2010 год принес нам совершенно необыкновенный май – яркий, солнечный - жаркий днем и очень теплый ночью.
Глядишь в окно и не веришь, что только еще май и лето впереди.
Вокруг изумрудная трава и вся она усыпана множеством золотых одуванчиков. Стрекот стоит такой звонкий, каким он бывает только в июле.
Красота!!! А запахи!!! Черемуха, особенно к вечеру, разливает такой дурман, что ты, выходя из дома, прямо ныряешь в него, будто купаешься.
Потом наступает очередь вишен, слив и груши. Конечно, они не могут сравниться по силе запаха с черемухой, но по ажурной красоте цветения не уступают ей. И вот, приходит череда цветения яблонь. Какое же это чудо! Деревья стоят, словно невесты. Зефирные цветы нежно пахнут, а кроны наполнены деловым гулом пчел.
Каждый день приносит все новые краски, запахи и звуки. Соловьи не умолкают ни днем, ни ночью. А я, услышав неприметную птаху у себя в саду, замираю, как вкопанная, и боюсь спугнуть ее неловким движением.
Залетали к нам и две птички совершенно невиданной экзотической красоты – золотисто-зеленые. Они летали в ветвях высоких лип, задорно пели и играли – им тоже было хорошо.
В дупле старого дерева уже поселилась парочка скворцов, которая рьяно защищала свое жилище от притязаний своих же собратьев и от воробьев. Они, хоть и меньше скворцов, но не боялись вступить в борьбу за престижное место. И все же, победа - за скворцами, а воробьям достается карниз над окном. Пришло время наводить порядок в гнездах.
Хлопот много, да и веселого щебетания не убавляется. Разделившись на парочки, птицы живут уже своей семейной жизнью, а я, как сторонний наблюдатель, радуюсь, глядя на их неугомонность, веселье, заботу друг о друге и грустно мне от того, что у людей подобные отношения встречаются все реже.
К концу мая прилетели и ласточки.
Когда-то на чердаке нашего дома с оконцем без стекол свили себе гнездо ласточки и ежегодно возвращались в него. Но занявшись реконструкцией крыши, нам пришлось его снять. Пока шла стройка, а это заняло не один год, бедные ласточки прилетали к своему родовому гнезду и, не найдя его, поселялись где-то поодаль, но все лето прилетали ко мне, садились на провода, покачиваясь на них и заглядывая в окна.
Но в этом году они, наконец, нашли себе место в моем доме, долго облетая его по всему периметру. Они облюбовали место на крыльце - балку почти под самым потолком, над которой была небольшая ниша. Их даже не остановило то, что на крыльце часто сидит моя кошка Муся, которая с интересом наблюдала за их суетой. Ловить птиц – ее хобби. Успокаивало то, что ласточки редко садятся на землю и шанс стать ее добычей был минимальный. Строили они свое гнездо так быстро, ряд за рядом, окаймляя его, словно корзиночку, кусочками мокрой земли и помета. Я старалась не мешать их работе, чувствуя свою вину перед ними за сломанное гнездо на чердаке.
Замечательное гнездышко получилось – крепкое, ровное, красивое! Наконец, работа завершена и теперь можно будет ждать пополнения в их семействе.
Я каждый день наблюдала через окно кипучую жизнь пернатой парочки. Они летали, резвились и совершенно не хотели сидеть в гнезде, а бесшабашно занимались любовью на проводах, протянутых от столба к моему дому. Это означало, что потомства ждать пока рано. Но, со временем, поведение их стало меняться. Самочка прилетала к гнезду, забиралась в него, что-то там поправляла, выбрасывала всякий мусор и усаживалась важно внутри и спокойно смотрела на Мусю и на своего супруга.
Он же к гнезду не подлетал, что свидетельствовало о том, что в гнезде появились яйца и безропотно сидел на плафоне и зорко присматривал за своей «суженой». Как только ей необходимо было отлететь по своим делам и подкормиться, муженек тут же подлетал к гнезду и, осмотрев его содержимое и пошевелив там клювом, снова уступал место «хозяйке дома», которая важно усаживалась внутри, а он, как истинный кавалер, возвращался на свой плафон.
Правда, несколько раз к гнезду подлетали запоздавшие парочки, тоже разыскивая удобное место проживания, и, тогда храбрый отец семейства налетал на них со своего электрического насеста и бесстрашно прогонял назойливых чужаков, срывался в таких пике, что у меня, наблюдавшую эти пируэты кружилась голова. Так же он реагировал всякий раз и на меня и моих гостей, часто приходящих ко мне в гости.
А Муську он просто запугал, летая над ней, как истребитель СУ2 и норовя долбануть ее в темечко. Она быстро пролетала опасную зону, подметая своим брюшком пол и усаживалась на безопасном расстоянии от крыльца и уже оттуда внимательно наблюдала за суетой непрошенных гостей.
Я тоже с интересом следила за их жизнью, всякий раз, поднимаясь на крыльцо, так и заглядывала на гнездо. Как там, у них дела? Все ли в порядке? И уж стала волноваться, что птенцов до сих пор нет.
