Глава седьмая. – Трое в лодке, не считая медвежонка-коала.
* * * * *
Я стоял на середине широкой улицы, здорово напоминающей по внешнему виду образ американского поселения в фильмах про индейцев. С обеих сторон располагались двухэтажные здания жилых домов, срубленные из деревьев и совершенно не окрашенные снаружи. Вокруг было темно, и лишь одно здание светилось яркими огнями и оттуда доносился веселый шум. Это был местный салун, или на нашем языке «забегаловка для ковбоев», в котором преимущественно проходила жизнь здешней элиты. У входа в заведение висел огромный фонарь под железным круглым колпаком, развевающимся на ветру.
Я был в полном недоумении относительно того, каким образом меня угораздило оказаться в этом месте. Я ощупал себя и понял, что на мне военная форма. «Странно, более чем даже странно, - подумал я. – Откуда могла взяться военная форма? Я ведь уже отслужил положенное по закону еще десять лет назад!». Взглянув себе на погоны, я обнаружил нечто еще более прелюбопытное. Сказать, что я был ошеломлен, значит, не сказать ничего. Моя душа переживала некий мистический страх: на мне были погоны с латинскими буквами FAR!
Моя память лихорадочно стала соображать, чтобы значили эти буквы. Примерно минуту мне понадобилось, чтобы вспомнить рассказ одного моего институтского товарища, который рассказывал о своей армейской службе на Кубе. Именно оттуда я выудил в пассивный словарь своего подсознания эти три таинственные буквы FAR! С испанского перевести их можно было как «Революционная Армия Фиделя» (в испанском языке обратный порядок перевода этой аббревиатуры: примечание автора). Так значит, я одет в форму кубинских войск и служу в армии Фиделя Кастро!? Да, но как я в нее попал?
Я пытался решить своими мозгами эту задачу, но вдруг кто-то издалека окликнул меня по имени: Ник! До моего слуха донесся нежный девичий голос. Я поднял глаза вверх и увидел в конце улицы маячащий женский силуэт. Внимательно вглядевшись в него (девушка медленно двигалась по направлению ко мне), я все больше и больше узнавал в этой девичьей фигуре что-то родное и до боли знакомое. Я тоже двинулся навстречу девушке и расстояние начало неумолимо между нами сокращаться. Когда между нами оставалось всего лишь каких-нибудь пятьдесят шагов, я вскрикнул от радости, потому что узнал в ней Урсулу.
Она была одета в длинную темно-синюю юбку, белую блузку с вышивками по рукавам и предплечью, на манер тех, которые носили раньше в селах украинские девушки, и малинового цвета сапожки-черевички. В руках Урсулы находился цветастый платок с шикарными рисунками из серии народного творчества. При ходьбе она набросила его на плечи и он реял у нее за спиной, как флаг с острова свободы. В тот момент, когда я в свою очередь окликнул ее по имени, Урсула побежала, что есть сил, и бросилась мне на шею, целуя мои губы.
От ее поцелуев кругом шла голова, но вместо ощущения счастья душа была наполнена горечью предстоящей разлуки с любимой. Урсула вырвалась на секунду из моих объятий и с нескрываемой тоской посмотрела мне в глаза. Чувство вины кольнуло меня в сердце, но я не мог понять: в чем я виноват конкретно перед ней?
-Значит, ты не можешь остаться дома? – спросила она с болью в голосе.
-Конечно, нет, любимая! – возразил я. – Я ведь на военной службе. Сегодня ночью уходит последняя барка в Коринто.
-Мы не увидимся с тобой никогда, Ник! – горестно простонала она. – Я умру от горя, если тебя убьют.
Мне и самому не хотелось умирать, именно в тот момент, когда я добился любви такой красивой и замечательной девушки, как Урсула. Мое сердце так же разрывалось от боли и не хотело разлуки с той, которая могла стать матерью наших будущих детей.
-Обещаю тебе, Урсула, я никому не позволю убить себя, - со слезами на глазах произнес я.
Любимая девушка бросилась в мои объятия и в каком-то отчаянном порыве страсти стала покрывать все мое лицо поцелуями. Что-то вдруг внезапно странным образом прожужжало в моем левом ухе. Я порывисто вздрогнул и… проснулся!!! На прикроватном столике звенел сигнал будильника.
-Тьфу, ты, черт побери! – вслух воскликнул я, открывая глаза. – Это был всего лишь сон! Занесло же меня на Кубу. Надо же такое накрутить во сне.
