Семейное счастье
Так была приобретена для Самариных хорошая домашняя помощница Устинья, которой было всего двадцать лет, а Степашке ее - три года. На ее лечение было потрачено гораздо меньше, но надо было нарочно увеличить эту сумму, чтобы подвигнуть прежнего хозяина к согласию уступить ее.
Окрепнув, Устинья принялась за работу. Учитывая ее положение, ей давали посильную работу, которую она с удовольствием и добросовестно выполняла, стараясь угодить своим благодетелям. Она и на лицо похорошела, что не оставило безразличным к ней слуг мужского пола, но у нее еще была скорбь по безвременно погибшему мужу. Поэтому она не отвечала на мужское внимание.
В доме мужа Александра приживалась без особого труда. Правда, Наталья Ивановна думала, что молодая невестка будет вмешиваться во все дела и досаждать ей поучениями, но та предоставила распоряжаться домом старым хозяевам и просила только давать ей какие-либо поручения. Вот таким образом Александра помогала свекрови. В свободное время они любили друг с другом беседовать на разные темы.
Александре также нравилось делать то, что делали дворовые женщины: прясть, ткать, вязать, шить и вышивать.
Юрий приезжал со службы раз в неделю, в восьмом часу вечера. Александра всегда ждала его приезда и никогда не садилась без него ужинать. После ужина он чем-нибудь занимался: читал книги, большей частью, военного содержания, или вел с отцом политические или деловые разговоры, обсуждая новости. В десять или одиннадцатом часу молодые ложились спать.
Она как-то его спросила перед тем как лечь спать:
- Дорогой, а ты помнишь, как я обмолвилась, что могу сочинять стихи?
- О, да, любовь моя! Так ты когда мне их почитаешь?
- Хоть сейчас. Самое лучшее свое стихотворение я написала под впечатлением о нашей первой брачной ночи. Подожди, – Александра вытащила из-под подушки тетрадь со стихами:
– Вот, почитай. Оно начинается со слов: «Испив любви…»
- Нет, лучше ты!
И она стала читать, неторопливо и с волнением:
Испив любви блаженный яд,
В любви твоей я растворяюсь.
Любовным пламенем объятый,
Ты вновь меня животворяешь.
Кудесник ласки и любви,
Ты смог добиться своей цели:
Найти сокровища мои,
Обогатившись в полной мере.
Любви блаженная пора
Для нас обоих наступила.
И в ласках с ночи до утра
Мы свой нашли источник силы.
Единство тела и души,
И духа Бог осуществляет,
И узы брачные в любви
На небесах навек скрепляет.
Александра по лицу мужа видела его реакцию на стихи за время прочтения: он довольно и восторженно улыбался, глядя на нее.
- Ну как? – с волнением спросила, прочитав.
- С'est juste gеnial*)! - он с восхищением посмотрел на нее. - Ни у кого не читал подобного! Я их готов слушать хоть каждый день. Вон ты какая у меня!..
- Тебе вправду нравятся мои вирши?
- Не то слово, дорогая! Они прекрасны! А еще есть?
- Есть немного. Не больше пятидесяти и еще небольшая повесть.
- Ничего себе! - удивился он. - Я хочу все их прочитать.
- Вот за это спасибо, Юрочка! Мне очень хочется знать твое мнение о своем творчестве.
***
Александре, когда она познала все прелести отношений мужчины и женщины, не давала покоя ревнивая мысль, как происходило «это» у него с другими женщинами, благо их было всего три. Она не сомневалась, что у Юры была тесная связь с ними, хоть он ни разу не обмолвился, ни намекнул об этом. И вот однажды она спросила вкрадчиво о Лизе, было ли у него с ней что-нибудь до предполагаемой свадьбы. Юре не понравилось это её любопытство. Ему не хотелось ворошить прошлое, да и для чего? Чтобы поселились в её головке ненужные и вредные для семейной жизни мысли? Поэтому он полушутя, полусерьезно ей сказал, поцеловав:
- А кто такая Лиза? Не помню никакую Лизу? И никого не помню, хоть убей! Знаю только, что у меня есть Сашенька – единственная и самая лучшая женщина и жена на свете. – Александре ничего не оставалось, как, улыбнувшись, успокоиться.
Прошло два месяца, и выяснилось, что Александра забеременела. Это для всех было большой радостью, а уж как Юрий-то обрадовался! Ее, бедную, часто тошнило, так как не могла выносить многие кулинарные запахи, поэтому от кухни держалась подальше, многое из еды не могла есть. Она немного похудела из-за этого. Тем не мене, дни летели, недели бежали, месяцы проходили. Живот её становился все больше, а движения – все плавней и медлительней. Юрий в постели часто поглаживал упругий животик жены и прикладывался ухом к нему, и вот однажды он услышал слабое движение внутри, и был вне себя от радости: он ощутил зародившуюся там жизнь их ребеночка! После это Юрий каждый день ловил эти моменты и радовался, что их сын, а это непременно будет сын, растет и развивается.
