали, брали естественно больше положенной нормы и всё это пряталось от нашей таможни. Это всё называлось спекуляцией (фарцой). Брали там и спиртное, в особенности дешевое вино в тетрапаках (у нас их называли кирпичи), на судне всё это распивалось, иногда случались и драки, всё, что накопилось за три месяца тяжелой работы, выплескивалось наружу (такой вот был релакс), происходило это ещё и из-за женщин, которых было много на реф.судах, особенно на плавбазах, медработники, повара, обслуга, уборщицы, рыбообработчицы. Они шли работать на эти суда не только чтобы заработать, но и выйти замуж, иногда даже разбивая семьи моряков. Один рефмеханик, стоя на вахте (у него была семья), а тут он нашел очень смазливую рыбообработчицу, решил навестить свою подругу на ночной вахте, она не открыла ему дверь в каюту. Тогда он с верхней палубы, спустил штормтрапик и стал спускаться по нему, чтобы через иллюминатор посмотреть, что происходит в каюте, а судно шло с промысла домой, Бискайский залив, осень, холод, вода 10-12 градусов. С трапа он упал за борт. Хватились его под утро, когда пришел сменщик и нигде его не найдя, доложил об этом на мостик. Судно легло на обратный курс, усилилось наблюдение за водной поверхностью, но его так и не нашли. А ещё некоторым партийным, семейным, которые имели контакт с женщиной временный (как им казалось) на подходе в родной порт, вдруг забывали про свою временную подружку, то она угрожала, что расcкажет его жене, как он её любил, и сообщит в партком, что он занимается контрабандой. А в парткоме этому верили, закрывали визу и исключали из партии. Кое кто попадался в эти сети, но дальнейшая их жизнь была без радостной, некоторые потом спивались. За свои грехи надо платить. Так же на плавбазах находился штаб пром.района и были радисты шифровальщики, они подчинялись Москве, Министерству Рыбного хозяйства.
Позже стали покупать подержанные автомобили, но чтобы их купить надо было не только скопить денег, но и подав заявление, получить разрешение от парткомиссии под руководством первого помощника. А давали его не всем. Парадокс заключался в том, что капиталист, как бы освобождался от ненужной вещи, которую мы за свои деньги не имели права купить, только по разрешению, которое надо было заслужить. Был такой случай, когда два моряка сложились и купили одну машину на двоих. При оформлении таможенных документов, они честно об этом указали. Машину у них конфисковали и закрыли визу, с мотивировкой за нарушение валютных операций.
А дома подрастал сын, учился он неважно, но в кампании друзей был заводилой и мы с женой решили, что мне надо побыть на берегу, чтобы он нормально закончил школу и попал на службу в Армию, а не в другое место. С доченькой проблем не было, она была очень самостоятельная и закончила школу с серебряной медалью. Уволился я с флота и пошел работать на знаменитый парфюмерно косметический завод "Дзинтарс" в должности мастера смены тубного цеха. Тубой назывался футляр из алюминия, который делался на линиях, немецкого производства, от шайб до готовых туб. Внутрь вводился пищевой клей на спирту и поле его высыхания в печах, снаружи делалась покраска и надписи, затем наворачивался бушон, (пробка) и туба была готова. Краска и клей поступали в бочках и работницы ручными насосами закачивали это в ведра и несли на линии. Для работы линий использовался сжатый воздух. С помощью сантехников (у них были трубы), и сварщика, под моим руководством, подвели сжатый воздух к бочкам и вместо ручных насосов, стали закачивать всё сжатым воздухом. Получил я тогда премию - 30 рублей за рацпредложение. В моём подчинении было примерно 90 человек (работницы тубных линий и наладчики). Все были очень довольны и всегда благодарили, когда приходили наполнять свои ведра. В моем хозяйстве был и спирт, пищевой и технический. Он употреблялся не только для производства. В цеху было очень много внутренних праздников, юбилеи, дни рожденья и просто праздники и со всеми надо было посидеть. Естественно моя жена была очень недовольна, когда после таких посиделок я приходил домой. Кончилось тем, что перевелся я с "Дзинтарса" на завод "Страуме" мастером по производству игрушек - радиоуправляемых луноходов. В этом цеху делались различные игрушки, трубочисты, различные куклы, катера на батарейках, доктора "Айболит". Через некоторое время начались командировки. Сначала приходилось летать в Москву и Киев, с грузом запчастей по ремонту различных игрушек в больших магазинах, и с Рижским бальзамом, чтобы не было рекламаций. Затем мне предложили командировки в Днепропетровск и в Винницу, чтобы на месте "пробивать" эл. двигатели для кофемолок, миксеров и кухонных комбайнов, которые тогда делались на "Страуме" и пользовались большим спросом. Там тоже приходилось брать "Бальзам" и конфеты "Прозит". Это стало часто происходить и конечно это меня не устроило, не для этого я ушёл с моря.
У меня был друг, вместе росли, он работал завскладом ресторана "Даугава", предложил пойти к нему экспедитором - грузчиком. Когда я его спросил про зарплату, он мне ответил: у нас про зарплату никто не спрашивает, зато у тебя будет все. Подумав, я согласился. Приходилось ездить за товаром на "Рижский Ликёро Водочный завод", (загружали полную грузовую машину ящиками со спиртным), завод шампанских вин, пив.завод, кондитерскую фабрику "Лайма", мясокомбинат. Иногда для выполнения плана приходилось и торговать различным дефицитом сливочным маслом, свинными ребрами, пивом, лимонадом. Через некоторое время, я стал помощником завсклада, а затем друг перешёл работать в более лучшее место и меня поставили завскладом ресторана. Да действительно, у нас были все дефицитные продукты, которых не было тогда в магазинах и была в силе поговорка; ты мне, я тебе. За дефицитные продукты можно было достать дефицитные товары. Сын тем временем потихонечку заканчивал школу, жена провожала его в школу и встречала, но на расстоянии. В школе, классная руководитель считала его организатором проблем в классе. Так например, она решила, что он вызвал по телефону для неё домой скорую помощь и поставила вопрос об его исключении из школы. Узнав об этом, я связался со знакомым, он был замполитом в милиции, объяснил ему ситуацию. Он сказал: что это легко проверить. Договорился со службой скорой помощи, там записывались все вызовы на пленку и вместе с классной дамой и двумя учениками приехали на прослушивание. При прослушивании вызова, они определили по голосу кто вызывал. После этого случая, к сыну больше не приставали и оставили в школе. Так отработал я ещё два года, сын закончил школу, его призвали на службу и их 30 человек из Риги (они все знали друг друга) направили в учебку под Калининград. Мы с женой успокоились сначала, но потом выяснилось, что там готовят ребят и для отправки в Афганистан. Мы ездили туда на машине (у нас тогда она уже была), познакомились там с нужным человеком и хорошо заплатили, чтобы сына не отправили в Афганистан, но перед распределением нам вернули деньги и сказали: ваш сын, когда узнал об этом, отказался и сказал, что пойдёт служить туда, куда пойдут служить ребята с которыми он призвался. После распределения, он прислал письмо, что попал служить в Монголию. Мы успокоились, и я снова пошел в РБРФ, чем очень удивил местный коллектив ресторана и треста общественного питания. Потом конечно всплыло, что сын оказался в Афганистане, под Кабулом, а не в Монголии. Был там контужен, но домой вернулся целым и невредимым.
