(Tomomichi Morifuji art)
ГЛАВА ПЕРВАЯ. ПРОШЛОЕ
Что-то он вспомнил…
Васька полез в карман, вытащил горсть содержимого, – между пальцев посыпались вниз бриллианты, яркая бирюза и какие-то зубы дракона. Поналетели птицы, множество воробьев, чух-чух – голуби подошли, и еще – прыгают, незнакомые, с красным хвостом. Васька поднял руку повыше – и увидел пшено. Оно было прекрасно.
ГЛАВА ВТОРАЯ. БУДУЩЕЕ
Васька скребет лопатой. Снег лежит, а под ним – слой льда. Ходят ноги, обходят Ваську, некоторые здороваются. Васька приветствует день, продолжая свою работу. Льдинки расходятся – и проступает асфальт. Черный-пречерный асфальт.
Васька смотрит по сторонам – там, где проложена теплотрасса, появилась дорога, пробивается первая зелень.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. СИРАКУЗЫ
Васька сидит на берегу пруда. Долго сидит. Ровно скользит водомерка, слева идут пузыри. В темной воде отражаются перевернутые тополя, под кустами бегут облака. Муравьи перелезают через какую-то палочку. Если немного сместить точку зрения, под водой появляются водоросли, ближе – лежит кирпич.
«Будь я моложе, – думает Васька, – я бы уехал».
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ИЗДЕРЖКИ ОБРАЗОВАНИЯ
Васька заходит в дом получше, и говорит: «Материализм». Васька заходит в дом похуже, и говорит: «Идеализм». Заходит в дом с ошкуренным фасадом, убранным участком на последнем субботнике, и говорит: «Марксизм-Ленинизм». Заходит в дом с флагом нашей страны, и говорит: «Национальная идея». А ему отвечают: «Не, нет у нас флага. Денег под это дело государство не выделяет, а за свой счет вешать – дорого». Тут дума покинула его, – и застал он себя на пыльной дороге в одной из африканских стран. А потом так тряхнул головой – и ничего, рядом с домом своим стоит.
ГЛАВА ПЯТАЯ. ГОДОВЩИНА
Время двигалось перед мавзолеем, как часовой – туда-сюда. А над Кремлем висело облако, похожее на правый ус Сталина.
ГЛАВА ШЕСТАЯ. РАЗВИТОЙ СОЦИАЛИЗМ
(из разговора в очереди за мебельной «стенкой»)
– Если закрыть оба глаза и представить, что мир красный – таким он и будет, – сказал Васька Гуркалёв.
– А если один закрыть? – насмешливо спросил Вовка Щетинин, живущий на той стороне, где завод Хруничева.
– Не, один – это не то! – ответил Васька – и посмотрел на Вовку из своего красного мира. Вовка не выдержал, тоже закрыл глаза и увидел, как к его дому приближается серебряный человек с огнеметом, – все за ним полыхает стеной, прёт адским пламенем. Вовка Щетинин попятился, дернул штору, чтобы закрыться, но она рухнула. Все, что случилось потом, Вовке пришлось досмотреть.
– Верую! – заорал он через минуту. Поджилки его тряслись, какая-то мудрость зашла на лицо.
Тут кто-то крикнул от двери – и магазин закрылся. Очередь переписала свои номера на следующий день и принялась расходиться. Атеистически настроенные граждане сгруппировались у информационного стенда, стали шушукаться. Вовка направился домой, чтоб рассказать мамке, с которой прожил все свои сорок шесть лет, о том, что нас ждет впереди. Жены у него не было.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ВАСЬКА МАЛЕНЬКИЙ ПРОСНУЛСЯ
«Репейным маслом его!» – и фраза оборвалась.
Васька спустил ноги на пол, стал накладывать фразу на окружающие предметы – стул, телевизор, кровать, половик – и – ждал подсказки. Идея репейного масла плыла и переливалась, угадывалась голова в отражении, будто заглядывал Васька в лужу с разводами бензина.
Нет, все не то...
«Его… Е-го! Господи, – это же про человека!»
Васька Гуркалёв лег в свою кроватку, перевернулся на спину, заложил руки за голову и так лежал, улыбаясь. Прямо над ним господствовал потолок, несколько желтеньких звездочек прилеплено там – флуоресцентный набор: они набираются за день – и светят.