Глава 22. ПОТОП.
-Трофимыч, только что звонили из Одессы, тебе нужно срочно ехать домой, - раздался голос от машины, которая остановилась возле ворот дома. Это подъехал сосед, Володя Емельянов.
-Звонила Мария Алексеевна. Приехал твой брат. Он завтра уезжает, - сообщил он, когда Алексей спустился с крыши.
- Ну, что ж, придётся ехать домой. Мы с братом не встречались уже более 10 лет, - с сожалением сказал Рындин. Он попрощался с рабочими и соседом и уже через полчаса был дома.
Виктор, брат Алексея, жил в Самаре. Он получил путёвку в санаторий, расположенный под Кишинёвом, и решил сделать небольшой крюк, чтобы повидаться с Алексеем и его семьёй. Алексей и раньше не раз удивлялся метаморфозе, которая произошла со славянами. Добрый, общительный, гостеприимный народ почему-то превратился в какую-то аморфную нацию, которая оказывает безвозмездную помощь почти всем народам, населяющим безбрежные просторы СССР и не только им.
Русские, украинцы, белорусы рассеялись по всей территории страны. Они строят, сеют, пашут, учат детей недавно безграмотных, полудиких народов, живших на окраинах Российской империи, создают крупные научные и культурные центры в этих республиках, сами оставаясь в тени. Следуя партийной кадровой политике, они сознательно отдают ключевые позиции в партии, в органах власти, в научных центрах выходцам из народов, ради которых славяне покинули родные гнёзда в Москве, Ленинграде, Киеве, Горьком и других городах и посёлках. Следуя этой политике, они постепенно превратились в, своего рода, интеллигентную обслугу этих народов и народностей.
Пользуясь заслуженным уважением среди простых людей этих республик, они постоянно ощущали на себе неприязнь, а порой и откровенное презрение правящей верхушки этих республик. К концу 20 века численность славян во многих окраинных республиках составляла более пятидесяти процентов населения, а кое-где и больше. Так, например, в Казахстане на момент развала СССР, казахов было 36%, но все командные должности в республике занимали именно они. То же самое было и в Биробиджане, хотя там представителей «титульной нации», то есть евреев, было всего 1%. Коммунистическая партия Советского Союза, проповедуя равные права и возможности всех граждан, фактически приводила к власти в этих республиках в основном национальные кадры. Такое положение позволяло им вести себя надменно и высокомерно по отношению к славянам.
И славяне как-то незаметно привыкли к этому положению. Более того, постепенно они стали терять уважение и к своим сородичам, хотя постоянно наблюдали, как так называемые «национальные меньшинства» искусственно возвышаются над ними. Малые по численности народы, попадая в другие республики, образуют землячества, диаспоры и другие объединения. Славяне же продолжают беспечно жить разрознено, мириться с положением людей второго сорта. Они смиренно сносят грубые выпады против «русских», как всех их называют в других республиках, терпят откровенную дискриминацию со стороны «аборигенов», а порой и откровенную ненависть.
При этом если русский, украинец, или белорус посмел проявить неуважение к кому-то из местного населения, это немедленно становилось предметом обсуждения и поводом для принятия строжайших мер к нарушителю, даже если этот «абориген» и был не прав. Зато, если подобную вольность позволял себе «абориген», то ни партия, ни власти не придавали этому никакого значения.
Алексей тут же вспомнил, как много лет тому назад, когда он был курсантом рижского Высшего военно-морского училища, к ним «в гости» заглянул один из министров Латвийского правительства. Во время своего выступления он не постеснялся обвинить «русских» курсантов во всех смертных грехах, о которых те и понятия не имели. В то же время, когда нашёлся один курсант, который не постеснялся указать этому высокопоставленному чиновнику на его неправоту, тот страшно возмутился и заявил:
- А что же вы от нас хотите? Вы здесь незваные гости. Мы вас сюда не приглашали.
Вот одна из причин по которой, имея численное превосходство во многих союзных республиках, русскоязычное население после развала СССР превратилось в «оккупантов», изгоев и нищих. Оно полностью потеряло свою национальную гордость, национальную значимость и единство.
Великий русский народ потерял свой хребет, превратился в аморфную «русскоязычную» массу, неспособную ни к самоорганизации, ни к действию. Эта национальная импотенция наложила свой отпечаток не только на интересы нации, но и развалила семейные узы. Народы других республик, встречаясь за их пределами, тесно общаются, помогают друг другу, поддерживают друг друга. Славяне же, наоборот, перестали не только искать «земляков», поддерживать своих собратьев, они даже внутри семей стали всё дальше и дальше отдаляться друг от друга.
Во многих русскоязычных городах русские позволяют местным чиновникам разговаривать с ними на языке местных националистов, издавать постановления только на языке «титульной нации», хотя она и находится в меньшинстве в данном регионе. Даже само это выражение, «титульная нация» появилось в процессе развала страны. Раньше я, окончив два университета марксизма-ленинизма, такого выражения не знал.
Мы перестали любить и уважать не только свой народ, но и своих родственников.
Вот и его брат за десять лет разлуки ни разу не напомнил о себе ни письмом, ни приветом, хотя Алексей регулярно писал и ему, и другим родственникам в Самаре, и, в своё время, помог ему получить квартиру, почти в центре города. Что сулит ему эта встреча?
Чтобы подольше пообщаться со своим старшим братом, он не стал ставить машину на стоянку.
«Постоит возле дома, ничего с ней не случится» - подумал он.
За семь лет, которые машина простояла под домом, только один раз во время ночного дождя, машина была открыта предприимчивым любовником, который просидел в ней с девицей всю ночь. При этом ни машине, ни имуществу, находившемуся в ней, никакого вреда причинено не было, не считая пары окурков и остатков пищи в салоне.
