Те, кто выезжает подалее МКАД, вынужден лицезреть удивительные пейзажи.
По телевизору сейчас такого не покажут. Разве что в депрессивных фильмах типа «Сталкера». Есть пейзажи - прямо снимай ремейк этого «Сталкера» – декораций не надо. Если с тобой дети – испугаются, а любопытным чадам придётся как-то объяснять, откуда такое реалити-шоу.
В какую сторону ни поедешь - там и тут торчат остовы промышленных зданий, зияют пустыми окнами.
По деревням-сёлам - заросшие бурьяном с лебедой останки так называемых «молочно-товарных ферм» и «машинно-тракторных станций». И церквушек тоже.
Заброшено и забыто. Мы бросили хозяйственно осваивать и обустраивать свою землю. Бросили – и долго радовались, потом прослезились, а теперь уже и забыли, что бросили.
Как бросили и свою исконную религию вместе с духовностью. Это в больших городах по христианским праздникам или по случаю выставления чудодейственной иконы очереди в храмы. А в малых да в посёлках – всё пьют, сменяя поколения. Чего не бросили – это пить.
Строительный бум, когда нефть на подъёме, происходит в столицах. А в далях от столиц ничего не изваяли, а то, что было – развалили. Большие промышленные объекты советских времён попали в руки людей, не имевших никакого опыта управления. Когда сам что-то создал, когда вложил свои деньги и душу – будет и соответствующее этому отношение, а ежели халявно получил, – с какой стати он будет корячиться? Выкачать из заводика, что можно, да и забыть. Вполне эффективное поведение рассейского «эффективного собственника».
Плохо, что покрушили заводы, но не всё было бы плохо, когда б не иссякли люди, которые обладают соответствующими навыками. Промышленными навыками. Если есть инженерный корпус и квалифицированный рабочий класс, только тогда это нормальным образом обновляется.
А у нас вместе с предприятиями было разрушено индустриальное сознание. Был когда-то народ инженеров и квалифицированных рабочих, ныне – народ офисных сидельцев, прозванных менагерами, и невнятных проходимцев, объявленных предпринимателями. Вместо квалифицированных рабочих – гастарбайтеры из «южных республик». Да и это всё больше в столицах, которые пухнут от проходимцев и сидельцев. О селе – совсем другая речь, даже не речь – тоскливая песня.
Да, наш рабочий класс был не первого ряда и вызывал нарекания, главным образом, по части пьянства. Но это общероссийское явление. Рабочий класс – был, это факт. Сегодня его нет.
Промышленность – это не случайное явление, которое может быть, а может и не быть в конкретной стране. Это иное. Промышленность – показатель развитости того или иного народа. Полновесная, многоотраслевая и самостоятельно созданная промышленность есть только у нескольких народов мира. Латинское слово industria означает вовсе не «промышленность», а только «трудолюбие».
Промышленность – это не только заводы и фабрики, но и навыки, технические и умственные. Если они не передаются следующим поколениям, то теряются. У нас они уже почти потерялись. Приобретается только умение растопыривать пальцы.
При «отсталом совке» выпускник заурядного института приходил на завод, ему поручали спроектировать или усовершенствовать какой-то узел – и он справлялся. Без компьютера и калькулятора, с одной логарифмической линейкой и кульманом. Это была зауряднейшая норма, – спроси у любого старпёра.
Что сегодня делает молодой выпускник ВУЗа? Что ему поручают? Максимум – обзвонить клиентов, переформатировать прайс-лист, сляпать диаграмму, чтобы красивее смотрелось на видеопрезентации. Остальное – завалит.
Но не образование тому виной. Образование подстравивается под задачки, которые задаёт общество. В СССР система образования была нацелена главным образом на производство кадров инженеров военно-промышленного комплекса. Сейчас образование настроено на производство офисных сидельцев. Чего им забивать голову нудным и затруднительным? Для данной цели существующего образования вполне достаточно.
Основной показатель промышленности – наличие средств производства. В «застойном» СССР было второе по объёму станкостроение в мире (первое в США). Советские станкозаводы поставляли станки с ЧПУ и автоматические линии в ФРГ. Советские рабочие ездили за кордон наладчиками при этих станках.
А в перестроечную эпоху промышленность оказалась одиозным, вредным, выдуманным злонамеренными тупыми большевиками явлением.
Туфте о нано-технологиях, которые якобы заменят собой всю эту разваленную индустрию, полагаю, не верят даже её сочинители. Вполне возможно, что за этими технологиями будущее. Но будущее – оно в будущем. Никакие высокие технологии не могут вырасти на голом месте.
Частые аварии ясно указывают на результаты и перспективы деиндустриализации. Про падающие ракеты сейчас говорить не модно, – они летят, куда надо. Можно ещё услышать о падающих лифтах.
В оставшемся техническом сообществе есть ещё поколение «дедов», а поколения «отцов» практически нет. «Деды» уходят – на покой, или вообще из жизни. Да и старикам как-то неинтересно, устали. Среднего поколения – нет, а молодёжь просто ничего не умеет. Да и мудрено было бы, чтоб умела, коли её не учат… Да и учить-то уже некому.