Для несведущих нужно пояснить, что пару десятилетий назад, когда Куба и СССР – две великие коммунистические державы дружили между собой, кубинские военные специалисты активно участвовали в военных конфликтах против капиталистических и империалистических государств, поддерживая различного рода национально-освободительные движения, направленные на разрушение мировой экспансии США и ее союзников в разных развивающихся странах. В то время, когда мне пришлось нести воинскую службу в течение двух лет, в одной из латиноамериканских стран, Никарагуа, Куба поддерживала партизан из «Фронта национального освобождения имени Сандино», поставляя им оружие, провиант и отправляя им своих кадровых офицеров для инструктажа их действий. Никарагуанский порт Коринто служил базой для получения таких поставок, будучи захваченным одним из крупнейших партизанских отрядов «сандинистов».
Встав с постели и приняв утренний душ, я около получаса находился под впечатлением ночного сна. «Как хорошо возвращаться из страны снов и сознавать, что все это неправда, а лишь ужасные переверсии нашего разума в особом состоянии. Однако во сне я уже опередил события. Мы во всю целовались с Урсулой, а на самом деле мы едва только познакомились с ней и сегодня днем я иду к ней домой, чтобы упрочить свое знакомство. Если раньше мы были с ней друг другу никем, то теперь уже стали хорошими знакомыми, можно сказать, стали приятельствовать, и это, разумеется, еще не предел. Пока сердце молчит, но мне хорошо находиться рядом с ней», - размышлял о наших отношениях с Урсулой я.
Вчерашний внезапный выпад со стороны Алены, появившейся как будто из ниоткуда и ушедшей также в никуда, заставил меня сильно помандражировать весь вечер. Я был на один шаг от развала наших, только что зародившихся отношений с Урсулой. Что было бы, если бы Урсула пришла в кафе с подругами попить кофе и поболтать в непринужденной обстановке и застала меня там с Аленой, виснущих друг на друге и в хорошем подпитии!? Это был бы полный крах моей мечты о любви и дружбе! Все эти события заставили меня посерьезнее отнестись ко всякого родам встречам и проведению личного досуга в свободное от работы время.
До нашей встречи с Урсулой оставалось еще около четырех часов и я с трудом представлял себе, что я буду с ней делать у нее дома, о чем мы будем говорить, как будем развлекаться. Я плотно позавтракал, с таким расчетом, чтобы ко времени посещения дома Глиссеров не сильно проголодаться. Если меня угостят там бутербродами с чаем, это дало бы мне возможность поужинать уже дома без всяких препятствий извне. После завтрака я привел свой гардероб в порядок, выбрал самую лучшую из рубашек, тщательно выгладил ее, затем почистил брюки и пиджак, и подобрал в тон костюму галстук.
«Все отлично! – подумал я, разглядывая свой вечерний прикид. – Однако все это время я думал исключительно о себе, и совершенно забыл об Урсуле. А хотелось бы подобрать ей какой-нибудь цветочек: большой и красивый! Может быть голландскую розу? Но не букет, для букета нет официального повода, а торопить события пока не будем. И какую-нибудь небольшую мягкую игрушку! Это не будет ни к чему обязывать ее, но где-то пять очков в личном моем рейтинге в глазах девушки прибавит».
Приняв это жизненно важное решение, я рванул на своей машине по городу. Ну, рванул, может быть, это сильно сказано, времени еще было около двух часов в запасе, и я проехался в цветочный магазин и небольшой супермаркет, где имелся отдел детской игрушки. В первом месте мне упаковали в букет большую розу бордового цвета, а в локальном супермаркете (вот уже обожаю наши славянские пары-антонимы типа: мини-супермаркет, высокопоставленный негодяй или что-то подобное!) я приобрел милого медвежонка коалу размером с две мои ладони вместе взятые. Глядя на него, я испытывал такой прилив нежности, что слезы умиления выступали на моих щеках, как будто это был автопортрет Урсулы. Заскочив по мелочам домой на пару минут, я пробыл там гораздо больше, но возле жилища Глиссеров я оказался точно в назначенное время.
Переложив цветок и скромный подарочек в небольшой рублевый пакет, я вышел из «Тойоты», и, полный надежд и добрых переживаний, направился вверх по лестнице на четвертый этаж пешком. Дверь открылась почти сразу, после моего короткого одиночного звонка, и я тихо вздохнул от восхищения: передо мной стояла Урсула в лазурного цвета платье, очень напоминающем индийское сари, но сделанным на европейский манер.
-Добрый день, Ник! – негромко, но приветливым тоном, сказала она. Казалось, ее голос звучал откуда-то из глубины души. Или может быть, мне просто это померещилось на почве чрезмерного нервного напряжения.