В отделе кадров РБРФ, когда выяснили, что я был завскладом на берегу, мне предложили должность заведующего по продуктами на плавбазу, я попытался отказаться, сказав что я судоводитель, на что получил ответ: что пока есть только эта вакансия и надо сделать один рейс, а потом возможно что-нибудь появится. Пришлось согласится, очень нужны были деньги, чтобы кормить семью. На плавбазе заканчивался ремонт и судно готовилось к выходу. Я отдал заявку на продукты с учетом разнарядки для раздачи продуктов и на другие суда на промысле. и стал ждать их поступления со склада. Каждый день, в течении 3-х недель, я ходил на склад с вопросом: когда завезёте продукты по моей заявке. Ответ всегда был одинаковый: как только, так сразу. В результате за три дня до выхода судна в море начали подвозить товар, машина за машиной. Капитан плавбазы сказал мне, что у него лишних людей нет, потому что идёт загрузка снабжения на промысел, выделил он мне только двоих и конечно осуществить полный контроль качества и количества просто физически было не возможно, потому что приходилось и самому таскать все эти продукты, а их как потом выяснилось, было примерно на 200.000 рублей. Один трюм был забит мясом, мороженными полутушками свинины, говядины, баранины и ящиками с курями. Другой трюм 3-х литровыми банками с соками. Все это конечно было рассчитано на складах и работники там жили припеваючи, потому что после подписания накладных и отхода судна, уже ничего не докажешь. Как правило, все завпроды, кто ходил первый раз, да еще и выпивал в рейсе ( а в продукты входило вино - тропическое довольствие для восстановления водно-солевого баланса в организме при работе в зоне тропиков, 200гр. на человека в сутки или соки) , продавали свои квартиры после рейса, чтобы рассчитаться с огромной недостачей или оказывались за решёткой. Тогда, по закону, при недостаче свыше 50-ти рублей, возбуждалось уголовное дело.
Очень был интересный обычай в море, когда судна входило в тропическую зону. Заранее готовились ко встрече Нептуна с русалкой. Моряков наряжали и разукрашивали и готовили всякие испытания, и крещение для тех, кто впервые попал в тропики. Этот праздник надо видеть, словами так не расскажешь, как он красиво происходил. Потом выдавалась персональная грамота от Нептуна, заверенная судовой печатью. Она освобождала от крещения при последующих заходах в тропики. В этот день конечно и рекой лилось сухое вино, хоть и выдавал я по норме за этот день и на день вперёд.
В период работы в РБТРФ, мне довелось увидеть морского льва, он запутался в сети рыболовного судна (это судно пришвартовалось к нашему борту для сдачи выловленной рыбы на обработку), рыбаки его аккуратно распутали, затолкали длинными щёткам в контейнер для погрузки рыбы (стамп) и перегрузили его к нам. Мы его тоже длинными палками направили к слипу (наклонная палуба от главной палубы к поверхности воды), по которому он сполз в воду. И тут мы увидели, как к нему подплыл его родственник, и они дотронувшись друг до друга, издавая какие то нежные звуки, поплыли от судна. Часто нас сопровождали дельфины, они как бы играясь выпрыгивали из воды, или подныривали под корпус судна. Ещё к рыбакам в сети попадались очень интересные океанские и морские рыбы: рыба капитан (с блестящими метками на тушке, как морские пуговици), рыба меч, с удлинённой морской челюстью, заострённой на конце, этим мечом они протыкали рыб и могли пробить корпус небольшого судна (их скорость передвижения может быть очень большая и они иногда не успевают сманеврировать, чтобы избежать столкновения с судном) , скаты и даже небольшие акулы (некоторые их разновидности можно употреблять в пищу, но надо знать, как их правильно приготовить).
Примерно за два месяца до окончания промысла, я смог определиться по недостаче, сумма оказалась внушительной, примерно на 9.000 рублей. Один опытный завпрод с другой плавбазы, когда получал у меня продукты, поинтересовался как у меня дела. Я ему честно всё рассказал и получил советы, как погасить недостачу и что у него происходит тоже самое на берегу при получении продуктов с базы. Делается это так; в туши с мясом, которые хранились в трюме при температуре - 17 градусов, заливалась вода, чтобы увеличить вес, продукты которых не хватало по возможности и договору выписывались на суда которые получали продукты, потому что у них была сумма на питание на текущий месяц с первого числа, а продуктов у них не было, но была еще и рыба, которую они кушали, а списывали продукты, поняв мою ситуацию, соглашались на то, что я выписывал, что мне не довезли, кому ящик масла, или ящик копченной колбасы и т.д. Только просили дать им больше вина, чем полагалось. Также и у меня, экипаж часто ел рыбу, а выписывались продукты. Тем более, что на судне, под пайолами или в других местах случайно находились продукты, разворованные экипажем при погрузке. И еще частично можно было списывать продукты на усушку, утряску, на бой во время качки. Даже при возвращении домой, при досмотре таможней судна, они обнаружили спрятанный ящик сгущенного молока и ящик курей, который уже был с запахом. При инвентаризации продуктов, которая была сделана сразу после швартовки, недостача составила около 30 рублей.
Про голодовку на судне.
Базе понравилась моя работа и мне пришлось сделать ещё два рейса зав.продом на судах поменьше и с возможностью проверки продуктов при поступлении их на судно, работу как судоводителя мне предоставить отдел кадров так и не захотел.
