Чёрт

 
 
 Солнце громадным красным кругом уходило за горизонт в тёмной дымке, обещая на завтра смену погоды.

    Антонина торопилась. Три дня уже как не была дома. Сердце изболелось
 по детям. Конечно, старшенькой Нюрке двенадцать, вполне самостоятельная.
 И за младшими приглядит, и поесть сварит. Но ведь мала ещё, заиграется с
 подружками, а младшенькому Саньке пять лет, на речку убежит или ещё куда.
 За ним глаз да глаз нужен.

     Председатель, чёрт колченогий, свою полюбовницу бездетную при себе оставил. А её с двумя бабами, отправил жать серпами рожь на дальнем поле, за несколько километров от села.
 
Там и ночевали в соломе. Четверо детей у неё, да ему-то что - не свои ведь.

     - Нюрка присмотрит, - и ухмыльнулся мстительно.

   Как-то на покосе прижал он Антонину к дереву и лапать начал. Поплыло всё в
 глазах - два года  мужской ласки не видела. Сама не помнит, как на траве
 оказалась. И только в последний момент, когда председатель уже навалился,
 вывернулась, хлестнув по небритому лицу.

    Обидно стало мужику. Вроде бы всё было уже его, да в последний момент
 сорвалось. Лучше бы сразу оттолкнула, и дел бы  никаких. А то раздразнила, а потом от ворот поворот. Осерчал председатель.

      Гремела война на Западе. Ушли мужики на фронт, и половина из них уже сложили головы. Хозяйничал председатель, для фронта непригодный. С рождения одна
  нога была короче другой. Раньше девки сторонились, а теперь - первый парень на
 деревне.  Навёрстывал своё.

      Домой Антонина пришла уже затемно. Сидят за столом три дочки да сынок, картоху варёную молоком запивают. Рады матери, и у неё камень с души. Всё хорошо - целы детки.

     Нюрка письмо от отца подала, улыбается, прочла уже. Корявым почерком
 писал Николай слова тёплые, тосковал по жене и детям, особенно по Саньке -
 сыну долгожданному. За себя просил не беспокоиться, отвели полк его с передовой
 на отдых.

    Дети уже спали, а она всё ещё над письмом сидела, так сидя и задремала.

   Проснулась оттого, что кто-то тихонько постучал в окно. Сунулась,
 а через стекло, с улицы, из мрака ночного, Николай смотрит. Кинулась к дверям,
 распахнула - никого!!!

   -Коля, Коля, - тихонько окликая, обошла вокруг дома. Никого...

      Так и просидела до утра, в окно глядя. Чего только не передумала. За укрывательство дезертира судили и высылали всю семью. Время военное - не церемонились.

   Утром рано в поле поспешила. Шла кусты оглядывая, может,
 Николай выйдет. Злилась, что с фронта сбежал и даже о семье не подумал, но
 еды, однако, побольше взяла.

    К вечеру дожали полосу. Антонина отправила баб в деревню, а сама задержалась. Шла
 не торопясь, в томлении женском. Вслушиваясь, в надежде, что муж её окликнет. В сумерках за каждым деревом Николай чудился.

    К ночи, уложив детей спать, к окну села. Сомлела уставшая - вторая ночь без
 сна. Разбудил стук в стекло. Она резко оторвала голову от подоконника. 
 Муж, как вчера, смотрел в окно неподвижными глазами. Антонина тихонько вышла на крыльцо.
 Николай стоял тёмным силуэтом у черёмухи, когда-то им же и посаженной, и молчал.

    - Коля, ты почему здесь? - сдавленным шёпотом спросила женщина. - Ты с фронта сбежал?

   Муж молчал. Антонина поняла, что так оно и есть. Они стояли в нескольких метрах друг от друга, не в силах подойти. Захлёбываясь слезами, она укоряла:

   - Что же ты делаешь, Коля? Ты о нас-то подумал? Ведь Саньку "сыном дезертира"
  звать будут, а девочкам нашим как с таким клеймом жить?

    Молчал Николай, только голову грустно опустил. И это молчание его, совсем
  вывело Антонину из себя:

  -  С-с-с-ука ты! Убирайся к едрене матери! Чтоб не видеть нам тебя никогда.
  Лучше бы тебя на фронте убили!

Много ещё слов обидных, разбавленных тяжёлым мужским матом,сказала она мужу.
 
     Потом даже не могла вспомнить как ушёл Николай. Стоял перед ней и вдруг,
  шагнув в листву черёмухи, бесследно исчез.

     Утром, измученная, шла она в правление. Навстречу бабы. Торопливо здоровались и глаза в сторону отводили, а после вслед смотрели жалостливо.
   
Ослабли ноги от страха: неужели узнали про Николая?

    На крыльце правления, почтальонша Клавка конверт протянула.

   - Вчера ещё получила, - и отвернулась.

   Трясущимися руками открыла казённый конверт, думая, что сообщают ей о
  муже дезертире.

   ........ Погиб смертью храбрых............... - и дальше - место где
  захоронен.

   Сухими глазами перечитывала извещение в третий раз. Смотрела на неё Клавка
  глазами полными слёз, ожидая, что рванёт по улице вой женский, и захлебнётся
  Антонина в рыданиях безутешных.
   
Без единой слезинки вошла она в правление.

   - Мне куда сегодня на работу?

Председатель удивлённо взглянул.

    - Тоня, ты сегодня на работу не ходи. Побудь с детьми , поплачьте,
  помяните Николая. Что поделаешь - война.
   
Она кивнула и вышла.

     Плакали дочери, узнав, что отец погиб. Санька хоть и не помнил его, но, глядя на старших, тоже слёзы по щекам размазывал. Сидела Антонина, смотрела в одну точку и думала.

      - Ошибка какая-то. Но, может, оно и к лучшему. Если Николай не попадётся, то и позора на семье не будет.
    Месяц ещё ждала она стука в окно. Но не пришёл муж. Успокоилась потихоньку:
  кончится война, а там видно будет.

       Год прошёл. Первый мужик с фронта вернулся. Без руки, но зато живой. Всей
  деревней приезд отмечали, за Нинку радовались.

   -Ничего, что у Егора руки нет. Остальное-то при нём. Счастливая ты Нинка.
 
    Через два дня Егор к Антонине зашёл, бутылку самогонки на стол поставил.

     - Давай, Тоня, помянем Николая. Я ведь с ним целую неделю вместе в окопе
 пробыл. Сам потом и похоронил его.
 
   Расширенными глазами смотрела Антонина на гостя.
 
   - Ты сам видел, как он погиб? Когда это случилось?

   - В конце августа прошлого года. Снайпер убил прямо при мне.

   - Да он же...- выкрикнула она и осеклась, чуть не проговорившись, что в
  конце августа Николай здесь был. Живой.

    Ушёл Егор, а она снова ворочалась всю ночь на кровати в раздумьях 
  тягостных.

     Утром пошла  к бабке Домне. Девяностолетняя старуха считалась на
  деревне колдуньей. Всё рассказала Антонина. Знала, что бабка язык
  за зубами держать умеет.

     - Ой, девонька! - Перекрестилась она. - Ведь это же чёрт к тебе приходил.
   Хорошо, что ты его обматерила, а то худо бы было. Он ведь в обличии умерших
   приходит, а потом или в омут заведёт, или в петлю затащит.

     Шла Антонина от бабки, плакала и не верила, что вместо мужа чёрт приходил.
“Николай приходил ко мне, Николай! Простится приходил, знак подавал,
  что нет его уже в живых на этом свете, а она не поняла”.
 
    Теперь вот оплакивала. Год спустя.