-Добрый день, Урсула! – ответил я, переступая порог, где-то в переносном смысле этого слова становясь «преступником» (человеком, заступающим за черту). – Как поживают твои родители? Они выйдут поздороваться со мной или это произойдет позже?
-Родители поживают неплохо, но вряд ли ты увидишь их сегодня. Их нет дома. Папе позвонил его приятель, недавно вернувшийся из Парижа, и они с мамой укатили на дружеский обед, - ответила она.
-Так значит, мы проведем время с тобой только вдвоем? Неужели они сделали нам такой подарок!? – в глубине моей души закралась затаенная надежда побыть наедине с Урсулой, чтобы не чувствовать себя неловко в их доме.
Она отрицательно покачала головой в ответ.
-Ты плохо знаешь моих родителей, они бы отказались от приглашения на обед, если бы не одно обстоятельство. Впрочем, обо всем по порядку. Тебя ждет очень интересный сюрприз!
-Ты меня интригуешь, Урсула! – я был воодушевлен, боясь даже подумать, что она могла приготовить мне неожиданного, но действительность превзошла все ожидания. Но это выяснилось несколько позже…
-Собственно говоря, ничего сверхъестественного, Ник. Пойдем скорее в мою комнату и ты сможешь сам оценить сюрприз, - глаза Урсулы наполнились каким-то задорным огнем и она поманила меня за собой вглубь квартиры.
«Что же там такого таинственного? Не ловушка ли это со стороны Урсулы, кажущейся самой добродетелью? Сколько раз я влипал в разные истории, когда все казалось как нельзя лучше!» - думал я, испытывая в душе некоторую степень опасения. Признаться честно, за короткие несколько секунд в моей голове успели промелькнуть и некоторые неприличные мысли, которые по причине их несуразности я не хочу даже произносить вслух.
Урсула распахнула предо мной дверь и я, войдя в ее комнату первым, произнес:
-Ну, если ты так настаиваешь!
В нескольких шагах от меня у письменного стола стояла молодая девушка со светлыми шикарными волосами неимоверной длины, они едва не достигали почти колен. Она с любопытством смотрела на меня, не произнося ни слова, а я невольно залюбовался ее наполовину люминесцентным цветом волос, которые были завиты химическим способом до самых кончиков, отчего незнакомая мне девушка была больше похожа на новогоднюю елку, украшенную блестками.
-Здравствуйте, девушка! – вырвалось у меня в ее адрес и я, обернувшись в пол-оборота назад, взглядом задал немой вопрос, который на невербальном языке значил, мол, кто это такая и как это все следует расценивать.
-Знакомься, Ник, это моя лучшая подруга Камилла. Она училась вместе со мной все пять лет в одной группе, а потом как лучшая студентка вуза проходила стажировку целый год, работая в Северной Италии, недалеко от Болоньи, - представила незнакомку Урсула.
-Очень приятно, - сказал я и, чуть наклонившись к Камилле лицом, поцеловал ее руку легким едва уловимым прикосновением губ.
-А это, Камилла, мой новый друг Николай, который предпочитает, чтобы его называли Ником. Он – преуспевающий бизнесмен и это его «Тойота» красного цвета припарковалась у нас под окнами, - сказала Урсула, представляя меня.
Я даже и не подозревал, что хозяйка квартиры уже запеленговала меня, успев вычислить даже марку моей машины.
-И что Нику удалось пройти кастинг с твоими родителями? – с насмешкой в голосе переспросила ее Камилла.
-Я бы сказала, что он совершил это, пройдя испытание с красным дипломом, - заверила ту Урсула.
-Какими судьбами, Камилла, вы в наших краях и надолго ли? – я, насупившись, бросил отчасти ревнивый взгляд в сторону подруги Урсулы, которая, может быть, против своей воли помешала нашему уединению.
-Камилла только прибыла из Милана и поспешила нанести визит старым друзьям и подругам, - объяснила мне Урсула, похоже, поняв суть и подоплеку моего вопроса. – Я была очень рада ее звонку и не могла не пригласить к себе. Надеюсь, Камилочка, ты пробудешь с нами какое-то время и скрасишь наше убогое одиночество своим блистательным присутствием? От тебя так и струится аромат лугов и полей Северной Италии!
-Разумеется, не откажу себе в удовольствии разделить с вами наше общение. Или может быть, вы, Ник, хотели бы побыть с Камиллой без посторонних глаз и ушей? Я, случайно, не помешала вам и не спутала ваши планы? – девушка казалась искренней, адресуя этот вопрос мне.
