- Уж полночь близится, а Германа все нет, - откуда-то пропел знакомый голос Фагота и... в комнате стало темно. Так темно, как бывает только в детстве, когда «страшно» даже «с головой под одеялом». «Тьма, накрывшая...» и «поглотившая» нас и все вокруг, кажется такой густой, что, как говорится, «хоть ножом режь». Страшно мне, конечно же, не стало, но лю-бо-пыт-ноооо… да!
24 января. Полночь
То ли где-то вдали, а то ли у меня в голове зазвучала тихая музыка … Такая приятная, как шум лесного ручья в жаркий день. Тьма стала не такой густой. Осматриваюсь. Все вокруг совершенно изменилось и преобразилось. Мы находимся в каком-то пространстве, освещенном множеством светящихся синеватым светом точек, больше всего напоминавших звезды на куполе темного ночного неба. Не могу даже сказать, есть ли здесь стены, потолок и другие привычные понятия. Повсюду, куда ни посмотри, только светящиеся огоньки на темном фоне.
Ближе всех ко мне стоит мой любимчик. Сейчас он в своем «настоящем» обличье (ну, по крайней мере, я его считаю таковым) – молодой человек, «лучший в мире шут» с потрясающим чувством юмора… Камзол его костюма из черного бархата, отделан золотом и с золотыми же пуговицами. Черное с золотом определенно его цвета. Отмечаю про себя, что костюм не только сидит на нем безупречно, он еще особым образом оттеняет цвет его кожи и яркие зеленые глаза.
Чуть дальше вижу Геллу, одетую в ее любимые красно-черные тона. Непередаваемое сочетание бархата и шифона создает одновременно благородную тяжесть и воздушную легкость ее наряду, но его форма совершенно не поддается описанию… Зато выглядит потрясающе!
Две фигуры – высокая стройная и коренастая широкоплечая завершают «композицию» (хотела сказать, гостей, однако… кто еще здесь гость?). Внешний вид Фагота я подробно описывала в «Зазеркальном» втором кружеве – широкая рубаха, атласный пояс, брюки, заправленные в высокие ботфорты, необычная благородная, слегка пугающая, бледность кожи… Азазелло, как обычно, стоит так, что лицо его находится в тени. Его одежда совершенно не сочетается с одеждой остальных – «гангстерская двойка» серого цвета. Но, при этом, двубортный пиджак сидит на нем так, что я невольно залюбовалась его широкими плечами и мужественной фигурой. (Не могу подобрать другого слова, только повторить еще раз – безупречно!).
Вспоминаю, что «явилась» на ночной «прием» в джинсах. Но смутиться не успеваю, – опускаю глаза и не вижу привычного «черного с карманами»… На мне длинное в пол платье цвета изумрудной зелени, отделанное золотом. Поднимаю глаза и недоуменно смотрю на Геллу.
- А что я? Это он, - почему-то шепотом сообщает она и указывает взглядом на Бегемота.
Перевожу взгляд на него:
- Но как ты угадал?
- Ну… Я же помню Ваше «как настоящий Водолей, люблю все синенькое и зелененькое». Рассудив здраво, что к вашим медно-рыжим волосам синенькое не особо, а вот изумрудное очень даже да… я, собственно и выбрал… как Водолей Водолею.
- Благодарю, потрясающий цвет.
- Фасон тоже вполне себе ничего, - подмигивает, - и вам очень идет… в общем, то, что я сейчас вижу, мне весьма нравится. Я, можно сказать, горжусь собой. Ну и Вами тоже.
- На этот раз он прав, – присоединяется Гелла, - есть чем и кем погордиться.
- Льстецы… но кааак прияяятнооо… продолжайте-продолжайте… - говорю я, изображая, как начинаю «гордиться собой». Смеемся уже все пятеро.
Меж тем, музыка становится чуть громче и как-то «сквозь нее» начинают бить часы. Полночь!
Чуть в стороне от нас в канделябрах, расставленных на столе, которого до этого не было видно, вспыхивают свечи. Одновременно с ними загораются свечи в четырех высоких напольных подсвечниках. Теперь я вижу каменный пол, инкрустированный гранитом и мрамором в форме розы ветров, и замечаю, что подсвечники расставлены по сторонам горизонта.
