Куклы

Серое небо падает на голову лохмотьями старого бездомного, разбавляет сигаретный дым мокрым туманом, заставляет легкие гореть от возбуждения вечерней жизнью. Холодный ветер пронизывает насквозь, забирается под полы истертого тренча, шарится в рукавах, бьет под ребра, напоминая о беспечности юношеских драк. Переминаюсь с ноги на ногу, с периодичностью в пять минут, тушу окурки о подошву, жду тебя. Ты приходишь позже намеченного, хотя может быть это я пришел раньше – не умею следить за временем, не ношу часов, по теням ориентироваться не научен, а захода солнца здесь совсем не видно. Ты говоришь мне – Привет, я отвечаю тем же, улыбаюсь, беру тебя за руку, предлагаю зайти в ирландский паб неподалеку. Там мне нальют взаймы и я, возможно, не буду выглядеть полным придурком в твоих глазах. И возможно, ты никогда не узнаешь о том, что у меня нет больше одежды, кроме той, что на мне, нет дома, а есть только флэты и ночлежки для бродяг, нет модного авто, а есть только пара стертых штиблет, и не было никогда семьи, хотя, знаешь… Было конечно все это когда-то, но человек – удивительнейшее существо, он способен просрать все в мгновение ока, в этом ему всегда поможет выпивка и трусость. Так и я. Поэтому, если ты не узнаешь об этом, я пообещаю себе рассказать тебе обо всем как-нибудь, если нам удастся продлить наше общение хотя бы на пару часов после того как закончится бутылка виски. Я смотрю в твои глаза и вижу, что в них не меньше трагичности, чем в пьесах Шекспира, но ты улыбаешься, и от этого улыбка твоя становится на вкус как полынь. Мы вроде бы разговариваем, но беседа - ни о чем, говорят скорее друг с другом наши взгляды – усталые немного, жизнью потасканные, насмотревшиеся на алчущий мир. Неловкое молчание разбавляется такими же неловкими улыбками, непроизвольными жестами, прикусыванием губ, нелепой игрой пальцев на исцарапанной барной стойке. А потом, словно все проваливается в неизвестность, заканчивается прелюдия, начинается действо. Безжалостный снег бьет по лицу, оплеухи метели оставляют отметины. Ты идешь рядом и слушаешь сердце, я говорю о странности жизни – сводить сломанных кукол, дабы сделать одну.