Мне на минуту стало как-то неприятно: я рассчитывал побыть только с Урсулой, а получилось так, что здесь практически сложилась целая компания. Эгоистическое чувство ревности, не желающее делить объект симпатии с кем бы то ни было, заползло в мою душу и мне захотелось послать блистательную Камиллу куда подальше. Но, естественно, я не мог себе такого позволить в присутствии Урсулы, и я решил поразить всех своим великодушием, чтобы не смущать обеих девушек.
-Нет, Камилла, что вы? Напротив, мне будет очень приятно пообщаться со свежим человеком, только что прибывшим из заграницы. Интересно будет узнать, как вам воспринимается наша родина после долгой разлуки с ней, и что полезного или назидательного вы можете сообщить о вашем пребывании в Италии. Боюсь показаться поэтом, но пыль на ваших сапожках, принесла с собой частичку древней культуры в нашу Украину.
-Да, вы, Ник, прямо Пушкин в прозе! – усмехнулась, но уже с одобрением и с восхищением, та.
-Друзья моих друзей – мои друзья, и подруги моих подруг – мои подруги! – довершил свой монолог я и шутливо расшаркался перед обоими.
Урсула предложила кофе, чай и другие напитки, мы с Камиллой сделали свой выбор и радушная хозяйка, предварительно извинившись за вынужденное отсутствие, удалилась готовить напитки и угощенье к ним.
-Давно вы знакомы с моей подружкой Урсулой? – спросила меня Камилла, стараясь этим вопросом преодолеть некоторое смущение и неловкость, возникшую между нами по причине отсутствия общих тем для разговора.
-Совсем недавно, по существу сказать, - ответил я. – Это всего лишь третья наша встреча с ней, если не считать первой моей неудавшейся попытки познакомиться с ней на улице почти пять месяцев назад. Первый раз я столкнулся с Урсулой потом в театре в компании ее троюродного брата Тимура. Потом три дня назад я был приглашен для официального знакомства с ее родителями. И вот сегодня третий раз!
Я не счел нужным скрывать ничего от ее лучшей подруги, тем более, что Урсула могла и сама рассказать ей то же самое. Камиллу, видимо, тронуло мое откровенное признание и некоторая враждебность, витавшая в воздухе, начала постепенно испаряться.
-А мы с Урсой дружим вот уже шестой год, - поведала, смягчившись, та. – Как подруга, она замечательная девушка. С ней интересно, она не стандартна.
-Это я уже успел почувствовать сегодня, - выдал от себя короткий комментарий я. Этим высказыванием я буквально хотел сказать, что Урсула обещала свидание тет-а-тет, а получилась маленькая компания из трех человек, в которой была незнакомая мне девушка и это лишь добавило неловкости в наше общение.
-Скажу вам по секрету, Ник, вам повезло. Пока Урсулы нет в комнате, я могу позволить себе откровенно выразить свое мнение о ней, чтобы она не слышала, - при этом Камилла подалась немного корпусом ко мне, как будто хотела сообщить некую тайну. – Она, настоящая жемчужина для того, кто сможет понять ее душу и по достоинству оценить ее ум. Так что не теряйте времени даром, завоюйте ее сердце.
-Эк, вы далеко хватили, - подражая стилю речи гоголевских персонажей, заявил я. – Даже для самого себя я еще не понял, что я жду от наших отношений. Мне, конечно, хочется достичь с ней доверительности, крепко подружиться, а уж потом размышлять о матримониальных связях.
-Вы верите в дружбу мужчины и женщины? – в глазах Камиллы зажглась какая-то странная искорка.
-А почему нет? – я растерянно пожал плечами.
-Потому что рано или поздно возникнет искушение преодолеть это расстояние между приятельскими, дружескими отношениями и перейти к интимной любви, - ответила категорично Камилла.
-Ну, почему сразу все вы переводите к сексу? – я даже покраснел от одной мысли о том, что мне приходится затрагивать такую щекотливую тему в обществе очень симпатичной и почти незнакомой мне девушки.
-Я говорю о конечном результате их отношений, - поясняя, сказала та. – Но, естественно, что они прежде перейдут к платоническим чувствам. Души, их сердца влюбятся прежде, а потом уже и тела найдут дорогу друг к другу. Об этом еще немецкий драматург Шиллер сказал в своей знаменитой пьесе «Коварство и любовь».
Я в волнении стал расхаживать по комнате. Некоторые мысли посетили мою, отнюдь не безнадежную, башку. Мне не хотелось бы при первой встрече с Урсулой вести такие откровенные беседы, чтобы у нее не создалось впечатление, что я буквально озабочен только этим.