Потом началась перестройка, базу приватизировали, начались проблемы, и я ушел работать третьим помощником капитана в греческую компанию на большой балкер "Hadson Bay", где капитан и старший ком.состав были греки, остальные моряки из Латвии. Контракт был 9 месяцев, зарплата по тем временам была очень хорошая в долларах, в Латвии были репшики. За контракт получилось кругосветное плавание из Балтики через Атлантику и Панамский канал в Тихий океан, а затем через Суэцкий канал в Португалию. Там же в Португалии произошёл интересный случай с нашими филиппинскими моряками. Балкер, стоя на якоре, разгружали на внутреннем рейде Лиссабона. Вечером, наши моряки на катере отправились на берег, чтобы отдохнуть в одном из баров. Там у них каким то образом пропали морские паспорта. Они вернулись на судно и сообщили об этом капитану. Он тут же отправился с ними на берег в этот бар (потому что понимал, если паспорта не найдутся, судно не выпустят из порта). Когда они попытались пройти в этот бар, то охранник сказал, что он их туда не пустит. Капитан представился, сообщил ему о случившемся, но тот стоял на своём. Во время перепалки, капитан по - боксёрски (он в молодости занимался боксом), размахивая руками попытался пройти во внутрь. Сам он был небольшого роста, среднего телосложения, охранник был на две головы выше и очень здоровый и он выставив вперёд руку сдерживал капитана. Затем к бару подъехала полиция и судовой агент, которых капитан вызвал заранее. В конечном итоге на другой день на судно агент привез все пропавшие паспорта. Перед этим происшествием в Китае, наш экипаж из-за регулярных пьянок в портах ( оно и понятно, наши моряки, почувствовали свободу и при хороших деньгах, сильно расслабились и увлеклись алкоголем) заменили на филиппинцев, оставили только троих из нас, меня перевели во вторые помощники капитана. У меня кроме 8- ми часовой вахты была ещё и подвахта 4 часа, за которую мне платили дополнительно. Всё шло хорошо, но к концу рейса, капитан решил не выплачивать мне деньги за подвахту, которую я уже отработал, мотивируя это тем, что в Латвии это большие деньги. Тогда я в знак протеста, объявил голодовку и продолжал работать, сделав об этом запись в Судовом журнале. Вахтенным матросом на руле у меня был филиппинец, узнав про голодовку, он принёс мне скрытно в каюту покушать, но поблагодарив его, я отказался. На третий день голодовки, капитан вызвал меня в каюту и сказал: что оплатит мне подвахту, но больше на неё выходить не надо. Этим и закончилось моё будущее в этой компании.
Интересно было, что как-то при общении с капитаном, я задал ему вопрос: какие моряки лучше, русские или филиппинцы? Он мне ответил так: как специалисты бесспорно это русские, но не надёжные, например при выходе из Флориды, русские механики не смогли долго запустить двигатель, только потому что были не в состоянии после хорошей пьянки, а уже был на борту лоцман и стояли буксиры (компания потом заплатила хорошие деньги за простой). Знание английского языка, по тем временам, у наших было очень слабое в отличии от филиппинцев. Главное в моряке, исполнительность и надёжность. Да, с английским языком была проблема, в школе и в мореходном училище нас учили английскому и мы что-то знали, но так как потом не было разговорной практики (за исключением тех, кто работал в пароходствах), то многое забывалось. На некоторых наших судах у рыбаков в штате был переводчик (учитель английского языка) а был всегда кто один из экипажа, кто мог говорить по английски. Были ещё и иностранные лоцмана и агенты которые знали русский язык. У меня тоже сначала были трудности, но был с собой карманный диктофон, который я купил в Японии, записывал разговор на английском и затем в каюте со словарем работал над переводом и произношением. Английский язык везде был разный, для меня самый трудный был английский у китайцев и шотландцев, самый понятный был у филиппинцев и греков.
В Китае мне довелось побывать на Великой Китайской стене, впечатляет, особенно когда узнаёшь её протяженность и видишь её ширину и высоту, на ней могли свободно разъехаться две кареты и ещё оставалось место для всадников. После этого рейса, мне хватило денег на первоначальный взнос на две квартиры в достраивающейся девятиэтажке, себе и сыну с его семьёй. А доченька осталась жить в хрущёвке, которую в своё время получил мой отец, будучи военным. Строил этот дом и небольшой военный городок стройбат для военных, кто был пониже рангом. Строили быстро, но не качественно. Комиссия отказывалась принимать этот дом, но будущие жильцы уговорили членов комиссии, согласившись со всеми недоделками, потому что жить было негде.
Забастовка, тоже на судне.
После балкера, я попал в частную компанию в Риге, владельцем которой был бывший мой знакомый по мореходному училищу. В своё время он учился заочно, параллельно с нами, но училище не закончил, ходил боцманом на судах Латвийского Морского Пароходства до перестройки. После перестройки организовал свою компанию и купил на аукционе в Швеции небольшое, очень старое, ржавое, сухогрузное судно, которому нужен был большой ремонт. На буксире его притащили в Ригу и я попал на него старпомом. Восстановили и отремонтировали всё что нужно было и стали на нём возить различные грузы. Всё шло неплохо, хоть и были постоянные задержки с выплатой зарплаты. Всё плохое случилось на последнем рейсе. Вышли мы из Риги и пошли в Средиземку, поработали там немного и пошли в Новороссийск, там мы должны уже были получить аванс, который ждали наши семьи. В порту сдали груз, приехал сам хозяин, но аванс не привез, пообещал что мы его получим в следующем порту. А следующий порт был в Англии, там загрузились сахаром на Клайпеду. Аванса не было и моряки решили устроить забастовку. Я их уговорил не делать этого, пообещав что в Клайпеде, я добьюсь полного расчета, тем более, что контракт подходил к концу и хозяин был моим знакомым. Пришли в Клайпеду, началась выгрузка, приехал хозяин. Денег он конечно не привёз, пообещав что привезёт завтра. На другой день его привезли с частной охраной и управляющим одного из частных банков Латвии, собрали нас в салоне и заявили: что наш хозяин должен банку 400.000 долларов под залог судна. Прошли все сроки возврата долга, уже во всю не капали, а текли проценты просрочки долга, поэтому они приехали оценить стоимость судна и забрать его. По их оценки стоимость судна покрыла только половину долга. На наш вопрос: что будет с нами по выплате зарплаты и какая наша дальнейшая судьба, управляющий ответил: по зарплате - это к хозяину, а по работе, кто желает может остаться, но так как банк не знаком с морской деятельностью, то мы должны сами находить груз, заниматься снабжением и прочим. Прибыль пойдет банку, и частично на зарплату. Какая она будет, зависит от нас. Хозяин, который находился тут же заявил, что денег нам на зарплату у него нет, но может быть когда-нибудь будут, тогда он и рассчитается с нами. Покидая борт судна, управляющий заявил, что завтра мы должны закончить выгрузку и покинуть судно иначе нас просто аккуратно вынесут на причал вместе с вещами. Шёл 1993год., кругом был беспредел, я спросил моряков: согласны ли они на забастовку и прекращение выгрузки груза, потому что пока груз на борту очень сложно будет банку с нами разобраться и что подчиняться в отношении забастовки экипаж будет мне, так как капитан отказался заниматься этим. Моряки согласились. Я сообщил портовым властям о прекращении выгрузки, на бортах написали краской "Strike", отправил моряков в Ригу с указанием сообщить в газету о нашей забастовке, сам позвонил в местную газету с просьбой рассказать о забастовке и позвонил в Ригу в профсоюз моряков по этому поводу, где мне пообещали тут же связаться с банком. Портовые власти нас попросили освободить причал и встать на внутреннем рейде на якорь. На судне остался стармех (дед), моя жена, которая к тому времени приехала из Риги, и я. Я научил жену, как пользоваться переносной радиостанцией, дед запустил двигатель и мы отошли на рейд. Жена была на полубаке с рацией и передавала деду мои команды по отдаче якоря. Благополучно встали на якорь и стали ждать дальнейших событий. Как потом выяснилось со слов управляющего, хозяин судна занял деньги под залог судна ещё в одном банке. Но у этого банка реакция оказалась быстрее и информации было больше. А дальше, нас приняли в международный профсоюз моряков и банк, забрав судно, выплатил нам наличными по 20% от зарплаты, заключил договор с каждым и через два месяца выплатил остальные деньги с процентами. Все остались живы и хозяин тоже.
