К концу августа были вывешены списки зачисленных, где Константин с удивлением обнаружил, что он был назначен старостой группы. Первого сентября было собрание первокурсников, а второго сентября все первокурсники были направлены в колхоз помогать колхозникам собирать картошку. Сапоги и ватники им выдали в колхозе.
Их поселили в солдатских казармах. Отдельно девочек и мальчиков. Спали на солдатских железных кроватях, на матрасах, которые пришлось предварительно набить соломой. Колхозом было организовано питание для студентов. Делали это две женщины — колхозные поварихи. Им помогали две девушки-студентки, в обязанности которых входили чистка картошки и помощь женщинам в готовке. Остальные ребята выходили утром работать. С утра проходила картофелекопалка, но она часто ломалась, поэтому, большей частью, приходилось выкапывать лошадью, запряжённой в плуг. Сначала картошку нужно было собрать в вёдра, а затем высыпать в ящики. По вечерам студенты собирались у костра, где всегда оказывалось несколько человек с гитарами. Молодёжь пела песни под гитару, сидя у костра... "Ветер пихты качает, помогая мечте, и какая-то птица кричит в темноте: подойдите ребята, бросьте ветку в костёр, чтобы ты не спешила уходить от огня, чтобы ты полюбила за песни меня, чтобы ты не спешила уходить от огня, чтобы ты полюбила за песни меня. Перепеты все песни, расставаться пора, и подёрнулись пеплом головешки костра, подойдите ребята, бросьте ветку в костёр, чтобы ты не спешила уходить от огня, чтобы ты полюбила за песни меня". Константину нравилась эта песня. Он сидел, тихо подпевая, а напротив сидела девушка. В её больших глазах отражался костёр, и игра пламени как будто происходила в её глазах.
Они встретились взглядами. Она смущённо улыбнулась, и Константин улыбнулся ей в ответ... На следующий день они уже сидели вместе, слушали песни, иногда подпевали, а иногда просто слушали. После они ходили, разговаривали, делились друг с другом, кто откуда приехал... Им было интересно вдвоём. Они попали в одну группу и вскоре начали встречаться.
После опыта общения с Анжелой Константину было как никогда легко с Ириной. Она была совершенно другой, с ней он ощущал свободу. Она никогда не делала ему замечаний, никогда не перебивала, с кем бы он ни говорил, с кем бы ни встречался. Но при этом она всегда помогала ему, аккуратно подсказывала, когда это требовалось. Нередко бывало так, что Константин, приехавший с юга, употреблял такие слова, которые большинству были непонятны. Ира в таких случаях улыбалась и просила повторить сказанное ещё раз. Он повторял, а она записывала за ним.
- Ты что, разве не понимаешь этого слова? - удивлялся Константин.
- Понимаю, у вас на Кубани балачка есть, но мне интересно, как ты говоришь, какой акцент у тебя. Хотя и по-русски говоришь, но твоя буква «г» всё равно что «х».
- А у нас на Кубани говорят: «Гуси гогочут, город горит: каждое "хэ" на "гэ" говорит».
- Что значит на «гэ»?
- А потому что у нас на Кубани «гэ» и «хэ» какой-то другой звук, что-то между ними. Вы «говорите», мы «хов`орим». Может быть, и акцент у нас другой.
По выходным они ездили за город, а когда холодно стало, то каждое воскресенье они посещали музеи, потому что оба они были с провинции и никак не могли насытиться этим городом, а по вечерам ходили в театр. Театр был недалеко, хоть и ездили они в центральные театры, но это было редко, чаще всего ходили в Выборгский дворец культуры, а почему туда - потому что к ним в общежитие приходил кассир, агент, который давал билеты в театр в кредит под стипендию. Они брали. Иногда, конечно, когда стипендию получали и агент приходил, жалко было отдавать деньги, но тем не менее вновь набирали билетов на будущий месяц. В течение года они побывали практически во всех театрах Ленинграда.