-Милая Камилла, прошу вас, сделайте одно одолжение для меня! – я повернулся к ней лицом, и заговорил с мольбой в голосе. – Когда сюда вернется Урсула, не ведите при ней разговоров на такие темы.
-О чем это мы не должны разговаривать? – с хитринкой в голосе спросила Глиссер-младшая, входя в комнату и неся поднос с дымящимися кружками и небольшим тортиком на нем, застав нас врасплох.
-Я имел в виду разговоров о политике в Италии. Я органически не переношу долгие рассуждения по поводу того, в чем я не смыслю ни гроша, - соврал, не краснея, ей я.
-Уж лучше говорить о цветах, - согласилась хозяйка квартиры.
-Какой я болван! – воскликнул чуть ли не во весь голос я, вспомнив о том, что в прихожей остался кулек с цветами и мишкой коала, чем напугал в какой-то степени обоих девушек-красавиц.
Они были изумлены особенно тогда, когда я пулей вылетел из комнаты, на лету подхватил оставленный без присмотра кулек и так же быстро вернулся назад в исходное положение. Девушки с удивлением рассматривали меня, как некий экзотический экземпляр.
-Что это было, Ник? Потрудитесь объяснить, - спросила Урсула, разглядывая новый предмет появившийся в моих руках.
-Старческий склероз, - я, болезненно сморщившись, потер лоб правой рукой. – Это тебе, Урсула!
С этими словами я извлек из пакета заветную розу и протянул ей. Девушка покраснела от неожиданности и почему-то бросила отрывистый взгляд на подругу. Та едва заметно, как будто, кивнула головой.
-Спасибо, Ник! Ты очень любезен, - проговорила сдержанно Урсула, поднося к своему прелестному носику благоухающий цветок. Она пыталась не выдавать своей радости, но по ее глазам я понял, что угодил ей.
-Это еще не все, - хитро улыбнувшись, добавил я. – И маленький презент тоже тебе! Алле, гоп! Кто это тут у нас?
Имитируя движения иллюзионистов, я вынул игрушечного мишку-коалу и вручил ей. Лицо Урсулы на минуту потеряло свой истинный возраст, оно преобразилось в почти что детское и ее глаза наполнились таким ребяческим задором, что я невольно подумал: «Сколько бы нам ни было лет, мы всегда остаемся детьми».
-Ну, Ник, ну выдумщик! – воскликнула она, забыв обо всяких правилах приличия. – Какая прелесть! Дайте я вас расцелую в знак благодарности.
Не успел я ничего сообразить, как она взяла меня за руки под локти и приложилась своей щекой к моей щеке. Поцелуя как такового и не было, был только контакт наших щек, но я почувствовал себя внутри таким смущенным, как будто мы лизались полчаса публично в присутствии ее подруги Камиллы.
-Не стоит, просто мне хотелось сделать тебе приятное, Урсула, - сказал я.
Она поставила розу в вазу, а мишку водрузила на диван в самый уголок с одной стороны. Затем она предложила без лишних церемоний перейти к чаепитию и поеданию сладкого. Я тут же признался, что я сам по себе большой сладкоежка. Какое-то время было сумбурное общение и сложно припомнить что-то стоящее из всего, что мы наговорили друг другу за полчаса. Около трех часов дня Урсула пригласила нас на веранду, которая располагалась в переходной лоджии от одного дома к другому, являясь своего рода мостиком-перемычкой между ними двумя, и представляла собой настоящую оранжерею.
Если бы я мог что-то запомнить, после часового хождения от цветка к цветку, от куста к кусту, то я мог бы уже на следующий день начать писать книгу по флористике. Урсула в этом отношении была настоящей ходячей энциклопедией: она с таким увлечением рассказывала о цветах, что я в какой-то момент времени почувствовал укол ревности, подумав, что мне вряд ли удастся завоевать ее сердце, если в нем так крепко сидят цветы.
-А какие цветы тебе больше всего нравятся, Ник? – спросила она. – И вообще, что для тебя цветы?
Ее слова прозвучали так серьезно, что я десять раз подумал прежде, чем начал отвечать ей. «С каким цветком можно тебя саму уподобить или сравнить? – задал себе необычный вопрос я и, не найдя быстрого ответа, стал отвечать на вопрос девушки.
-Сложно ответить однозначно. Наверное, гвоздики и розы, как и большинству людей. А сами цветы я лично рассматриваю, как возможность дарить близким людям радость и счастье. Например, маме, сестре, любимой девушке… - свой синонимический ряд я закончил в полголоса и слегка исподлобья взглянул на реакцию Урсулы.
Ни один мускул не дрогнул на ее лице. Если она и не поняла намека, то хорошо умела скрывать свои подлинные чувства.
