Прибыли в Курск. Без малого, бригада, построилась на перроне. Я с двумя сержантами на правом фланге. Ветерок колышет боевое Знамя, солнце играет на обнажённых шашках. Ждём прибытие командира бригады с остатками личного состава. Вот паровоз начал втягивать эшелон на соседний путь и в это время одновременно с разных сторон закричали:
- Победа! Победа! Война кончилась!
Полк стоял. Чапаев сделал три шага вперёд, повернулся лицом к строю, отдал честь, да так и замер. Гражданские, кинувшиеся к солдатскому строю, остановились, а из ещё двигающегося эшелона, прыгали бойцы, тоже кричавшие:
- Победа!
Бойцы спешили, как будто на Победу можно опоздать. Поравнявшись с нами, они строились по-батарейно и без команды замирали по стойке "смирно". У некоторых на щеках заблестели на солнце прозрачные дорожки. У многих погибли семьи пока шла война, этот факт как бы откладывался. Теперь нужно будет как-нибудь жить, а рядом не будет хороших и не очень, но за эти дни ставших родными, батарейцев.
Шпорт появился с правого фланга. Я про себя отметил, со стороны знамённой группы. Глаза "старика" подозрительно блестели. Приняв доклад заместителя, отдав честь, вдруг снял папаху, в пояс поклонился:
- Спасибо, сынки! С Победой Вас! Вольно. Разойдись.
Накрылась наша торжественная часть, ну и бог с ней!
Быстренько сдали знамя и праздновать. Бойцы по вагонам, для офицеров в здании вокзала накрывались столы.
Женщины и девушки были везде. Обнимались с бойцами, плакали, смеялись. Солдаты, ошалевшие от такого количества людей не в защитной одежде, угощали их крепчайшим коньяком и ромом, некоторые не стеснялись действовать руками.
Пока я разбирался со знаменем, пока выпил со знамёнщиками и штабными, официальная часть в вокзале заканчивалась. Первый секретарь городского комитета партии, с заколотым ниже локтя рукавом пиджака, поднимал последний стакан, говорил, что город никогда не забудет бригаду своих освободителей ни павших, ни живых. Тра-ля-ля, тра-ля-ля, в такой день им, партийным и советским властям, к сожалению, необходимо быть с горожанами. Конечно, всем было всё ясно. Власти махнули по последней, захватили подаренный бочонок коньяку и отбыли организовывать праздник, но девушек-комсомолок оставили. Около часа мы пили и пели. За победу, за тех, кого с нами ни когда не будет. За Сталина, за Воронова (командующего артиллерией РККА), за Шпорта, Чапаева, Рукова (командира второго полка), за Курск и курянок, за офицеров бригады, за красноармейцев бригады, за капитана Колобова, единственного оставшегося в полку офицера, сражавшегося под Курском, за весну, за надежды.