Наша прогрессивная интеллигенция всегда гордилась тем, что она не просто мыслительная часть общества, а нечто гораздо большее – радетельница и печальница за судьбы народа, воспалённая совесть нации и всё типа такое.
Но теперь оказывается, наша интеллигенция при такой горделивости не делала главного и основного, ради чего его, собственно, и она нужна. Просчитать интересы общества и дать программу развития – это ж не на кухне ораторствовать...
Ю.В. Андропов отметил своё недолгое правление исторической фразой: «Мы не знаем общества, в котором живём». А кто его должен был знать? Ну, по крайней мере, так и сказали бы, что ничего не знаете, что не имеете представления, как можно реформировать экономику. Нет ведь: в перестройку все дружно и радостно заделались западниками.
А вот западники всегда действуют в своих интересах. И странно их в этом упрекать: в чьих ещё интересах они должны действовать? Понятны и прозрачны их глобальные геополитические интересы: воспользоваться нашими природными ресурсами, которых остаётся на земле всё меньше. И никто этого особо и не скрывает. И уже не только западники, – восточников тоже хватает.
Поэтому нам остаётся действовать своим умом, своей волей и своими руками. А прежде всего – не валить на кризис, а признать разруху, и не врать, что у нас вот уже начался рост, всё исправляется, и вот уже совсем скоро, вот-вот уже… Ведь рецессия замедляется!
Разруху, которая способствует всем кризисам, признать надо. Но это противоречит нонешнему тренду – позитивному образу мышления, которое понимается в духе хосписа: ничем не огорчить и не взволновать смертельно больного. Но, если надо вылечить болезнь, то нужно её признать.
И что плохого в разрухе, если вдуматься? Начать как бы с нуля – вот так взять, и отстроить страну. Засучить рукава и приняться за всенародную работу. Не впервой, уже дважды отстраивали.
А вот рисовать образы, что вокруг кризисы и враги, но мы уже напряглись и всех сейчас победим, неизвестно как и чем, но – опрокинем, – не мобилизует это, не показывает конкретные прорухи и задачи по их заделке.
А надо осознать, что перед нами КАК НАРОДОМ снова стоят задачи индустриального этапа развития.
Электрификация у нас, благодаря былым советским заделам, имеется. В военно-промышленный комплекс вложили все оставшиеся силы – и пошли на прорыв. Наладить бы теперь переработку нефти вместо её перегонки, о чём бубнят уж которое десятилетие. То же и с древесиной. Научиться строить качественные и энергоэффективные дома, притом не только рядом с Москвой, а везде… Здесь нет ничего нано-технологического, но делать это надо.
В отношении промышленности у нас давний кризис идентичности: никак не понять, куда идём и где находимся. С подачи профанов и жуликов вдруг вообразили, что индустриальный этап развития мы как-то счастливо преодолели и теперь можно невесть как перелететь в мир нано-технологий и чудодействия. И не нужны нам никакие пуды зерна и тонны стали и проката, а нужно что-то эдакое, нано-неуловимое. Да и термин-то как-то некрасиво дан, напоминает про Онана.
А для индустриального развития понадобятся кадры. Значит, нужно восстановить профессионально-техническое образование, для начала хотя бы такое, как было при СССР в эпоху его наивысших достижений, а дальше улучшать. И разом закрыть все образовательные «новоделы», что наоткрывали с 91-го года, все эти экономические и финансово-юридические университеты и академии.
Ещё бы создать работающую модель не только народного хозяйства, но и всей народной жизни. Модель, соединяющую частную инициативу и государственную организующую волю. Модель, которая позволит преодолеть разруху и идти вперёд. Вот эту модель и надо обсуждать и обдумывать, а не делать вид, что всем всё давно известно.
Если нужно развиваться и совершенствоваться, то глупо рассчитывать на естественный ход вещей. Естественным ходом в нашей стране происходит только воровство, разложение и деградация. Работать, осваивать, идти вперёд и совершать прорывы - никому это сегодня «не в жилу». Хапнуть - это другое дело. Речь пока не о воровстве и коррупции, – это ещё более мрачная тема.
Поэтому единственное, что сегодня возможно, это – мобилизационная экономика. Без без благотворного пинка, то бишь принуждения, никто не поедет осваивать не то, что Сибирь, - в соседний регион не вытолкнешь. Максимум, что активно едут осваивать - это московские офисы.
Если не развести противоречие личного и общественного, сиюминутного и исторического - всё накроется медным тазом, и весьма скоро. Стране лучше, если личность поедет в Сибирь и будет там трудиться. Тогда в исторической перспективе народ, к которому принадлежит личность, будет развиваться.
Но такой подход противоречит законам и международным правовым нормам, которые мы из всегдашнего низкопоклонства перед заграницей признали выше государственных интересов.
Вот если воспитаем новые личности, ответственные за страну, тогда никого пинать не придётся. Но с этим, пожалуй, будет потруднее, чем с индустрией на нефти-газе-железе-технологиях.