-А для меня цветы, это как человеческие души! – так же негромко она высказала свое мнение и вскользь взглянула на меня.
-Не совсем понял твою мысль, Урсула, - я попросил уточнения от нее.
Камилла стояла чуть в стороне, внимательно слушая наш диалог. Нам так хорошо было вдвоем, что мы порою и не замечали ее присутствия, а если и замечали, то обращали на нее внимания не больше, чем на говорящее на стене радио. Не знаю, может быть, это сердило и раздражало лучшую подругу Урсулы, лично мне это было абсолютно безразлично.
-Я верю, что во всем живом есть своя душа, - продолжила мысль Урсула. – У цветов, у травинки, у букашки, даже у камня.
-Какая душа может быть у камня? Это же неодушевленный предмет! – удивился ее трактовке я.
-Просто у каждого своя душа. Вид что ли, если хотите. Вид души каждый у разных вещей. Лежит камень в горах, и он по-своему ощущает все окружающее, вселенную. Он тоже имеет предназначение. Он не бесполезный предмет, валяющийся под ногами. К примеру, это большой камень. На нем может присесть путник, уставший в горах. А камнем поменьше кто-то может разбить орех или отогнать дикое животное.
Я был сражен наповал в сердце теоретическими воззрениями Урсулы на жизнь.
-Вы не сторонник учения друидов часом? – в шутку уточнил я, просто потому что мне нечего было возразить или добавить к этому.
-Нет, - лицо девушки озарила светлая улыбка, - по воззрениям философским я, скорее, деистка, но никак не пантеистка, и уж не язычница точно! А ты, Ник, кто по своим взглядам?
-А я реалист, - улыбнулся я.
-Но это не система взглядов, почти все люди в жизни реалисты, - возразила она.
-Понимаю, но это из другой оперы, - пояснил я. – Есть такой анекдот об оптимистах, пессимистах и реалистах. Что изучают оптимисты? – ответ: английский язык. Что изучают пессимисты? – ответ: китайский язык. Что изучают реалисты? – ответ: а реалисты изучают автомат Калашникова.
Девчонки рассмеялись в ответ. Я тоже улыбался во весь рот: мне было приятно видеть женские улыбки и слышать их звонкий смех. Первой перестала смеяться Камилла, и первое, что она сделала, успокоившись, отпустила реплику в мой адрес.
-А вы оказывается опасный человек, Ник! Имеете дело с оружием… Вы, случайно, не являетесь членом какой-нибудь преступной группировки?
-Я мирный гангстер, - пошутил я. – Поскольку нашей милиции доверять нельзя, то я несу ответственность за порядок на своем квартале. И у меня на моих улицах тихо и спокойно. Вечерами патрулирую район. Меня там каждая собака знает.
Когда закончилась наша экскурсия по оранжерее, Урсула предложила перебраться в зал, и мы все втроем плавно переместились туда (хотя мне больше по душе слово «перекочевали»).
-Пять часов вечера, - заметила Камилла. – Включи мой любимый сериал на «1+1»! Он, как фон, будет нам под руку, когда не о чем уже говорить.
Хозяйка без всяких возражений включила «ящик» и зал сразу же превратился в аудиторию любителей рекламы. Какой-то промежуток времени мы тупо пялились в телевизор. Мы сидели на диване в такой последовательности: с левого края сначала сидел я, затем Камилла, а потом уже Урсула. Хотя я лично предпочел бы, чтобы рядом со мной сидела лучше Урсула, или быть между двух красавиц.
Когда я заговаривал о чем-нибудь с Урсулой, то мне поневоле приходилось смотреть на нее через Камиллу, чьи волосы наполовину закрывали Глиссер-младшую, и это обстоятельство немного раздражало меня. Я искал повод изменить ситуацию в лучшую сторону. И когда что-то по-настоящему ищешь, то обязательно находишь…
Я всегда ужасно ненавидел телевизионную рекламу и когда в очередной раз пошел ее блок из пятнадцати-двадцати минут, я изобразил из себя чрезвычайно уставшего телезрителя и подорвался с места.
-Душновато у вас здесь, пойду я подышу свежим воздухом на балкон, пожалуй! – сказал я, имея в виду под балконом цветочную веранду.
Урсула удивленно взглянула на меня, но не сказала ни слова. Камилла же была так увлечена своим сериалом, что не сразу даже заметила мое отсутствие в зале. Я поспешно ретировался в цветочное царство. Некоторое время, позволив своим мыслям парить в эфемерном пространстве, я практически не думал ни о чем. Я переходил от цветка к цветку, пытаясь понять, что в них такого, что Урсула не чает в них души. Какие-то из цветков я нюхал, другие пытался аккуратно погладить, чтобы сохранить в неприкосновенности их лепестки, третьими любовался со стороны, когда находил предмет, действительно достойный восхищения.