После первого года обучения летом они поехали в стройотряд — в Казахстан на строительство коровника. А им и там было хорошо, им было уютно где угодно вместе...
А после четвёртого курса у Константина были военные сборы, поскольку у них была военная кафедра, и они должны были выпускаться офицерами. А для этого надо было пройти лагеря, как говорится. «Отгремела весенняя сессия, нам в поход отправляться пора, что ж ты милая смотришь невесело, провожая меня в лагеря. Прощай, не грусти, напрасно слёз не лей, лишь крепче поцелуй, когда придём из лагерей», - пели песни, провожая на сборы Константина и других молодых людей, девушки.
После лагерей он решил съездить к себе домой. Счастью мамы и бабушки, когда он появился на пороге, не было предела. Они его еле узнали: Константин сильно повзрослел, раздался в плечах, продолжая заниматься боксом. Он начал расспрашивать о ребятах. Мама начала рассказывать про тех, про кого знала. Сказала, что и Анжела находилась в то время дома.
- Она заходит часто к нам, спрашивает о тебе, говорит, что ты не отвечаешь ей на письма, между прочим, собиралась поехать к тебе, - рассказывала мама.
- Ко мне? - удивился Костя.
- Да. Очевидно, она тебя любит...
- Ну мам, понимаешь, она... ну... она меня угнетала! Просто угнетала! За тот год в десятом классе я потерял всех друзей.
- Константин, у тебя кто-то есть там в Питере?
- Да, я там дружу с одной девочкой Ирой, вот фотография, - он показал маме фотографию. - Понимаешь, мам, с ней так легко, мы с полуслова друг друга понимаем. Мы с первого курса вместе и ни одного конфликта, если я не прав, она никогда сразу не скажет при ком-то, не сделает замечания или грубости. Лишь потом аккуратно предупредит, что я был вообще-то не прав.
- Ты её любишь?
- Не знаю, мам, когда с Анжелой дружили целый год, мне казалось, что вроде бы Анжелу я люблю, а Ирину... Мы с ней уже четыре года. Я не знаю... Она нравится мне, мне хорошо с ней.
- Костя, это твоё дело, твоя жизнь. Смотри сам...
Константин пошёл к Виктору. Брониславы в это время не было. Они обнялись, долго не видев друг друга. Виктор учился в Москве, в МЭИ.
- Как математику сдал? - начал Константин.
- Ты знаешь, сдал. Сдал на четвёрку и с удовольствием дальше занимаюсь. Это ты виноват, все контрольные за меня решал, а вот когда я сел один на задней парте, пришлось своими мозгами больше думать, на себя надеяться. И ты знаешь, когда начал своими мозгами шевелить, то у меня стало лучше получаться, чем когда я у тебя подглядывал, смотрел. Так что ты наносил вред моему образованию. Ладно, ладно, шучу. Как у тебя дела?
- Да нормально, вот решил после лагерей заехать.
- У меня тоже лагеря были...
- И в стройотряд?
- И в стройотряд, и картошку собирали. Пойдём, пройдёмся?
Они вышли и медленно пошли по улице.
- Слушай, а Анжела-то здесь, я её вчера видел.
- Ты иди гуляй, а я пойду зайду к ней, а то нехорошо...
- Сходи, сходи... - улыбнулся Виктор.
Константин подошёл к дому, где жила Анжела. Он увидел её сидящей на скамеечке. В руках её была книга.
Он тихо открыл калитку, зашёл, встал напротив неё. Она читала, потом подняла глаза, с задумчивым видом посмотрела на Константина и снова опустила глаза в книгу, вероятно, не понимая, что это он стоит перед ней, что это не её воображение. Но опустив, сразу подняла, стала всматриваться, потом быстро-быстро заморгала и поднялась с широко раскрытыми глазами, уронив книгу на скамейку.
