Константиновка
В Арыкбалыке отец устроился инспектором по школам. Жили мы у тёти Фаи в большой тесноте. Работа отца была связана с командировками. Из-за плохой одежды отец простудился и начал побаливать. Поэтому он решил перейти на должность учителя. В Арыкбалыкском районо отца направили в Константиновскую школу учителем русского языка и литературы. Когда отремонтировали комнату в пристройке школы, он перевёз туда и нас. В соседней комнате проживала семья Грушиных. Евгений Грушин преподавал в школе математику. У Нины Грушиной молока было мало, поэтому её сына Витю кормила моя мама, то есть для Вити она стала молочной мамой.
Тут мне запомнился один эпизод. Я увидел, лежащий без присмотра офицерский ремень отца. Мне частенько угрожали этим ремнём за непослушание. Бить не били, только угрожали, но мало ли что. Поэтому я, воспользовавшись случаем, попытался устранить эту потенциальную опасность. Я взял ремень за пряжку и вышел во двор. Несмотря на октябрь, на улице было тепло. Недолго думая я оттащил ремень в школьный сарай и спрятал его в поленнице. В сарае школьный столяр строгал на верстаке доску. По-видимому, он заприметил меня и, когда я ушёл, забрал ремень. Как потом отец не упрашивал меня вернуть ремень, но его в поленнице уже не было. После этого случая ни мне, ни моим сёстрам ремнём не угрожали.
Зимой у Грушиных появилась интересная игрушка: заводная машина. Тогда заводные игрушки были большой редкостью. Я заинтересовался игрушкой, и мне разрешили с ней поиграть. Дома, пристроившись в углу, я начал экспериментировать с машиной. Моей целью было заставить её проехать как можно дальше. Я сразу же обнаружил, что ключик поворачивается только на определённое число оборотов, по-видимому, там был какой-то ограничитель. Но если дополнительно повращать задние колёса в нужном направлении, то машина проезжала большее расстояние. Эксперименты закончились тем, что заводная пружина лопнула. Не знаю, как родители уладили этот конфликт с Грушиными, но меня особо не ругали. Да и игрушек с тех пор мне больше в руки не давали.
Барсук
Зима прошла без всяких приключений. Наступило лето. Мне уже четыре года. Дни похожи один на другой. Но один день мне запомнился особо.
Накануне вечером приезжал дядя Ваня, мамин брат. Я сидел в углу комнаты и прислушивался к разговору взрослых. Дядя Ваня рассказал, что когда он проезжал между двумя перелесками, дорогу ему перебежал барсук. Я сразу сообразил, где находится это место. Если бы дядя Ваня рассказал о лисе или волке, то здесь для меня ничего нового не было: похожи на собаку. Но вот барсук! Интересно, что это за зверь? Да и название звучало как-то необычно.
Галю в этот день оставить было не с кем. Поэтому мать, уходя на работу, вывела её и меня на улицу. Она заперла дверь в комнату и велела мне присматривать за Галей. Галя, пристроившись около завалинки, начала копаться в чём-то отдалённо напоминающем песок. Какая скукотища стоять около неё, а тут ещё на улице появился мой дружок Витька. Надо что-то предпринимать. Я бегом побежал к Витьке, Галя с плачем бросилась за мной. Но куда девочке, которой ещё не исполнилось и два года успеть за четырёхлетним мальчишкой. Я отбежал подальше и стал наблюдать за ней. Галя, пробежав метров десять, остановилась, немного постояла, потом вернулась обратно и продолжила копаться в песке. Всё, я свободен, Галя теперь будет сидеть около дома, а мне можно и поиграть. Играющих в чушку или бабку (простейшую разновидность городков) на улице не было. Поэтому я побежал с Витькой на речку. По дороге я рассказал Витьке о барсуке, и мы решили посмотреть на диковинного зверя.
Река Бурлук для нас преградой не была. Летом она сильно мелела, и мы запросто одолели её вброд. Выйдя на противоположный берег, мы подкрепились кислицей, травой по вкусу напоминающей щавель, и наметили маршрут.
Полоса леса (Тургая) шла параллельно реке. Просвет между деревьями, по которому проходила дорога, находился справа, и до него было далеко.
Вдалеке слева у кромки леса паслось стадо коров. Напрямую до леса было значительно ближе. Но и это расстояние, как я впоследствии оценил на глазок, было около трёх километров с хвостиком. Размеров хвостика уточнить не могу. Второй раз это расстояние мне пройти не довелось. Мы пошли напрямую, двигаясь наперегонки от одного заметного кустика травы до другого. Так, обгоняя друг друга, мы приблизились к лесу.
Но около самого леса нас ждал сюрприз. Мы вышли к небольшой котловине, на дне которой лежали груды костей. Откуда они взялись? «Наверно это волки съедают здесь свою добычу», — предположил Витька. Следовательно, где-то здесь должно быть их логово. Но нор в стенках котловины не было видно. Значит, волки устроили своё логово в лесу где-нибудь рядом с котловиной. А барсук не дурной, он не сунется туда, где живут волки. И только потом через несколько лет я понял, что мы тогда выбрели на скотомогильник.
Возможная встреча с волком нас не прельстила, и мы повернули назад. От стада отделился всадник. По-видимому, пастух нас заметил и решил на всякий случай выяснить: «Кто это?». Всадник приблизился к нам, и мы очутились почти у самых ног его лошади. Лошадь показалась нам громадной, и мы почувствовали себя страшно маленькими. Для нас в то время и обычная луговая трава была высокая. Пастух с любопытством осмотрел нас и недовольно произнёс: «Чего, мальцы, так далеко забрались? А ну марш домой. Вот скажу родителям, чтобы выпороли вас хорошенько». Нас не нужно было понуждать, мы и так бежали домой. Угроза наказания нас не испугала. Если пастух не знает кто мы такие, то откуда он узнает кто наши родители. Просто не надо попадаться ему на глаза.
Когда я прибежал домой, Галя сидела на завалинке. Вскоре пришла мать. Об этом путешествии мы с Витькой так никому и не рассказали, и всё обошлось.
К осени мои родители переселились в деревенскую избу (пятистенок). Помню, как в сентябре 1949 года родилась Люба. Ночью меня и Галю выгнали на кухню и мы, взявшись за руки, стояли сбоку около дверей комнаты. Мимо нас туда и сюда сновали какие-то незнакомые, чем-то озабоченные люди. На нас никто не обращал внимания.