«Урсула говорила, что в цветах, как и во всем, есть душа. В цветах, в отличие от камней, есть проявление жизни. Стало быть, если отталкиваться от этой теории, с ними можно разговаривать. Что же попробуем пообщаться с нашими самыми меньшими братьями из царства цветов!» - даже для самого себя я сделал поразительный вывод и, склонившись над одной из фиалок, заговорил с ней на полном серьезе.
-Привет, фиалка! Я не знаю, есть ли у тебя имя, думаю, что есть. Но я буду называть тебя просто Фиалка, цветок с большой буквы. Меня зовут Ник! Я пришел в гости к твоей хозяйке Урсуле. Расскажи мне о ней что-нибудь такое, что, может быть, знаешь только ты. Пожалуйста, сделай для меня исключение, ведь тебя не часто, думаю, просят о таком одолжении.
Цветок, разумеется, молчал, ведь цветы не умеют разговаривать. Я пытался прислушиваться, желая услышать хотя бы какой-нибудь посторонний звук в оранжерее, но все было тщетно. Тогда мне пришла в голову дичайшая из мыслей, от которой я сам не на шутку испугался. «Слушай сердцем!» - кто-то очень четко проговорил внутри меня. Я шарахнулся в сторону от цветка и вытер испарину от выступившего на лбу пота. Я бы отреагировал на подобные мысли, если был хотя бы немного выпивши, но я сегодня спиртного даже и не нюхал, поэтому пьяные глюки были исключены на сто процентов.
Оглядевшись по сторонам, я снова сделал несколько шагов навстречу фиалке и снова склонился над ней. «Говори, я буду слушать сердцем!» - мысленно повторил свою просьбу я и постарался выключить свои мысли в голове. Через некоторое время у меня перед глазами всплыл образ Урсулы: ее милая улыбка, движение губ, когда она что-то говорила, ее глаза, то грустные, то задумчивые, то задорные и веселые. В душе было реальное ощущение того, как кто-то беззвучным языком описывал мне Урсулу. И так мне хорошо стало, что полностью потерял ощущение реальности.
-Вы что здесь медитируете, что ли? – чей-то громкий голос, показавшийся чужим, безжалостным молотом разбил мои грезы, вернув к действительности, хотя я его и не просил.
Я открыл испуганно глаза и увидел перед собой улыбающееся лицо Камиллы.
-Это вы!? – дрожащим голосом спросил я. – А где Урсула?
-Сейчас присоединится к нам, она разговаривает со своей матерью Алевтиной Борисовной по телефону, - ответила та.
-Понятно, - сказал я, начиная негодовать на Камиллу, которая уже второй раз влезла в наши отношения, становясь между мною и Урсулой, и очень при этом неудачно.
-Я вам помешала?
-Да проехали уже, - махнул рукой я.
Камилла внимательно смотрела на меня: от ее пристального внимания мне стало как-то не по себе, и я стеснялся поднять глаза на нее. Видимо, я понравился ей и она понимала, что переключить меня на себя, она сможет лишь поссорившись с подругой.
-Слушайте, Ник, я все давно хотела спросить вас, но все не решалась. Какое у вас хобби? – наконец решилась продолжить разговор она. До этой фразы мы оба делали вид, что нас интересуют только цветы.
-Что вы имеете в виду под хобби? – уточнил я. – Надеюсь, вас не интересует тот факт, что я собираю значки или марки в альбом?
-Я говорила о том, как вы проводите свое свободное время. Что вы делаете тогда, когда вы не на работе? – она стала предо мною в такую позицию, как будто собиралась позировать перед фотоаппаратом или видеокамерой.
-На это сложно ответить одним предложением, все зависит от ситуации. Я принадлежу к той категории людей, которая страшно ненавидит правила. С одной стороны, меня иногда посещает блаженный стих и я сам себе пишу план на месяц, квартал, год. Первое время я ревностно исполняю все, что наметил, но потом я могу начать бунтовать против своего же собственного порядка. Я более импульсивен и склонен действовать в соответствии с чувством, которое посетило меня, - честно признался я.
-Как интересно, продолжайте, я вас понимаю, - Камилла кивнула утвердительно головой.