Фагот разливает по серебряным кубкам из серебряного же кувшина красное вино. Бегемот подносит мне один из них…
- За Вас, Донна! С днем рождения! - произносит низкий бархатный голос, где-то… кажется у меня в голове?.. или за спиной?.. Или… отовсюду…
Обладатель голоса, который я не только слышу, но и ощущаю кожей и «мурашками на спине», сидит в большом, обитом черной кожей кресле. В правой руке у него изящный кубок, инкрустированный драгоценными камнями темно-синего цвета. Судя по легкой, едва заметной улыбке, ему нравится эффект, который его голос, да и само появление произвели на меня…
- Новых Вам стихов и сказок… - он чуть приподнимает руку с кубком.
Последняя фраза выводит меня из оцепенения.
- Эээм… вообще-то, я стихов не пишу, но теперь, кажется, придется?.. – улыбаюсь.
Если вы думаете, что Вечность беспристрастна, вы ошибаетесь, - у нее отменное чувство юмора и оценить хорошую шутку лучше нее вряд ли кто-то сможет… да и пошутить тоже.
Фагот пододвинул мне одно из откуда-то появившихся кресел с высокими спинками, Его Обаятельство присел рядом на одну из «обязательных» низких табуреток. Слева от нас запылал большой камин. Пространство вокруг стало весьма уютным. Запахло яблоком, мятой и корицей, - это Гелла разливала в чашки мой любимый горячий напиток.
- Что-то мне это напоминает, – улыбаюсь я, намекая на наше ночное «зазеркальное» чаепитие в октябре.
- Ну, раз уж Вы о нем вспомнили, хочу Вас спросить: почему вы его до сих пор не дописали?
- Видите ли... Очень трудно написать то, чего не помнишь…
- Что-то я не замечал у Вас проблем с памятью.
- Как я могу описать Вас, если через полчаса уже не вспомню, как Вы выглядели?
- Полчаса? – он захохотал. – Донна, вы себе льстите. Закройте глаза.
Послушно зажмуриваюсь.
- Ну, и как я выгляжу? Опишите.
Открываю глаза и удивленно смотрю на него. Встречаюсь взглядом… брр… мурашки, как говорит одна моя знакомая, «даже на пятках»… Если б стояла, ноги бы подкосились…
- Не страшно «смотреть в бездну»? – опять эта улыбка и холодок по спине…
- Нет. Я же знаю, что «все будет правильно», – улыбаюсь в ответ. – Но это не мешает мне покрываться мурашками «с головы до пят». И Вы правы, - я себе льстила, я не могу Вас описать! Совсем. Даже цвет глаз. Ничего, кроме своих ощущений.
- Ну вот их и описывайте. Это и будет Ваше «правильно». «Бездна», она у каждого своя. Помните свои детские страхи? Вы же их тоже не могли описать, но это не помешало Вам однажды сжечь их «синим пламенем», – усмехается (и опять мурашки)…
- За «все правильно» - он приподнимает кубок, я подношу к губам свой, а когда опускаю, ЕГО уже нет. Кресло тоже исчезло. Аудиенция окончена.
- Я так и не поняла… мне стихи, что ли, теперь писать? Я же не умею – из Нави раздается густой низкий смех, по спине привычно пробегаются мурашки… ночь продолжается.
----Вместо эпилога----
Примерно часа через три, Его Обаятельство, как и обещал, вернул меня «на то же место в тот же час» откуда забрал… Я еще раз благодарю его за сюрпризы, и он исчезает, пообещав навестить меня дома.
До полнолуния остается примерно четыре часа, в окно смотрит практически полная луна необычного цвета «индиго»… Я, сфотографировав ее на сотовый, думаю: «не знаю, какие планы у моих «зазеркальных», а я спать…
Первый час ночи. Воскресенье уже настало. Значит, я возвращаюсь домой уже завтра. – По-моему, День рождения удался!.. – с этой мыслью я и засыпаю…
PS. А изумрудно-зеленое платье «в пол»…
сейчас оно висит в моем шкафу, в ожидании нового повода надеть его.