- Костя, Костя! Костенька, это ты! А я, а я думала, что мне просто кажется, что это ты. Я так мечтала тебя увидеть. Я хотела сейчас уже ехать к тебе, это ты!
Она подошла к нему и нежно обняла его за шею, как тогда на пруду.
- Костенька, любимый мой, я так страдала эти четыре года, Костя! Я так люблю тебя, ну почему ты убежал от меня? Почему сбежал? - она начала целовать его и всё крепче прижимала к себе.
- Анжелочка, милая моя девочка, - начал было он, но тут же вспомнил об Ире и замолчал в замешательстве.
А Анжела ничего не заметила, она прильнула к нему и всё приговаривала:
- Костя, я так люблю тебя, я так тебя ждала, почему ты ни одного письма не написал? На что ты обиделся? Ну не надо было так обижаться. Сбежал от меня, а мне так плохо было. Я все четыре года тебе писала. Как я тебя люблю! Костенька!
Костя в этот момент ощутил какое-то тёплое чувство к Анжеле. Он нежно обнимал её и думал, что Анжела, кажется, изменилась, она стала какой-то другой: более мягкой, податливой, возможно, она и вправду ждала его все эти годы?
- Анжела, с кем это ты там обнимаешься? - вдруг услышали они голос.
- Мамочка, Костя приехал! - обернулась Анжела.
- Ну так идите в дом, что вы там стоите обнимаетесь?
Она прильнула к нему и поцеловала в губы...
- Костя мой, любимый, Костенька, ты здесь, ты приехал. Пойдём в дом.
- Да вот...
- Давай лучше погуляем, пойдём на пруд сходим. Ах! Помнишь, как первый раз ты меня провожал?
- Да, помню.
- А потом мы ночью ходили на тот же пруд, помнишь? Пойдём на это место? А помнишь, я тебя поцеловала, когда поймала первую рыбку?
- Помню.
- Костя, ты всё помнишь?
- Конечно всё...
Она прижалась к нему.
- Костя, любимый мой человек.
Они пошли на пруд, вспоминая случаи, которые происходили с ними в школе. Всё-таки было между ними много хорошего, о чём Константин позабыл в Ленинграде...
Вечером они пошли на танцы, где встретили одноклассников, которые остались и которые приехали погостить домой на каникулы. Все они повзрослели, некоторые были уже женаты, а у двоих уже даже появились дети. Но в душе они всё-таки по-прежнему оставались школьниками.
Когда возвращались с танцев, они остановились в тенистой аллее, где когда-то, также возвращаясь, останавливались и целовались.
Трещали цикады, была тёмная ночь, они целовались.
- Костя, - прошептала Анжела сквозь поцелуй, - я не могу без тебя, давай поженимся?
И Костя был согласен, потому что за эти дни, когда он в первый день проводил её, он всю ночь не мог уснуть, потому что ощущал её рядом, её запах, её движения, её ласки... За её поцелуями он совсем забыл Ирину. Он не мог дождаться утра, чтобы опять прийти к Анжеле, чтобы вновь её обнять, целовать и ласкать, слушать, как она произносит его имя.
- Анжела, но мы же ещё совсем молоды, - сказал он поначалу на её предложение.
- Но нам же осталось всего один год, и мы будем инженерами. А хочешь, я переведусь в любой ленинградский институт? - сказала она. - Но лучше ты сюда? - добавила Анжела.
- Анжела, если ты приедешь в Ленинград, ты убедишься, что это самый лучший город.
- А ты! Ты не мог мне написать, чтобы я приехала? За четыре года не мог меня пригласить? Я бы приехала, точно приехала, но я боялась, что ты убежишь, как тогда убежал. Почему ты убежал, почему меня бросил?..