Поработал на берегу в охране, другой работы уже после перестройки было не найти и в морских компаниях все должности были заняты, правда документы принимали и ставили на очередь. Морские компании были и фиктивные. Там с моряков брали деньги, якобы для оформления документов, давали какие-то документы и говорили, что в течении месяца-двух позвонят. Но через два-три месяца эти компании резко пропадали. А охрана была везде, их тоже охраняли. Одни воровали, другие охраняли или их или то, что они наворовали.
Благодаря знакомому удалось устроиться в морскую компанию на реф.судно (банановоз) 3 -им пом.капитана. Контракты по 6 месяцев. Отработал я в этой компании почти 15 лет на разных должностях. Возили тропические фрукты в трюмах и реф.контейнерах из жарких стран, мороженную рыбу, курей, мясо, лук, картофель Бывало, что возили и автомашины.
В иностранных портах встречалась очень различная публика. Нас инструктировали, чтобы мы вели себя очень корректно, чтобы не было проблем с местными властями. В Коста Рике произошел такой случай. При погрузке судна судовыми стрелами ими оперировали местные крановщики. Все работали профессионально, кроме одного. Он не следил за правильной укладкой грузового троса на барабане, отчего происходили рывки и заломы троса и матросам приходилось постоянно останавливать работу и заниматься его переукладкой. Старпом пытался ему объяснить, что так нельзя делать и опасно для грузчиков, которые находятся в трюме и обратился к стивидору с требованием его замены, затем спустился в трюм, чтобы проверить правильную укладку груза. Но этот оператор, прекрасно видя старпома в трюме, опустил грузовой трос с гаком прямо ему на каску. У старпома сдали нервы и он поднявшись из трюма, схватил его за предметы одежды и по-русски провёл с ним серьёзный инструктаж. Это всё видел стивидор. Короче говоря, в следующем порту старпома списали за некорректное поведение с местным населением и я прилетел на его замену.
В Либерии грузчики все были в рваной, грязной одежде и очень голодные. Они просили у нас покушать и мыло, а взамен предлагали воспользоваться его женой или дочкой.
В Сирии всё было очень грязно, полнейшая антисанитария. Однако местный инспектор, который принимал у меня по качеству состояние груза (бананы) и попросив у меня попить воды, которую я ему налил из под крана, но уже кипячённую и которую мы пили сами, сказал мне: в жизни самое главное для здоровья это солнце, воздух и вода, а эту воду пить нельзя. А в трюме, тем временем местные грузчики разрывали короба с бананами и раскладывали по своим сумкам не обращая ни какого внимания на меня. А когда я вылезал из трюма, то они мочились прямо в трюме, везде стоял запах мочи, а в одном из трюмов, я обнаружил и испражнение кала и потребовал его убрать и отмыть это место. Только после того, как я сказал стивидору: что останавливаю выгрузку, пока это все не будет убрано, тогда и убрали. По остальным делам мне заявили: что таков местный обычай.
В Китае же всё было очень дисциплинированно. Грузчики все были в спецодежде, периодически по команде собирались на причале и под музыку, в течении 20-ти минут занимались физическими упражнениями, а затем принимали пищу, которая им подвозилась. На берегу при увольнении в порту Циньхуандао ( Жёлтое море) довелось нам пообедать в местной пельменной, я взял русские пельмени (хорошая порция и не дорого), из приборов были палочки для еды и обычные приборы. Мы сели за столик, обслуга собралась вокруг столика, поодаль, и с улыбками наблюдали, как мы кушаем пельмени ложками. Смотрели на нас, как на не разумных детей, которые почему-то не кушают при помощи палочек. В том же порту произошёл инцидент с нашим членом экипажа. В одном из кафе, куда он зашёл перекусить, зашла группа лиц (как потом выяснилось, они сопровождали какого-то большого начальника) и подошла к стойке, чтобы сделать заказ. Но к этому моменту подошла очередь нашего моряка и он стал возмущаться, требуя обслужить его. Ему попытались объяснить, что надо не много подождать. Это его не устроило и он попытался активно отталкивать посетителей, которых уже начали обслуживать. Тут же появилась полиция. Был составлен протокол и вызван судовой агент. Моряка доставили на судно, объявили персоной нон-грата и компания отправила его на поезде домой.
Однажды мы прибыли в Югославию, там шли военные действия. На походе к порту в Адриатическом море дежурили корабли НАТО. Нами поступило указание, судну лечь в дрейф, экипажу собраться на мостике, так судно будет досмотрено перед заходом в порт. К нам на небольшой дистанции подошло два корабля, с одного из них спустили две скоростные шлюпки с десантом. К борту подошла сначала одна из них. Весь процесс десантирования, мы наблюдали из рубки, было как в кино в детективных фильмах, но всё очень чётко отработано. На кораблях НАТО были немцы, они сначала поднялись на борт по одному, с оружием, каждый встал на определённом месте, чтобы обеспечить дальнейшую безопасную высадку десанта. Затем со шлюпки стали подниматься пары и продвигаясь по палубе спиной к спине с оружием на изготовку, продолжали перекрывать остальные участки судна. Когда все пути до самой рубки были перекрыты, на борт высадился остальной десант для досмотра судна. После проведения досмотра и проверки документов членов экипажа, было оформлено разрешение на следование в порт и десантники в такой же манере, со всеми предосторожностями, покинули судно. В Югославии сдали груз и продолжили дальнейшее плавание.
В Африке зашли в Кейптаун. Была экскурсия на ферму, где разводили крокодилов. Довелось их увидеть в больших количествах и народившихся тоже. Там я купил в магазинчике дорогое портмоне из крокодиловой кожи с сертификатом и разрешением на вывоз из страны для таможни. Ещё в местном баре довелось попробовать мясо приготовленное из крокодила. Оно было похоже на куриное, немного жёстче, но куриный вкус присутствовал, потому что по соседству находилась ферма по выращиванию курей и не кондиционных, скармливали крокодилам.
В Колумбию как-то привезли аммоний из Швеции. В одном порту выгружали часть груза для военных, там был порядок. Остальной груз в следующем порту для удобрении. Там, при обходе судна, я увидел труп негра, проплывающий по течению совсем близко к судну, лицом вниз со связанными руками. Рядом дежурил полицейский, я обратился к нему, думая что он будет что-то делать. Он мне сказал, старпом ты хочешь больших проблем или ты ничего не видел и добавил: тут это случается очень часто.