Но вот однажды утром появилась большая воронка с желтым ободком. Я не сразу поняла, что это был первый птенец. Звуков никаких он еще не издавал, а только открывал свою ловушку и прятался снова за бортом гнезда. Ловушка эта открывалась при любом движении мамочки, которая уже сновала туда-сюда с кормежкой в клюве. Это был первенец - самый сильный птенец.
На следующий день вылупились еще три, и они сразу разложили рядочком свои рты на кромке гнезда. Но первенец уже отличался от «последышей» некоей сноровкой в захвате добычи – опыта-то у него было больше. Затем появился пятый, для которого, мне казалось, и места в гнезде то не хватало. Он сидел самым последним, в дальнем углу гнезда и ему редко доставалась пища. Я называла его - «Заморыш». Через пару дней у птенчиков прорезался голос и их стало не только видно, но и слышно.
Мать почти не сидела в гнезде, а кормила своих голодных детей без устали целый день. Папаша же этим суетным делом не занимался. Я так возмущалась! Ну и папаша им достался! Вечно женщины вкалывают, а мужики бездельничают! Так я думали до тех пор, пока не обнаружила, что наш «бездельник» оказался прекрасным уборщиком. Оказывается, когда мамочка улетала за очередной порцией пищи, он садился рядом с гнездом, но никогда в него не забирался целиком, проверял чистоту и, собрав помет в клюв, улетал с ним только тогда, когда женушка возвращалась к деткам. А тогда, когда птенцы уже самостоятельно могли поворачивать свои хвосты наружу из гнезда и ронять помет, папаша тут же подлетал с плафона, подхватывал его клювом и уносил вон.
Вот тебе и бездельник! Его обязанностью так же было стеречь своих малышей, пока мать ищет пропитание. Отец сидел рядом, но не очень близко, чтобы птенцы не реагировали на него, как на мамашу, принесшую очередную порцию букашек. При виде ее, они вылезали наружу, открывали свои гигантские воронки и галдели один громче другого. Даже тот, «заморыш», забирался на спины птенцов и орал, укладывая свою ловушку для еды на головы своих собратьев.
Папаша же, очень деловито, усаживался поодаль от гнезда, сидел скромно и ожидал выдачи помета, который незамедлительно выскакивал из под очередного куцего хвоста прожорливой детки, подхватывал его и уносил вон.
Дети быстро росли, здоровели и, вскоре, буквально нависали над краями гнезда. Птенчики сидели и смотрели на меня из гнезда, а когда я выходила, то они и на меня реагировали, как на мать – открывали свои рты и кричали, привлекая мое внимание.
Так прошли две недели. Птенцы день ото дня удивляли меня своими успехами. Самый сильный из них первым выбрался из гнезда, думаю, что ему там просто уже не хватало места и он вывалился на балку. В первый момент он, как бы опешил, втянул голову в плечики и долго сидел неподвижно, даже клюв не открывал при появлении матери, но потом, поняв, что ничего страшного не произошло, стал расправлять свои крылышки и трясти хвостиком. Наверно ему это было приятно.
Другие же птахи, сидя в гнезде с интересом смотрели на него и уже к нему направляли свои ковши, принимая его за кормящую мамашу. Но вот прилетела мамочка с добычей и детки начинали метаться в обе стороны, боясь, не упустить шанса заполучить лишнего комара. Подлетел папаша и, подталкивая легонько, загнал своего детятю на положенное место.
Через день-два и другие птенцы отважились на подобный «подвиг». Они все стали большими, пушистыми и осмелевшими. Как то птенец, забираясь в гнездо, забыл включить крылышки в работу, и чуть не упал на пол. Долго цеплялся коготками за корявую поверхность гнезда и все никак не мог забраться внутрь. Но инстинкт сработал, «крылатый механизм» завёлся и высота была успешно взята.
Вылетели из гнезда они рано утром, еще до того, как я вышла на крыльцо. В гнезде было тихо, никто не орал. Осталась лишь кучка помета на полу, та, которую папаша не успел поймать своим клювом. Ведь за всеми сразу не уследишь. Только недалеко от дома, то тут, то там, раскачивались на электрических проводах желторотые малыши с коротенькими хвостиками. Но это были уже крепкие и довольно смелые птенцы, претендующие на звание - Птица.
Пару вечеров они возвращались в свое гнездо - переночевать. Птенцы еле умещались в гнезде. Мамаша сидела рядом, возле гнезда, а отец, снова на своем посту – на плафоне.
Через несколько дней в небе пикировала целая стая ласточек, весело кружа над нашей деревней. Птичьи родители учили своих детей летать. Я часто видела их у себя на проводах.
Они мирно сидели возле своего родного гнезда, весело посвистывали и раскачивались на ветру. Хвостики их уже подросли, но еще были не такими изящными, как у их родителей.
У них еще все было впереди – стать взрослыми и бесстрашными птицами.