…В аэропорту снова скопилось множество народу, отправлений давно не было, посадки не объявляли. Ему не хотелось уступать место, поэтому он только сильнее надвинул шляпу на глаза, делая вид, что он спит…
…Он стал вспоминать, как получилось так, что он вдруг ни с того ни с сего женился на Анжеле. Он помнил тот день, когда он приехал после сборов на каникулы к родителям, в тот же день пошёл к Анжеле, увидел её в саду и как будто остальное всё в тумане, как туман какой-то был, только ждал, как будто этой встречи. Что в нём вспыхнули чувства любви к этой девушке. Да, он её тогда любил, он это понимал. Они провели остаток дня и вечер и ночь они сидели на той скамейке, целовались, разговаривали, как только загорался свет в их доме, они прятались за кустами, видели, как отец выходил на веранду, постоит, посмотрит в разные стороны, и опять уходил. Гас свет, они снова садились на скамейку и опять обнявшись сидели, иногда говорили, иногда просто вот так сидели, он смотрел в её глаза при полной луне, они светились, такими казались ясными. Он обо всём забывал, и лишь когда на востоке начинало светлеть, они очнувшись от грёз, что пора, он проводил её до двери, в последний раз поцеловал и пошёл. Он пришёл домой, ушёл в свою комнату, но он не мог заснуть сразу. Он под впечатлением, он вспомнил, как он подошёл к калитке, встал перед ней, когда она читала книгу, как она подняла глаза на него, и ему показалось, что она смотрит не на него, а сквозь него. Она посмотрела, потом опять опустила глаза, стала читать, и вдруг резко подняла голову, стала смотреть и быстро-быстро моргать, и произнесла:
- Костя, Костя, это ты! Ты живой! А мне показалось, что мне просто чудится.
Это было так трогательно, незабываемо. И с таким чувством Костя уснул. Он не помнил, сколько проспал, когда проснулся, светило солнце в окно, с кухни пахло вкусно. Он вышел, умылся, оказалось, мама дома, она сказала, что взяла отпуск на время его пребывания дома. Бабушка приготовила завтрак, пока он умывался, она сделала ему омлет, пирожки напекли, и Костя сидел, ел, а сам вспоминал вчерашний день. Мама заметила, что он, поднеся пирожок ко рту, вдруг как-то застывал и сидел какое-то время неподвижно, потом вдруг очнувшись, продолжал есть. Он не успел позавтракать, как раздался скрип калитки. Он посмотрел, входила Анжела. Она была такая красивая, такая лёгкая, такая нежная, она вся светилась, Константин вышел ей навстречу, обнял её, при родителях поцеловал, пригласил к столу.
Она согласилась, хотя сказала, что дома уже позавтракала. И опять весь день прошёл то ли в бреду, то ли во сне, Константин сейчас не мог припомнить. Он помнил, что ему было так хорошо с этой девушкой, что он её любил. Он обо всём забыл. И забыл друзей, если раньше он Анжелу обвинял в том, что она его от друзей отбила, то он сам забыл о них, его ничего не интересовало, ему ничего не нужно было, только быть с этой девушкой, только ласкать её и принимать от неё ласки. Он не помнил, кто из них предложил, чтобы пожениться, то ли она, то ли он. Как проходила свадьба, он тоже не помнит. Помнил, что было это в ресторане, что его и её мать встречали их хлебом и солью, но в ресторане потом их не было, была одна молодёжь, на второй день было празднование в саду, стояли столы, были и молодёжь, и взрослые, а потом они поехали в Ленинград, и Анжелины родители, отец и мать, тоже поехали. Оказывается, у отца Анжелы в Ленинграде были друзья, которые предоставили им квартиру на время, отец развёл бурную деятельность, когда находился, он нашёл квартиру, в которой тут же организовал ремонт. И чтобы уничтожить клопов ленинградских, он строителям сказал, чтобы в клей для обоев добавили карбофос. Сделали таким образом, чтобы клопов не завелось в этом доме. И в то же время он внёс первый взнос за кооперативную квартиру. В то время они только начинали входить в моду, поэтому желающих было мало, висели объявления, даже прописка постоянная не требовалась. И он внёс на имя Константина, как главы семьи, первый взнос, обещая потом пополнять счёт. Казалось, родители сделали всё, чтобы была счастливая жизнь молодых.