Часто приходилось бывать в Бразилии. В один из заходов в порт, наш дневальный (он был из Латвии), в баре познакомился с местной рабыней любви и влюбился в неё, у неё было двое детей и свой домик, где он успел побывать. На следующем заходе в порт, перед самым отходом судна, он не вернулся из увольнения. Капитан доложил властям о случившемся. Полиция принялась разыскивать нашего дневального, судно продолжило дальнейшее плавание без него. Потом мы узнали, что полиция нашла его у этой женщины, конечно он без денег ей был не нужен. Компания заплатила за него большой штраф и его депортировали на родину.
На Филиппинах был такой случай. Один матрос, ночью и хорошо выпивший, привёл на судно местную женщину (договорившись с местным вахтенным у трапа), как ему казалось очень симпатичную. Рано утром он провожал её до проходной. Я уже был на палубе и увидел, что филиппинцы (стивидоры), глядя на них, посмеивались. Мы подошли к ним и они нам стали объяснять, что это не женщина, а накрашенный мужчина в женской одежде и с прической как у женщины. Когда он вернулся на судно, моряки спросили у него, как ему это понравилось, на что он искренне удивился и сказал: что вечером разберётся с этим при увольнении. Конечно он его больше не видел.
В Греции, во время ремонта судна на острове Сирос в Эгейском море, ко мне прилетела жена и доченька. Они жили на судне у меня в каюте, а рано утром и до вечера, уходили на пляж. Однажды, после сильного ветра и помутнения воды к мелководью прибило морских ежей и местные греки заходили в воду в резиновых тапочках. Жена же, не зная этого, зашла в воду босиком и очень много ежовых колючек впились в её подошвы. Дочка долго вытаскивала эти колючки которые смогла, а остальные потом выходили сами больше года. И ещё в этот год была олимпиада и по традиции олимпийский огонь факелоносцы зажигали на Сиросе. Моим удалось запечатлеть этот момент, а дочка даже смогла пообщаться с факелоносцом. Ещё были они у меня и в Польше на судне и делали переход в Клайпеду. А доченька ездила со мной в Клайпеду на машине, там тоже стояло судно на ремонте. По дорогу мы заезжали в Палангу, где она осенью купалась в бассейне, который находился на крыше гостиницы. И жена была тоже в Клайпеде и посещала пляж, который находился на Куршской косе.
В Австралии меня очень удивило, отсутствие монет номиналом меньше 10 центов. При расчетах стоимости (это указывалось), но округлялось. Например, если товар стоил 10.54 AUD (Австр. доллар), то платить надо было 10.50, а если 10.56, то 10.60. И еще там на деле очень строгий контроль и защита окружающей среды. На поверхности воды никогда не видели, чтобы плавал какой-нибудь мусор, в отличии от африканских портов. На судах существует строгий запрет по сбросу мусора за борт, его собирают в емкости и в портах сдают, а пластик тогда можно было сжигать в судовых котлах, но пепел, после сжигания пластика, необходимо было собирать и тоже отдельно сдавать. Если с судов при плавании в местных водоёмах, обнаруживали речную или морскую фауну, то надо было ограничить движение судна, дабы не помешать перемещаться им и не влиять на изменение направления. Сделать снимок, и описать случай в журнале.
Довелось мне поработать и на судне перевозящем ген.груз. В середине контракта, во время швартовки в одном из шлюзов во Французском порту, я был на полубаке и руководил швартовкой, как и положено было старпому на этом судне. Подали на причал первый швартовый конец, боцман его потихоньку потравливал не давая ему надраиться, потому как судно еще имело хорошую инерцию движения. До ворот шлюза оставалось метров 15. Капитан с мостика дал команду боцману закрепить швартовый конец. Я находился рядом с моряками и они пытались подать следующий швартовый. Видя как быстро надраивается первый конец (шпринг), я сказал: боцман трави втугую конец, он попытался это сделать, но тут же капитан более строго приказал его закрепить и больше не травить. Я успел скомандовать, чтобы моряки быстро ушли на другой борт, но сам уйти не успел. Конец оборвался и с силой ударил меня по правой ноге. Я упал на палубу, сознание не потерял, болевой шок появился чуть позже. Подбежали моряки, спросили что дальше делать, я сказал: быстро подавайте следующий конец. С мостика капитан и лоцман хорошо видели эту картину и видно на какой-то момент оцепенели. Я подхватил рацию и сполз по трапу вниз, чтобы не мешать продолжению швартовки. Вскоре приехала скорая помощь и меня привезли в какую-то больницу. Там я пролежал около часа на носилках, пока оформлялись документы, затем осмотрели, сделали снимок, выписали лекарства и костыли, дали заключение о дальнейшей госпитализации и отправили на судно. По дороге агент купил в аптеке всё, что выписали и привёз на судно. Я списался с судна на лечение и с костылями полетел домой. В Риге, в аэропорту, моя жена прорвалась через таможенную зону, чтобы помочь мне.
После 2 - х месяцев лечения, мне сняли обширную гематому без операции (хоть она и планировалась), кости оказались целыми (повезло, что швартовый конец был не металлический). Потом были и ещё травмы, но они менее значительные. Будучи вторым помощником, приходилось и мне лечить моряков от простудных заболеваний, различных ушибов, ран, болей ( так как медицина входила в мои обязанности ). Когда я стал старшим помощником капитана, в моих обязанностях была ещё и организация безопасных методов работы и безопасности на судне, контроль за безопасной стоянкой судна в портах и на рейдах. Так например в Нигерии, перед выходом судна из порта, как обычно, был устроен досмотр судна экипажем на предмет проверки на наличие на борту посторонних лиц, предметов, наркотиков. В одном из трюмов, обнаружили четырех нелегалов ( у нас таких называли зайцами). Они собирались нелегально покинуть Нигерию на нашем судне, чтобы попасть в Европу. И если бы мы их не нашли до момента отхода судна от причала, то экипажу судна и нашей морской компании были бы очень большие проблемы. Такой же случай произошёл на Филиппинах, только там нашли двоих зайцев. В Нигерии было очень не спокойно. Происходили у них какие то вооруженные стычки между собой, которые отражались и на нас. Перед нашим приходом в Лагос, одно из наших судов, частично разгрузившись в Лагосе, проследовало с местным лоцманом по речке вглубь территории для дальнейшей выгрузки. По пути следования, какие то вооруженные лица на катерах, обстреляли судно, требуя остановить движение и отдать якорь. Затем поднялись на борт, забрали у всех мобильные телефоны и увезли на берег капитана, старпома и стармеха. У второго помощника был второй телефон и ему удалось связаться с агентом в Лагосе. Это помогло разрешить сложившуюся ситуацию.