-Это значит, что когда у меня есть побуждение, я могу, забросив все, помчаться с друзьями на футбол, или устроить себе театральную неделю из премьер с любимой девушкой вместе. Я могу безвылазно сидеть и сочинять неделями пьесы дома, а могу рвануть отдыхать в Крым или Карпаты в горы. Ценен не закон, не буква, а то, что проходит через сердце, - я начал пояснять свою мысль, как вдруг кто-то тронул меня сзади за локоть.
Я повернулся и увидел стоящую сзади Урсулу. Она была немного смущена и, водя кончиками пальцев по лепесткам цветов, сказала:
-Извините, но я все подслушала. Но я согласна с точкой зрения Ника, хотя сама я поступаю чаще всего не так.
И тут мы втроем устроили эдакое попурри по психологии человеческих поступков, благо, все были неплохо осведомлены об этом предмете. В непринужденной беседе пролетело полтора часа. Нашу оживленную дискуссию прервал телефонный звонок на номер Камиллы. После двухминутного разговора по телефону, последняя заявила, что вынуждена покинуть нас, по причине неотложных дел. Я, прощаясь с Камиллой, с огорчением подумал о том, что скоро сия участь постигнет и меня, потому что времени было уже около восьми вечера. Стыдно признаться, но мне уже хотелось более плотно поужинать. «Симпатия симпатией, а кушать хочется всегда!» - загадочно улыбаясь самому себе, заключил по этому поводу я.
Камилла ушла, напоследок заявив, что она непременно пригласит нас обоих к себе на день рождения, который должен был состояться в начале марта, всего лишь меньше чем через четыре месяца. Урсула тоже уже немного устала от нашей совместной болтовни, да и по выражению ее лица я заметил, что она переживает, что скоро придут домой ее родители, а как я понял, она сильно не хотела, чтобы они застали нас только вдвоем наедине без свидетелей.
Я решил до конца быть джентельменом в этих обстоятельствах и дал понять, что мне тоже пора, хотя я остался бы с Урсулой еще часа на два-три, как минимум.
-Все хорошее быстро кончается, - философски заметил я, - и мне тоже уже пора домой.
-Спасибо тебе за общение, Ник, - она грустно посмотрела на меня в ответ. – Больше всего на свете ненавижу расставание.
В этот момент она снова показалась мне младше своих лет. «Ей двадцать три года, а такое ощущение, что сейчас я не дашь больше шестнадцати», - пришло в голову мне, а вслух я осмелился сказать следующее:
-Я сам такой. Но чем хороша разлука, так это тем, что вслед за ней обязательно последует радость новой встречи.
-Не знаю даже, чтобы я делала сегодня без вас с Камиллой, - пожала плечами она.
Я не стал затягивать сцену прощания и решительно проследовал в прихожую. Урсула проводила меня до самой двери. «Самые главные слова человек говорит на лестнице, когда уже уходит из гостей», - гласит одна старая французская пословица, и я, согласно ее мудрого изречения, остановился у двери, чтобы сказать самое важное.
-Благодарю тебя, Урсула, за этот чудесно проведенный день. Такого трогательного рассказа о мире цветов мне еще никогда не приходилось слышать. Да и твои мысли о живой душе всего сотворенного в мире тоже поразили меня до глубины души!
-Это тебе, Ник, спасибо за проведенное со мной время. Я знаю у тебя много забот. Как бы я боролась со скукой, ума не приложу. Только ты не подумай, что я пригласила тебя ради скуки, чтобы ты устраивал мне различные увеселения! – Урсула испугалась не на шутку, подумав, что эти слова могут обидеть меня, как будто я обязан был развлекать ее. – Ты хороший парень, Ник! Мне так хорошо с тобой и замечательно. Мне никогда и ни с кем не было еще так хорошо в жизни!
Последние слова тронули меня за сердце, но я сдержал чувства внутри, чтобы не позволить чему-то скороспелому или вовсе недозрелому вырваться наружу. Я помнил, что язык мой – враг мой. Мне в этот момент вспомнились наставления Игната и я позволил себе лишь заметить.
-Даст Бог, нас еще много интересного ждет впереди. Мы, можно сказать, только по-настоящему жить начинаем.
Мы, как по команде, взялись руками за обе руки друг друга и пожали их. Я еще раз улыбнулся Урсуле и, пожелав спокойной ночи, пошел по лестнице на первый этаж. Урсула вернулась в свою комнату и взяла в руки симпатичного мишку-коалу, которого я подарил ей шесть часов назад. Она с умилением посмотрела на него и обняла, что есть силы, прижав к груди.
«Может быть, когда-нибудь я смогу так обнять и Ника?» - подумала она, но только я этого не знал и, насвистывая арию «Гром победы, раздавайся!», бодро спускался вниз.