Константин сказал, что ему нужно съездить в общежитие, чтобы взять оставленные там вещи. Анжела его не отпустила одного, сказала, что поедет с ним. И тут он вспомнил Иру, с которой он четыре года был вместе, они дружили, даже больше, чем просто дружба у них была. Три месяца назад, когда он отправлялся в лагеря, ребята, сказав, что им куда-то надо, уехали, они остались вдвоём на три дня, и сейчас они пошли вместе с Анжелой в общежитие. Константин думал, приехала Ира или нет, увидит его... Будет ли он знакомить её со своей женой... Они поднялись в комнату, где он жил с ребятами, Юра и Иван приехали, они здороваются, и Константин объявляет:
— Прошу познакомиться, моя жена, Анжела.
Юрка остановился:
— А как же ты вот так Ир..., — в этот момент он получил толчок в бок от Ивана, опомнился и продолжил, — вот так вот раз — и женился?
— Да, вот так вот уехал и женился? — подхватил Иван.
Анжела не заметила, что чуть не было произнесено имя, которое для Константина было дорогое. И когда они уходили, Иван шепнул ему на ухо: "Ира ещё не приехала".
И они взяв вещи, которые оставались здесь, уехали на квартиру. Когда первого октября у них начинались занятия, Константин приехал в институт пораньше, как староста группы, он дожидался Иры. Но прозвенел звонок, её не было. Иван подошёл и сказал:
— Ты, наверное, её не дождёшься.
- А что так?
- Ты знаешь, она приходила на следующий день, вернее, вошла, такая весёлая, такая цветущая, такая радостная, принесла подарки, окинула комнату взглядом, спросила: Костя, ты где? А мы стояли с Юркой, смотрели и не знали, как сказать, что ты предатель и подлец...
- Вань, зачем ты так говоришь?
- Да, ты самое настоящее подлое животное! Мы без подготовки сказали: Ира, ты его больше не увидишь. Она как, что случилось? Из её глаз брызнули слёзы. Мы испугались, сказали: Ира, он женился. Она смотрела и повторяла: этого не может быть, этого не может быть! Костя не мог этого сделать, этого не может быть! А мы сказали: Да, Ира, он женился. Она закрыла глаза руками, убежала из нашей комнаты. А потом я спросил у девчонок, и они сказали, что она в тот же вечер взяла свои вещи и исчезла.
Константин пошёл в деканат. Ему сказали, что она подала заявление и забрала академ справку и больше ничего о ней не известно. Вот так он потерял друга, товарища, подругу, а может и что-то большее... И вот он сейчас сидел, то ли спал, то ли дремал. Опустив шляпу на глаза, вспоминал Иру и думал, как он был не прав, как могла сложиться судьба, Ира, Ирочка!
И вдруг он ясно услышал её голос.
- Вы что-то сказали?
- Да, сказал, - ответил Константин.
- Разве мы знакомы.
Это был её голос, он бы его узнал, даже в толпе. И тут он очнулся: откуда голос доносится? Рядом с ним сидел мужчина, шляпа прикрывала глаза, он видел только ноги, но ноги были не мужские. А красивые, стройные женские ноги. Константин повернул голову вправо, потом приподнял шляпу с глаз, повернулся, на него смотрели глаза широко раскрытые, полные ужаса. Рядом с ним сидела она... Ира! Не может быть. Он моргнул один раз, второй. Она сделала то же самое. Он произнёс: ты? В ответ услышал - ты.
- Как ты здесь?
- Как ты здесь?
Они смотрели друг на друга и не могли понять, как вдруг через столько лет, оказавшись рядом, она присела на освободившееся место, какой-то пожилой мужчина встал, а рядом сидел мужчина, прикрывшись шляпой, то ли спал, то ли дремал... Она присела, она вспоминала...