***

               

                Памяти Галины Бениславской.

Который месяц
                саднило сердце,
как ампутированную
                руку!
Тогда решила:
                одно есть средство,
чтоб разом  кончить бы
                эту муку.
"3 декабря 1926 года. Самоубилась здесь, хотя и знаю, что после
этого еще больше собак будут вешать на Есенина… Но и ему, и
мне это всё равно. В этой могиле для меня всё самое дорогое…»
Револьвер давал осечку за осечкой.
Отложив свое кровавое усердство,
брал у смерти он
                отсрочку за отсрочкой,
он стучался в запертое сердце.
Револьвер считал до пяти,
убеждал от смерти уйти,
от холодной декабрьской тьмы,
от кладбищенской немоты.
«Если финка после выстрела будет воткнута в могилу, значит,
даже тогда я не жалела. Если жаль – заброшу ее далеко».
        Но – упрямо на курок нажала.
        Оборвав судьбы крутую строчку,
        дуло выметнуло пулевое жало,
        в сердце жгучую поставив точку.

        …А потом врачам понятно стало:
        вовсе не от пули смерть настала…