В марте Александра родила крепенького сына с темными волосиками на голове, весом девять фунтов. Родила, не долго мучаясь, но Юрий очень беспокоился за нее и был рядом, за дверью - мужьям не полагалось присутствовать при таинстве рождения ребенка. Когда ему, наконец, принесли уже запеленатого, красненького сморщенного младенца, он осторожно взял его на руки и ощутил его вес.
- Ого! Красавец-богатырь! – порадовался Юрий, - а как его назовем?
- Давай назовем его Николаем, Коленькой! - проговорила слабым голосом Саша.
- Ну, Николай, так Николай – улыбнулся молодой папа.
Прошел месяц. Александра уже окрепла от родов. В кормлении сына она не стала пользоваться кормилицей, хотя ею могла быть Устинья, родившая дочку двумя месяцами раньше, - а стала вскармливать его сама.
Александре давно уже пришла в голову мысль, что если родится мальчик, то назовет его Николаем – в честь министра. И вот это случилось. Она решила написать письмо министру и поведать ему о их делах, и никому об этом не говорить, даже с Юрием. В тайне от всех она написала письмо Сухозанету, в котором сообщила, что у них родился сын, названного в честь его Николаем, и что она просит его высокопревосходительство быть их сыну крестным отцом.
Еще Александра напомнила мужу про Америку, куда он обещал написать письмо, да так и не написал. Она все-таки убедила его это сделать, ведь Роберт и Луиза могли подумать, что в таком большом и небезопасном путешествии с ним могло что-нибудь случиться, и он не добрался домой. Или, что хуже, забыл о них, забыл о том добре, что они для него сделали. Он счел ее доводы логичными и написал письмо в Америку, в штат Луизиану, той, далекой, Луизе, чтобы еще раз её за все поблагодарить.
Оба письма Александра велела слуге отнести на почтамт.
***
Луиза была на ранчо, читала роман в тени пальм и посматривала на молодую няню-негритянку с маленьким ребенком, которому было немногим больше двух лет. Малыш все время старался убежать от взрослых и куда-нибудь спрятаться. Его интересовало все, что движется и, разумеется, не знал ни о какой опасности, которая может подстеречь несмышленыша в любом укромном уголке в виде ядовитой змеи, паука или скорпиона.
Луиза заметила, как к воротам ранчо подъехал почтовый дилижанс, и вскоре слуга принес ей почту: газету и какой-то конверт.
«Письмо? Интересно, откуда? Наверное, опять муженьку извещение на учредительное собрание ехать? Тоже мне, политик сыскался!» - Луиза взяла конверт и стала его рассматривать. Конверт был с русскими буквами, но подписанный чернилами по-английски. У нее сильно забилось сердце: «Неужели от него?» На конверте имелся и обратный адрес. Да, все сомнения растаяли: это письмо от него, от ее любимого, от Юрия. Все же написал! Как долго она ждала от него хоть какой-нибудь весточки. Уехал – и как в воду канул, будто сразу разорвал все связи с ней. А связь вон она – по двору бегает, убегая от нянечки. Что он там написал? Даже читать боязно... Все же она распечатала конверт и стала читать:
«Здравствуй, дорогая Луиза!» (Здравствуй, дорогой мой, любимый мой! ) – у Луизы выступили слезы. Смахнув их, она продолжила чтение. «Прости меня, что я так долго не писал. Добирался я до дому пять месяцев, но все же добрался…»
Далее в письме он написал про восстановлении в звании. Про женитьбу на прекрасной девушке, рождении сына. Благодарил ее за любовь к нему, за ее великодушный поступок, который она для него сделала...
Прочитав письмо, Луиза заплакала. Она возненавидела ту, далекую, "прекрасную девушку", на которой женился Юрий. Как она завидовала ей, не зная и не видя ее в этот момент. «Ненавижу!» - она смяла письмо и сунула в карман, чтобы потом сжечь в камине. Тут подошла к ней няня с ребенком на руках.
- Госпожа, Томи плачет, спать ему уже пора.
- Дай сюда, неумеха! – Луиза почти выхватила куксившегося малыша из рук негритянки и стала укачивать, прижимая к сердцу.
- А-а, а-а, спи, мой маленький, мой ангелочек! А папочка нам письмо прислал. Пишет, что у него там очень хорошо, а-а. Пишет, что у тебя братик уже есть, Ники зовут, а-а. Ну и пусть! Мы ему ничего про нас не скажем. Ему там и без нас хорошо, а-а, а-а! Нет, мы напишем ему письмо, только про Томи ничего не скажем, да?
Не надо ему ничего знать про Томи. Пусть ничего не знает, что в Америке у него сыночек растет. Пусть живет себе спокойно, да, мой маленький? А папа у тебя есть и так, который тоже тебя любит. Уснул, радость моя? - Луиза передала уснувшего сына в руки нянечки, а сама осталась сидеть, глубоко задумавшись.
Она вспомнила то время, когда муж узнал о её связи с бывшим рабом, которому дала вольную, и от которого забеременела. Немного побушевав, он сменил гнев на милость, решив признать этого ребенка своим, а тому, кто донес, велел отрезать язык. Невесело вздохнув, она вынула письмо из кармана, расправила его и заложила в книгу.
*) франц. - это просто превосходно!
окончание
http://proza.ru/2022/02/02/113