А все же…Я в том доме, как своя.
Балкон, мольберт, ловлю на кисть я осень. Медово-желтый свет разлит до потолка по кремовым стенам и по ковру в прихожей. Наполнен дом огнем, сияющим, нетленным – он пляшет в темноте, и днем он греет верно.
Молчим перед грозой, я поправляю розы, ты расстилаешь плед – наполним счастьем неба слезы.
Мы разведем камин. Я вслух читаю прозу. Ты смотришь на меня и на стекло, что разукрашено морозом, расчерчено штрихами серебра, алмазной крошкой снега припорошено. И в тех рисунках, верю, ты и я, и сказка, что нам небом напророчена.
Пятном настольной лампы свет, я дверь толкнула в комнату. Тебя со мною нет, но сердце знает, рядом ты. Сажусь за темный стол и выдвигаю ящик. Я помню все, пишу о настоящем. В движении рука, слова летят за ритмом, как песня сквозь года, все о любви возвышенной.
Суть у любви проста, она есть свет, что греет. Но жизни суета ей ставит преткновения. Где пропадаешь ты? Грустит мой нежный дом, и песенки моей печален перезвон. Я выйду на крыльцо в домашнем синем платье, мне ветер бьет в лицо, запутываясь в пряди. Незаменим твой взгляд, пронзающий и терпкий, в нем в ласке крепнет верность, уверенность и честность. Тру пальцы об ладонь, слежу, как снег кружится, и шепот дымкой с губ: « Он скоро возвратится».
В тумане тает грусть. Идем, ладонь к ладони. Все также хорошо мы смотримся с тобою. Мы в парке в выходной отпустим шарик в небо. Вдруг заиграет вальс, ты пригласишь на танец, я соглашусь, смеясь и тут же тихой стану. Уткнусь тебе в плечо…потом расправлю плечи, и станем мы кружить, вдвоем, весьма беспечно.
Возможно, нелегко придется нам порою. У будней серый цвет, и окна их не скроют. В молчанье за столом остынут чашки с кофе.
Но лишь сожмешь ладонь – я полыхну любовью.