Недавно прочла миниатюры автора Валентины Лысич, которые навеяли воспоминания о моих первых шагах на педагогическом поприще. Они перед Вами.
Далёкие 60-е годы. Я, выпускница механико-математического факультета Одесского университета, преисполнена восторженно-романтических идей о своей профессии, одной из самых нужных, с глубокой уверенностью в своих профессиональных способностях (знание предмета и методики его преподавания), по зову комсомольского сердца вместо городской школы, в которой сама училась и где меня ожидали, отправляюсь в Широкобалковскую деревенскую школу учителем математики.
Места оказались живописными, на берегу лимана. Школа располагалась в двух помещениях. Главное здание, большое, и домик всего на три пятых класса. Учились в данной школе дети ещё из двух деревень – Томиной Балки и Софиевки, находящихся в 4-х и 8-ми километрах от Широкой Балки.
В школе уже было 2 математика – директор школы Юлия Ивановна Филенко и её муж Валентин Васильевич. Так что мне досталось преподавание математики в пятых и шестых классах, черчение, и, как ни странно, история – производственная необходимость. А самое главное – школа с преподаванием на украинском языке, а у меня никто никогда дома не говорил по-украински, хоть и восхищались его мелодичностью, певучестью. Но в те годы всё было «по плечу», ничего не пугало.
Дали мне и классное руководство 6 –б класса. А в 6-а классе классным руководителем был завуч Вершина Пётр Александрович, очень добрый человек пенсионного возраста.
Жила я на квартире у замечательной пожилой женщины. В субботу, сразу после уроков я уезжала домой, в город. А в понедельник возвращалась. Поэтому моя милая хозяйка завела традицию: каждую пятницу вечером она стучала ко мне в комнату, где я сидела над учебниками и учебными планами, и своим приятным говорком звала: «Віталіївно, скільки можна? Кидайте все та йдіть гуляти у гості». Я не заставляла её повторять приглашение дважды, откладывала работу и являлась в кухню. Там уже стояла совсем маленькая бутылочка самогона для неё, (почему-то тётя Таня называла его «мерзавчик»), и кувшин с компотом для меня. А закуской была картошка в мундирах с постным маслом и сырым луком, а ещё по яйцу, сваренному вкрутую, и квашеные капуста или огурцы. А я приносила «десерт» - булочки, печенье, конфеты. Недели летели за неделями, но и приглашение, и ассортимент напитков, и закуска оставались неизменными. Кстати, больше никогда и нигде я не ела такой удивительно вкусной картошки.
Школьные будни приносили много радости. Уверена по сей день, что дети в деревне чище и добрее душой, чем наши городские. Не раз задумывалась – почему? Решила, что, наверное, от более тесного общения с природой. Но в интеллектуальном развитии они явно уступали своим городским сверстникам.
Хотела рассказать об одном коротеньком эпизоде, а воспоминания захватили, и получилось очень пространное вступление.
Так вот, прошла половина сентября, а одного ученика 6-а класса по фамилии Грищук Василий я не видела ни разу. Спрашивала учеников, но вразумительного ответа не получала. Несколько раз спросила завуча, что с учеником, болеет? Он уклончиво отвечал: «Не бачили, тим краще для вас. Відпочивайте. А побачите – не дуже раді будете» . Я терялась в догадках. И вот однажды во второй половине урока, когда я объясняла новый материал, вдруг с невероятным грохотом открывается дверь. На пороге появляется юноша – косая сажень в плечах, огромные чёрные глаза, растрёпанный, очень высокого роста, в невероятно грязной рубахе и таких же штанах. Не говоря ни слова он с таким же грохотом захлопывает дверь и, демонстративно громко откинув крышку пустующей последней парты, валится на сиденье. Естественно, я догадалась, кто это. Но, не зная, чего от него можно ожидать, продолжала объяснение, незаметно поглядывая на эту «колоритную фигуру». Он просидел недолго. Потом, снова громко хлопнув крышкой парты, вышел.
Когда я рассказала в учительской завучу, что удостоилась видеть ученика его класса, он сказал: «Побачили – добре. Уже сьогодні можете поставити йому трійку. І взагалі, якщо побачите, хоч здалеку – ставте три». Я попыталась доказывать, что не поставлю. Что меня перестанут уважать другие учащиеся. Ведь я тройки ставлю им за, пусть минимальные, но определённые знания-представления. Однако Пётр Александрович твердил, что теперь – правило всеобуча – мы обязаны всем без исключения обеспечить неполное среднее образование в любом случае. Как ни «хорохорилась» я поначалу, но потом приходилось идти на сделку с совестью. А ещё завуч поведал мне, что Грищук – переросток, что он из переселенцев, что ему уже 17 лет, и что его родители алкоголики.
Однажды я спешила во второе школьное здание на урок математики в пятый класс с журналом и циркулем в руках. Подходя из-за угла к входной двери, я увидела стоящих прямо в дверях Василия Грищука и Васю Савченко из моего класса. Они ругались, ругались ужасными, жуткими словами. Мне сначала захотелось спрятаться снова за угол, сделать вид, что я их не видела и не слышала. Но тут Грищук поднял голову и взглянул мне прямо в глаза. Отступать было поздно. Как можно строже я сказала возмущённо: «Грищук!» Он нахлобучил на голову рваную ушанку и произнёс с вызовом: «Ну то що? Сказав та й сказав. А ви, мабуть, ще й лучче знаєте!» . И, демонстративно насвистывая, вышел за дверь. (Оставила орфографию «автора»).
А я развернулась и пошла обратно в учительскую. Рассказав завучу об инциденте попросила совета, как поступать в подобных ситуациях, ибо такого в моих «умных книгах» не описано. Он после недолгого раздумья сказал: «А що порадити? Слово до хлопця не доходить. Тільки одна порада – піймайте його десь у темному кутку та добре дайте по шиї. Я роблю так».
Советом «старшего по рангу» я так никогда и не воспользовалась. И не только из «педагогических принципов», но и с целью самосохранения.
Продолжение следует http://proza.ru/2016/02/05/1307