Правда, теперь времена изменились, и машины грабят под окнами даже днём.
Оказывается, Рындин зря торопился.
- Где же мой ненаглядный братец, - войдя в квартиру, и, обнимая жену, спросил Алексей.
-А он решил, что ты приедешь нескоро, и поехал на встречу с какой-то дамой, с которой познакомился в поезде,- усмехнувшись, сообщила Мария.
Вернулся Виктор поздно ночью усталый и крепко навеселе, наскоро поужинал и ушёл спать. Утром Алексей проводил его на поезд, идущий в Кишинёв. Вот и всё общение.
Муравьи не подвели. Почти всю ночь шёл дождь. Тёмные лохматые тучи бродили по небу, время от времени обрушивая на землю густые потоки воды. Ехать в Бибиково не имело никакого смысла. Всё равно до дома не доберёшься. 300 метров мокрой пахотной земли надёжно перекрывали дорогу к нему.
Только на третьи сутки дождь прекратился, засияло солнце, и густой пар повалил от мокрой земли. Конечно, дорога к дому просохнет теперь нескоро, но хотя бы пешком туда можно будет добраться.
-Оставлю машину на асфальте, - решил Алексей. – Надо срочно проверить, что там делают строители.
Ещё подъезжая к деревне, Алексей почувствовал неладное. Ему показалось, что при дороге, возле кафе, стоял один из его строителей, который, увидев машину Рындина, юркнул в кафе. Подъехав к своей усадьбе, он оставил машину на дороге, разулся и босиком пошёл к дому. Тропинка к дому была ещё влажной, но ноги уже не разъезжались, как это бывает после дождя. Она на глазах крепла.
Навстречу Рындину вышли двое строителей с огромными сумками в руках. Одним из них был Лесь Горак, а вторым - парень, который готовил растворы для кладки, по имени Александр, или Санчо, как звали его товарищи.
-Всё хозяин, мы своё отработали, больше тут торчать не намерены. Давай расчёт и мы пошли, - даже не поздоровавшись, заявил Горак.
- Я с Вами, вроде бы, не рядился, и рассчитываться, как и обещал, буду только с бригадиром после того, как объект будет полностью сдан, - поздоровавшись, ответил Алексей и вошёл в дом.
То, что он увидел, его буквально потрясло: по стенам дома ползли грязные струи воды, пол возле стен начал набухать и коробиться. У внутренней стены туалета, куда вода ещё не добралась, дружно храпели Роман и Ярослав.
-Подъём! - что есть мочи, рявкнул Рындин. – Аварийная тревога!
Строители вскочили, как ошпаренные. Они уставились на Алексея, ничего не понимая.
- За мной!- ничего не объясняя, подал новую команду хозяин и рванул вверх по лестнице на второй этаж. Бригадир и Роман молча повиновались.
Весь второй этаж, кроме веранды был залит водой. Вода стояла на уровне фундамента внутренней стены мансарды.
-Ярослав, у тебя совесть есть? – с ненавистью глядя на опухшее от пьянства лицо бригадира, спросил Алексей.
-Извините, я не думал, что будет такой затяжной дождь….
-А тебе и думать было нечего, ведь я, уходя, говорил Вам, чтобы пробили лётки в стенах второго этажа, а Вы…
Больше не говоря ни слова, Рындин снял брюки, взял огромный шкворень и кувалду и шагнул в воду. Вода доходила до колен. Ярослав, как побитая собака, топтался возле фундамента.
Алексей наугад выбрал в наружной стене место, где раньше был сток, уперся шкворнем в нижний кирпич и со всей силы ударил по нему кувалдой. То ли злость придала силу удару, то ли дождь помешал хорошо стать раствору, но кирпич, как пробка, вылетел из кладки, и вода с рёвом устремилась на улицу.
-Как только вода сбежит, сделайте такие же лётки в каждой стенке второго этажа, и чтобы к обеду на крыше уже не было ни грамма воды, а за ущерб я с вас вычту, - жестко сказал Алексей и спустился вниз.
Ярослав последовал за ним, собрал всю бригаду, в том числе и Леся, и Санчо. После недолгих перепирательств, они поднялись на второй этаж и принялись приводить в порядок крышу, ставшую теперь полом мансарды, и пробивать лётки. Закончив с лётками, они снова занялись кладкой стен фронтона и задней части веранды, риара. Вода по стенам внутри дома бежать перестала, но стены потом отпотевали всю зиму.
Пол вскоре высох и даже не покоробился. Видно смола, которой Алексей пропитал каждую плитку снизу, не дала прессованной древесине раскиснуть. На следующий день они установили деревянную обвязку, стропила и рештовку* и принялись укладывать шифер. Алексей, заметив, что они принялись пришивать к рештовке релин, скомандовал:
-Стоп моторы!
- Командир, что случилось? – делая удивлённые глаза, спросил Роман, который оказался главным специалистом по кровельным работам.
- Надо полу дать хотя бы сутки прожариться на солнышке после такого потопа, - пояснил Алексей.
Никто спорить не посмел. На другой день, чуть свет, бригада дружно покрыла крышу релином и шифером, тут же по периметру деревянной обвязки были пришиты ветроотбойники. Алексей выдал бригадиру заработок, удержав 50 долларов за потоп. Конечно, это был мизер, по сравнению с ущербом. Никто особо и не противился, только Лесь Горак проворчал:
-Господарю мае буты на маетку, а не*… - и тут же осёкся, заметив как на него взглянул Алексей.
После расчёта Рындин устроил им прощальный обед, сдобрив его пятилитровым бутылем вина, которое он купил у местных виноделов. Больше никто своего недовольства не выражал.