С возрастом, почему то всё больше, и больше вспоминается детство, которое, как я думаю теперь, было хоть и шаловливым, но все же интересным и увлекательным.
Современным детям, наверное, нас не понять, потому что для нас тогдашних мальчишек семидесятых годов прошлого века все развлечения были на улице. Можно сказать, что и воспитанием часто занималась улица, и тут много зависело от того в какую компанию ты попал. Компании, как правило, возникали по месту проживания - во дворе близлежащих пятиэтажек. Они были разношерстными и разновозрастными, но внутри всегда был лидер, или несколько лидеров, которые и предлагали различные развлечения, такие, как например, вечером пострелять пульками по ногам запоздалых прохожих, возвращающихся, после трудового дня домой со второй смены. Или, наоборот, днём, забравшись на крышу какого-нибудь дома по пожарной лестнице, или через чердак, опустить на головы мирных горожан, наполненный водой воздушный шарик.
Дворовые ватаги одного двора, как правило, враждовали с другими, но бывали и перемирия, когда гоняли футбол на поле, или играли в войнушку на очередной стройке многоквартирного дома. В пору перемирия иногда возникали и совместные проекты, такие, как например, поехать на великах за двадцать километров воровать яблоки в Школе Садоводов, и это при том, что почти у каждого мальчишки в семье был свой сад, и такие же яблоки. Но дворовая идея, если принималась большинством, то выполнялась, и тот, кто не участвовал в общих проказах, терял, как тогда казалось навсегда, свой авторитет.
Авторитет нарабатывался годами. А потерять его можно было в один миг, и вчерашний лидер ватаги, после потери авторитета мог долгое время оставаться на вторых, или даже третьих ролях. Его слово уже не было решающим, и каждый шибздик мог указать ему на его промах. То же самое, а может быть даже в большей мере, касалось споров, вернее исполнения проспоренного. Был целый ритуал, когда мнения расходились. Один лидер предлагал или утверждал одно, а другой другое. Выбирался тот, кто будет разбивать спорящих пацанов. Он говорил о том, что он не виноват, и разбивал рукопожатие спорящих мальчуганов. Он же следил за выполнением условий спора, и на очередной сходке объявлял, кто был прав, а кто нет, и выполнила ли проигравшая сторона условия спора. Был своего рода третейским судьёй.
Однажды роль этого судьи досталась мне. Я уже не помню сути спора, в котором спорили Васятка и Провоторка. Мне запомнилась главное условие – цена спора. В то время для меня оно было значительным. Они поспорили на сто ирисок.
В наше время в магазинах из кондитерского изобилия доступными для нас были несколько видов конфет. Таких как, «Дунькина радость» по цене 1 руб. за килограмм, «Морские камушки» за 2,40 руб. за килограмм, «Монпансье» за 1,20 руб. за килограмм. Да пожалуй, еще ириски в плитках: «Сливочный» за 1,80 руб., «Школьный» за 2 руб., и «Детский» за 2,50 руб. за килограмм. Я помню, что случайно найденная весной монета в 10 или 20 копеек приносила огромную радость, потому что можно было купить сто грамм леденцов или других конфет. А тут на тебе, спорят на целых сто ирисок – это же почти три кило!
Спор прошел, прошло и время и условия спора. Стало ясно, что проспорил Васятка, и Провоторка, справедливо стал требовать выполнение условий спора, прекрасно зная, что таких денег, чтобы купить сто ирисок, у Васятки просто нет. Печаль была в том, что Провоторка был с другого двора, а я, как разбивающий спор, должен был требовать исполнения условий спора у Васятки. Или подтвердить то, что он, проспорил, но не выполнил условий спора. В общем, для меня это казалось конец света. Но Васятка сказал: «Не беспокойся, я отдам Провоторке сто ирисок»
- У тебя есть шесть рублей? – изумлённо спросил я. Зная, что их у него нет.
- Нет. – ответил Васятка, - но я отдам Провоторке сто ирисок.
В голове моей возникла тупиковая ситуация, я никак не мог понять и взять в толк, как без денег можно отдать сто ирисок. Разрешение этого тупика произошло на следующий день.
Во дворе собрались две ватаги, всем было интересно окончание этого спора. Пацаны, из двора Провоторки, ждали сладкого угощенья. Тем более, что Васятка держал слово, и они слышали, что он проспорил, и отдаст сто ирисок. Наша компания пребывала в унынии, во-первых потому что проспорили, а во-вторых, потому что Васятки, на горизонте, пока не было. А это всем нам грозило потерей всяческого авторитета и полным пренебрежением. Потому что не явиться на подведение, так сказать итогов спора, было совсем нехорошо. Пауза затягивалась, но вот из подъезда вышел Васятка. В руке у его был небольшой сверток. Он приблизился к нам, и, протягивая кулёк Провоторке сказал: «Возьми свои сто ирисок!».
Провоторка остолбенел, он не понимал, шутит ли Васятка, или говорит серьёзно. Развернув этот маленький кулёк, он увидел аккуратно нарезанные микроскопические сто ирисок. Оказалось, что Васятка, купил сто грамм ирисок и аккуратно их поделил на сто частей. Провоторка было возмутился: «Это не по правилам! Они же маленькие!». На что Васятка, ему резонно возразил: «Мы спорили на количество, а размер не оговаривали».
Я, как третейский судья, подтвердил, что спор был действительно на сто ирисок, и о размере ирисок никто не говорил. Другими словами Васятка вышел сухим из воды, и сохранил свою, казалось бы уже подмоченную репутацию. Этот спор на сто ирисок мы потом частенько вспоминали, и стали более полно обговаривать условия следующих споров.
Вспоминая, эту история из своего детства, я вдруг подумал, что всем нам, придётся давать более строгий отчёт за свою жизнь данную нам Богом. И мы никак не сможем выйти из трудного положения – своей греховности без Его помощи, которую Он желает дать нам просто, через жертву Господа Иисуса Христа. Его жертва намного более чем сто ирисок…..
ТВГ, г. Барнаул, 2016