В Лагосе и других африканских портах, силами экипажа делались обходы судна в ночное время, чтобы избежать проникновения на судно посторонних или просто воров. Местные воровали всё, от швартовых концов (могли их просто обрезать) до пробок из цветного металла, ( из него делались всякого рода поделки) которыми закручивались мерительные трубы на палубе.
С годами уходила моя молодость и ухудшалось физическое состояние. Однажды, при выгрузке судна в Ленинградском порту, я почувствовал себя очень плохо. Меня капитан отправил в клинику на обследование. Там сделав ЭКГ, обнаружили проблемы с работой сердца и предложили пройти полное обследование, которое могло быть около недели. Я отказался, потому что судно через день должно было уходить и найти мне замену в компании за один день было не реально, а без старпома судно выйти не может. В клинике был составлен документ о моем состоянии, который был затем отправлен в нашу компанию. Мы вышли из Ленинграда во Флориду и оттуда, после погрузки должны были идти в Европу, где я планировал списаться на лечение. Но по прибытию во Флориду, мне прилетела замена и меня списали с судна на лечение. Дома, при обследовании сердца и артерий (коронография) у меня обнаружили сужение разной степени трех сосудов сердца. Вставили в эти сужения спиральки для их расширения (ангиопластия) и я снова пошел в море на небольшие суда морского прибрежного плавания в должности капитана. Сначала работал на судах, которые обеспечивали безопасную работу нефте - газовых морских платформ в Северном море. Месячные контракты, регулярные тренировки по спасению и оказанию мед.помощи. Эти суда, в случае аварийной ситуации с платформами или вертолетами, которые их обслуживали, обязаны были найти и принять на борт весь экипаж платформы (до 120 человек), включая покойников. На борту был морг на 8 трупов, небольшая операционная, 8 кроватей и 120 сидячих мест. Платформа находилась под постоянным нашим наблюдением.
Суда были старые, в основном переоборудованные из рыбацких судов. При стоянках на якоре приходилось выбирать якорь цепь вручную - талёвками, из-за конструктивного несоответствия калибра (размера) цепи с ячейками барабана брашпиля. Это был очень опасный и тяжёлый труд.
Затем была работа на судах, в которые загружался грунт со дна речки или залива землечерпалками (как в "Балтморпути") или судами с краном для подводных работ и вывозился в залив или сбрасывался на подводные трубы ( как например под Выборгом, при строительстве Северного потока). Работали в Англии, Швеции по дно- углублению. В Швеции дно было скалистым, его подрывали при помощи спец.судна, а затем образовавшуюся породу и камни грузили нам в трюм.
Особенность работы в море была ещё и в том, что каждый год на берегу командному составу надо было проходить различные курсы и сдавать серьёзные экзамены, которые стоили немалых денег. Причем если курсы проходились не в Латвии, а в других странах, то там выдавались сертификаты с неограниченным сроком их действия. В Латвии все сертификаты выдаются со сроком действия либо на год, либо на 5 лет. Сейчас мне 68, возрастной ценз, больше в море не берут. Бросил якорь на берегу, вот и решил написать эту книжку.
О родителях.
Отец родился, жил и работал в Мордовии до призыва в армию. Выше я уже описывал его службу. После демобилизации, когда уже работал механиком на рыболовном судне, в Атлантике при штормовой погоде упал с трапа и получил сильный удар в области грудной клетки. С годами это сказалось, появилась опухоль, от которой он умер.
Мама родилась в Смоленской области. Отец моей мамы умер от голода во время голодомора. А мою бабушку по маминой линии расстреляли немцы за связь с партизанами.
В Риге мы жили с 1952 года, неплохо до перестройки, мама работала сначала долгое время на обувной фабрике и за добросовестный труд была награждена знаком "Ветеран Труда", и была почетным донором. Затем она работала в санатории "Лиелупе" (он был от Прибалтийского Военного округа) сестрой хозяйкой, убирала помещения, меняла бельё и не знала, что в трудовой книжке ей поставили штамп о присяге, как это требовалось по тем временам для работников военных организаций. Во времена перестройки её причислили в разряд оккупантов из-за наличия штампа о присяги и потребовали, чтобы она покинула свободную демократическую Латвию. Ей пришлось долгое время ходить по кабинетам и доказывать, что она не оккупант. В конечном итоге ей поменяли статус на не гражданина и разрешили проживать в Латвии.
Получилось так, что её дочка (моя сестра) получила гражданство, так как закончила технический институт на латышском языке, я был не гражданин, но когда ещё учился в средней школе, то один из предметов был латышский язык, потом сдал экзамен на натурализацию и получил гражданство и изменении имя и фамилии с добавлением буквы "с" на конце, а мама конечно такой экзамен сдать не могла. Но характер у неё был твёрдый, она по жизни привыкла бороться с трудностями и никогда её трудолюбивые, заботливые руки не опускались. Она никогда не болела, если и чувствовала себя плохо, то нам этого не показывала. Всю свою жизнь она прожила только ради нас и своих внуков.
О жене, дорогой и любимой.
Там же в "Балтморпути" судьба подарила мне мою красавицу жену.
Зимой стоял в Клайпеде усталый пароход, хоть пароход железный, он тоже устаёт, и вот меня послали вести на нем ремонт. Всю жизнь я помнить буду, как в лютую зиму увидел я в салоне женщину - весну и моряки душой добрели, не только я один. Лебёдушки походка и голос нежный, в салоне была тишина и пища та вкусней казалась, хоть повар был и не плохой. Добавку все просили, чтобы в салоне посидеть, и любоваться ею. А выбрала она меня, женою стала и сына принесла, а дочка родилась потом.
Как оказалась она там? А у неё был муж, работал там, как в сказке они жили, сынок родился. Но вот однажды, нож бандита ту сказку прекратил, так и жила она с болью в душе, ту сказку вспоминая. А дело в чем, они квартиру ждали, от той канторы и чтоб её не потерять, ей предложили: иди работать к нам и в очереди будешь вместо мужа. По тем временам с квартирами были очень большие проблемы. В "Балтморпути" ей открыли визу и она тоже работала в Польше. Хотя в те времена, как говорили бывалые моряки: курица не птица, Польша не заграница.
Родилась она в Великих Луках, Новосокольнический район в 1941г, в семье уже было пятеро детей, мама - мать героиня, папа работал машинистом паровоза. Жили они хорошо, было своё хозяйство. Её бабушка была Троневской барыней, а дед купец, торговый человек, возил товар из Китая. Было у них своё поместье, но случилась революция и пришла Советская власть, не стало не бабушки, не деда, ни поместья, ни добра.
А в 1941г. шла война, на отца пришел документ, что состав, который он вёл, разбомбили и он погиб. Деревню заняли фашисты, при артобстреле один из снарядов взорвался на их дворе, не успели они добежать до землянки, осколками ранило сестру, брата и слегка зацепило мою будущую жену. Немцы были разные, некоторые из них, кое-что давали и покушать им из солдатской кухни. Были они недолго, случилось им отступать и они согнали население и заставили их уходить вместе с ними, чтобы прикрыться от обстрелов. Так попали они в Латвию, в Бауский район, где и остались жить. Пришла в Латвию Советская власть. Жили они очень голодно и заходили к ним иногда лесные братья, постреливали коммунистов и солдат, продукты забирали у кого они были. Брат Витя принёс с совхозного поля шесть картофелин, но кто - то видел это и дали её брату шесть лет.
Не зря мама была у них мать-героиня, трудилась на совхозном поле, затем появилось и своё хозяйство, всё отдавала детям и сберегла и подняла всех. Моя будущая жена ходила пешком сама пять километров в латышский садик, где и научилась очень хорошо говорить по латышски (что ей очень помогло потом натурализоваться, чтобы получить гражданство). Остальные дети были постарше и ходили в школу. Прошли годы, старшая сестра вышла замуж и уехала в Ригу. У них уже было двое детей, сын и дочка, они с мужем пригласили младшую сестру к себе. Жили они в старой Риге, небольшая кухня и большая комната с балконом, устроили сестру на работу. Работала она хорошо, были благодарности, грамоты и звание "Ударник Комтруда", сдавала кровь и была почётный донор Латвии. Там в Риге, она и познакомилась со своим будущем мужем. Он похоронен в Риге и мы регулярно посещаем его могилку.
О сестре.
Закончила в Риге Политехнический институт, вышла замуж по любви, родила сыночка. Муж был комсомольский работник. Его отец был офицером МВД в системе исполнения наказаний, мать работала бухгалтером на кондитерской фабрике "Лайма". Всё шло не плохо, у всех были квартиры. Отец строил дачу для семьи. Мужа направили в командировку заграницу. Ему очень понравилась свободная жизнь за границей и у него изменилось отношение к жене и сыну. Сына стал воспитывать ремнём. Нашёл себе любовницу, которая потом стала его женой. Развёлся с моей сестрой. А когда началась перестройка, сменил "погоны" и стал заниматься бизнесом. Сестра погоревала, но руки не опустила, как и мама. Всю свою любовь она перенесла на сына. Он рос очень добрым и умным, но без отца и без службы в армии не стал самостоятельным. Им очень помогала наша мама, хоть и самой жилось не сладко. Потом сестра нашла нормального человека, который ей понравился и вышла за него замуж. Зажили они хорошо. Он работал сапожником, очень качественно ремонтировал обувь и люди шли к нему. Купили они огородный участок с маленьким домиком и сестра в свободное время вовсю трудилась там. Потом он начал выпивать и затем вообще запил. Сестре досталось, она то ездила к мужу, спасала его от пьянки, готовила ему кушать, наводила порядок, то к сыну тоже наводить порядок и готовить кушать, то на огород. А ещё надо было работать. Умер муж, не выдержало сердце.
Сестра продала мамину квартиру и купила сыну яхту, чтобы у него появился интерес к жизни и он ожил. Сейчас у него есть свой бизнес, он катает желающих на яхте, и что-то на этом зарабатывает. Она уже на пенсии, вовсю трудится на огороде и стала прекрасным агрономом, выращивает и консервирует всё без химии, даже кочаны капусты у неё бывают по 6 кг., и помогает сыну и дома и на яхте.
О наших детях.
Сын вернувшись с Афганистана, освоил морскую специальность, стал квалифицированным матросом. Женился по большой любви. Родился у них сыночек. Ходил он в море, пока не началась перестройка и нормальной работы не стало. Перегонял он машины и возил различный товар в другие республики, которые образовались после распада СССР. Платил он дань различным бандитским крышам. А если не платил, то его находили и грозили лишить его жизни если не заплатит, но уже с процентами. Пришлось мне продать машину и оплатить его долг. Потом нашел работу по строительству для бизнесменов, но они не всегда платили деньги за работу. Его жена говорила: мне всё равно где ты будешь брать деньги. Потом случилась беда. Его укусил энцефалитный клещ. Пока врачи определили это, он уже попал в палату интенсивной терапии и решался вопрос о его жизни, в лучшем случае он стал бы инвалидом. Моей жене разрешили постоянно находиться у него. А наша доченька в самый критический момент в монастыре купила крестик, дождалась монаха, который специально приехал освятить его, и в час ночи привезла его брату в больницу. И он стал помаленьку поправляться. Осталась проблема, одна рука очень плохо работала. После больницы, он снова пошёл работать в море. Огромных усилий стоило разработать больную руку, но он заставил её работать. Работал уже боцманом. Потом освоил английский язык, за свои деньги обучился за границей и сдал экзамены на оператора крана для подводных работ по компьютеру. Сдал экзамен по натурализации и получил гражданство Латвии.
Доченька красавица, родилась в Риге и была младше сына на 5 лет. Я её видел редко, морские контракты были очень длительные и воспитанием детей в основном занималась жена, ещё и работала. Доченька росла более самостоятельной и ответственной. Маленькая самостоятельно ходила за хлебом, покупала хлебушек и приносила сдачу. А дома делала всё, что делали мы. Если мама мыла пол, то по её требованию давали ей маленькое ведёрко и тряпочку и она тоже мыла пол, а заодно и свою одежду. Если я что-то паял, то ей тоже это надо было делать. Однажды в первом классе они поехали с классом на экскурсию в Эстонию и она на деньги, которые у неё были, купила и привезла домой эл. утюг, наверное потому что у нас был старенький и всё время барахлил.
После окончания школы, получила три высших образования и ей приходилось учиться и работать. Потом работала в Германии на фирме. А затем в филиале международной компании в Риге, финансовым директором. Потом вышла замуж и родила нам внучку, сказку, спасибо ей и судьбе.
О внученьке.
Всё в жизни повторяется. Как мы воспитывали своих детей, так и они это делают. Когда наша дочка готовила кушать или убирала квартиру то внученьке (в 2-3 годика), по её требованию, надо было делать тоже самоё, что делает мама. И также её одежда и она сама была мокренькая или была вся в муке, твороге или фарше если готовилась еда. Затем когда подросла, стала собирать различные конструкции из "Лего" по картинкам, заменять батарейки в игрушках, разбираться в шахматах и играть в шашки, лото, детское домино и различные настольные игры, даже и в "морской бой". Правда сильно переживала если проигрывала, поэтому проигрывать приходилось мне. Позже, я научил её выжигать буквы на фанерке при помощи увеличительного стекла и солнца и разжигать костёр. Родители учили её пользованию мобильным телефоном и компьютером. Первый детский садик был частный русский. Там её хвалили, что она очень сообразительная и послушная девочка. Затем был дет.садик для латышских деточек. Она была там всего три недели, так как воспитательница и другие родители, были очень недовольны, что ребёнок медленно адаптируется к латышскому языку, хотя она уже стала понимать некоторые слова от детей. Пришлось снова посещать русский садик. Ещё она очень любит подарки не только получать, но и дарить, делает рисуночки или разные фигурки из бумаги или пластилина.
Сейчас уже учится во втором классе и продолжает получать одни девятки и десятки по всем предметам, ходит на художественные танцы и при каждом выступлении сольно или в паре, получает награды (кубки или медальки) и грамоты за прекрасные выступления. Это у неё наследственное от моей жены и доченьки. Очень одарённая девочка, благодаря маме, которая отдаёт всю себя в её воспитании и ещё потому, что растёт в доброте и ласке.
О моих друзьях, товарищах.
В молодости казалось, что у меня было очень много друзей. Но проверенных жизнью и временем осталось двое. С другом Мишей мы росли в военном городке и начали дружить ещё до школы. Играли в войну (никто не хотел быть немцем), прятки, выбивалы. Делали луки, стрелы, рогатки, маленькие лодочки из коры, вставляли в них палочку с бумажным парусом и с низу бритвочку. Была проблема с коньками, их было очень мало в продаже, поэтому делали сами. Выстругивали лодочки из дерева, делали в них отверстия и привязывали к ботинку. Позже родители купили нам коньки-снегурочки, они прикручивались к ботинку ключиком. Клюшки тоже делали сами, они правда очень быстро ломались. Был у нас во дворе и свой теннисный стол из досок, который сделали наши отцы, правда он был очень тяжёлый. Ракетки тоже были самодельные. Потом стали делать и поджиги, серу брали от спичек или находили патроны и доставали из них порох, тогда вокруг военного городка были окопы со времён войны. Позже вместе с отцами играли в спортивные игры в городке. Очень любили играть с другом в шахматы, шашки, городки (выкладывались из круглых деревянных брусочков фигурки и надо было, бросив деревянную биту, попасть в них), и собирать радиоприёмники, припаивать паяльником различные конденсаторы, диоды, триоды, схемы которых были в газетах. Собирали почтовые марки и обменивались ими. У него были очень прекрасные, добродушные родители и если я заходил к нему, то никогда меня не выпускали пока я у них не покушаю. У них всегда были домашние пельмени и разные вкусные выпечки и сладости. С мамой и сестрой часто ходили в лес за ягодами и грибами. Тогда не было в лесах больших проблем с клещами. Потом я учился в мореходке, друг в институте, виделись уже реже. Затем у меня моря, а он работал на "Арсенале" (полувоенный завод) начальником цеха. Кстати по моей просьбе (как-то была необходимость), он устроил работать туда моего сына. Как-то сын опоздал на работу и на проходной не хотели его пускать (у них всё было очень строго), тогда он заявил: что он сын генерала и ему нужен начальник цеха. Позвали Мишу и он всё уладил.
Потом была перестройка, "Арсенал" закрыли, и Миша открыл частный бизнес, приобрел с напарником маленькую хлебопекарню и со своими двумя сыновьями начал выпекать хлеб. Труд был тяжелый, в жаре, втроём работали с раннего утра до позднего вечера. Деньги потихонечку шли, но напарник, тихонько продав пекарню, исчез не вернув Мишину долю. Потом его сыновья женились и разлетелись. Младший уехал в Канаду. Старший сын в Астану. Миша стал работать в фирме "Лачплесис" по установке и обслуживанию автоматов по розливу и продаже пива по всей Риге и Юрмале.
Когда я приходил с моря, мы обязательно встречались, пока не случилась трагедия. Миша ехал в трафарированной фирменной машине по центру Риги, днём, при сильной жаре. Кондиционер в машине не работал. Видимо ему стало плохо в машине и он успел остановиться по центру дороги. Долгое время его машину объезжали, при этом подавая сигналы, пока к машине не подошёл полицейский, но было уже поздно, остановилось сердце. Тогда я был в море, на похороны вместо меня пошла дочка.
Вторым другом был Валера. Мы познакомились с ним позже, он жил недалеко от нашего городка. По началу такой дружбы, как с Мишей не было. Позже, когда я работал на складе ресторана "Даугава", он работал старшим поваром в столовой "Запрыба", которую мы снабжали продуктами. Очень вкусно готовил, у них всегда кормилось очень много людей. Но у него была мечта работать в море. Он был мастер по боксу и обладал сильным характером, хотя с виду был большим добряком. В море его не пускали, потому как он служил в армии в спецвойсках и выезд за границу для него была закрыт. Он уже потерял надежду, но тут случилась перестройка. С начала он работал в Монголии по контрактам, где кормил большое начальство. Потом я договорился с капитаном судна (а повара у нас все попадались очень "не вкусные" и экипаж был полуголодным) и он попросил компанию принять его на работу. Так Валера попал в море и отработал почти 10 лет. На берегу мы встречались редко, работали на разных судах. Но и с ним случилась трагедия. У него была наследственная опухоль на коленке и с годами она стала злокачественной. Ему постоянно удаляли её, первый раз на Филиппинах, а затем и в Риге, когда он был на берегу. Он снова уходил в море. Видимо боль сильно доставала его, но он никому не жаловался. Случилось всё в Эквадоре. Судно стояло на якоре в ожидании захода в порт для погрузки. Экипаж пришёл на завтрак, но завтрака не было и повара тоже. Моряки стали искать его и когда открыли дверь в его каюту, увидели, что он в парадной одежде, висел на потолочном крючке. Он мне когда-то рассказывал, что его мама тоже мучилась с этой проблемой и мучились с ней родные люди. Может быть он не захотел, чтобы у него было также.
Размышления о жизни и её окончании.
Прожил я свою жизнь не плохо. Создал все условия для нормальной жизни жене и детям. Всем купил квартиры, сыну и дочке, когда у них не было работы, помогал материально, дочке помог с замужеством и в награду от неё получил любимую внученьку, помог ей устроиться на хорошую работу. Жена часто ездила на отдых, была не раз в Турции и на Канарских островах. Конечно были и проблемы, но они были не долгими. Сейчас стало тяжелее выжить. На хлеб с икрой уже не хватает, но на масло пока есть. Пенсии очень маленькие, но есть еще накопления их на года 3 хватит. Есть ещё и зимний домик с участком и новая машина. Что-то можно и продать.
В Риге у нас с женой очень много похоронено родных, близких и друзей на разных кладбищах. Ещё и в другом районе Латвии. Мы часто на них бываем, и я вижу и представляю сколько земли под кладбищами а ведь их становится всё больше. Многие могилки, запущены или забыты. В голове зреет мысль, что когда придётся уйти к своим родителям и друзьям, то наверное лучше будет, чтобы меня кремировали, а пепел развеяли в Рижском заливе на бессрочный контракт, чтобы никому не создавать проблем на земле с хождением на могилку.