- 1 -
— Я хотела бы, чтобы вы стали крестным отцом моему первенцу, — таким заявлением огорошила доктора Стига миртрис Данна Мэрфи одним прекрасным - ну, относительно, как всегда в Аншаттене, — зимним днем. — Не знаю никого достойнее вас.
— Я… — доктор слегка растерялся, затем все-таки собрался с мыслями: — Я почту за честь.
Ее муж немного ревниво проследил, как молодая женщина, радостно взвизгнув, обнимает своего бывшего патрона, подал ему руку и проводил жену в экипаж.
— Она еще хотела, чтобы вы приняли роды, — вернувшись за якобы забытым котелком, вторично поверг он достопочтенного доктора в растерянность.
— Роды? Я? Но это не моя специализация, — совсем растерялся Эрвальд.
— Это желание Данны, и кто я такой, чтобы ей перечить? — с намеком сдвинул брови Эрнст Мэрфи. Мол, и кто ты такой, чтобы противиться желаниям моей жены?
Мэлси беззвучно прыснул, благо, видеть его мужчина не мог, показал знаками: лучше соглашайся.
— Хорошо. Но мне понадобится помощь акушерки, — предупредил Эрвальд.
— Конечно, мы договорились с миртрис Адгел, она с радостью вам поможет. Вот ее адрес, — Эрнст вынул из портмоне карточку, протянул. — Времени для подготовки еще достаточно много, как минимум, три месяца, так сказала миртрис Адгел.
Доктор Стиг взял карточку, бережно упрятал в шкатулку на столе и пошел провожать гостя. К его возвращению на столе уже стояла чашка с горячим чаем: Мэлси бдел и простужаться не позволял, укрепляя здоровье всеми доступными и известными ему методами.
— Я должен буду принимать роды… Ну что это такое? Это совсем не по моей специализации, — пожаловался Эрвальд.
— Но ты уже делал это, — напомнил Мэлси. — И я тоже. Ничего страшного в этом нет, а как делается сечение Коллоди, ты знаешь, сам ведь рассказывал.
— Да. Но почему она попросила именно меня? Ума не приложу.
— Потому что уверена в твоем профессионализме. Сколько она проработала с тобой? Пять лет?
— Да, около того. Что ж, время еще есть, так что волнуюсь я слишком рано.
— Пей чай, Эри, у нас еще двое больных записаны на прием и следует навестить миртрис Давалль и мирс Гессиг.
Как-то так вышло, что Эрвальд позволил Мэлси наедине называть себя этим сокращением, в устах юноши звучавшим весьма ласково и интимно. Мэлси не знал, слышал ли доктор тогда его тихое признание, тот ничем не показал этого. И был в некотором раздрае: не хватало чего-то, названия чему он не знал, тянуло под ребрами, словно и из этой груди кто-то вынул что-то важное.
— Надеюсь, Шейле там хорошо, — Эрвальд допил чай. — Она очень милая, так что хотелось бы, чтобы новая жизнь у нее была счастливей предыдущей.
— Она очень сильная, как для человека вообще и женщины в частности. Пятнадцать лет просидеть на цепи — это нужен очень крепкий рассудок и жажда жизни. Я ставил свечу в соборе к подножию статуи Девы, чтобы ниспослала ей хорошего мужа.
— Мэлси, — доктор потрепал его по плечу, как неразумное дитя, — мирс Гессиг уже тридцать лет, вряд ли она станет когда-либо миртрис, да и… думаешь, после насилия ей захочется еще раз под кого-нибудь лечь?
Мэлси серьезно задумался. Он не рассматривал эти аспекты человеческой психики и взаимоотношений.
— Думаю, она проживет свою счастливую жизнь в компании десятка пушистых кошек.
Зазвонил дверной колокольчик, возвещая, что кто-то из пациентов пришел на осмотр. Мэлси отправился встречать пришедшего, заполнять формуляр осмотра и предлагать горячий чай — на улице было довольно морозно.
— Спасибо, юноша, — пациентом оказался благообразный седой стэр Арвуд, страдающий хроническими болями в застуженных коленях и такой же хронической любовью к болтовне.
Мэлси с ним было интересно, он отвлекал стэра Арвуда от доктора Стига, пока тот осматривал, доктор был благодарен за то, что ему дают сделать свое дело спокойно. Старик знал множество интересных фактов из истории города, и Мэлси жадно впитывал новые знания.
— А на месте дома мистрис Танвер когда-то было болото, осушали эту часть города очень долго, говорят, что иногда в подвале можно встретить призрак рабочего.
Обоих передернуло: полгода без сверхъестественных происшествий, и дальше бы так было! Призраки, хоть и безобидны, но тоже приятного мало.
— Это просто голословные утверждения, стэр Дорн, — засмеялся старик.
— После истерии с Попрыгунчиком мне уже не кажется голословным никакое утверждение, — заметил юноша. — Если бы не самоотверженность детективов «Фароса», выследивших и убивших тварь, вряд ли жители Аншаттена могли спать спокойно!
— Но призрак ни на кого не нападал, да и видели его сорок лет назад.
— И хвала Квадре! — искренне выдохнул Мэлси.
Эрвальд иногда не мог понять, как вера сочетается в нем с отвращением к служителям культа. Мэлси только пожимал плечами и говорил, что Квадра ему ничего плохого не сделала, а верить во что-то же надо, иначе совсем тоскливо.
— Что ж, теперь я еще пару недель буду чувствовать себя превосходно, спасибо вашим умелым рукам, доктор.
— Всегда рад помочь, — кивнул доктор Стиг.
Распространяться о том, что пользуется сейчас большей частью рецептами забытой древности, незаслуженно забытой, надо признать, Эрвальд не торопился, как и признаваться в том, что лекарства ему смешивает Мэлси, и доверия им больше, нежели аптечным. Конечно, он все равно заказывал обычный свой перечень препаратов, не стоило возбуждать подозрений.
Плату за визит стэр Арвуд всегда вносил по завершении оного визита, руководствуясь правилами вежливости. Не особенно щедрую, но расценки на услуги доктора Стига знали все его пациенты, а премиальные — это дело совести каждого по отдельности. Да и не только совести, еще и состояния кошелька. Стэр Арвуд был не слишком-то богат, хотя два раза в год плата удваивалась — в день рождения почившей супруги стэра, которую лечил Эрвальд, и в день рождения самого Арвуда. Сегодня была не та дата, так что плата составляла ровно оговоренную стоимость. Тем не менее, стэра вежливо проводили до двери и помогли сойти по ступеням крыльца, придерживая под локоток. Но, вместо того, чтобы уйти, стэр Арвуд стиснул запястье Мэлси:
— Знаете, юноша, я вот болтал, болтал, и едва не позабыл новость, хотя вы, наверное, уже знаете из сегодняшних газет?
Мэлси покачал головой: времени на чтение утренней прессы у них не хватило, только на ласки, так что завтрак дожевывали на ходу, спускаясь по лестнице из квартиры в приемный покой.
— В районе «Большой Марты» пропали двое юношей. Сначала сын сапожника, но отец решил, что он просто сбежал, набесится и вернется, потом сын инженера, вот тут-то и подняли шум — сбегать юноше не было нужды. Говорят о похищениях, оба были весьма миловидны. Будьте осторожны, стэр Дорн.
— О, вот как… Непременно, непременно буду, — уверил Мэлси.
Волноваться он пока не начал, как говорит детектив Ковард, два случая — совпадение, после третьего начинается расследование. Да и сам Родерик Ковард не преминул бы предупредить. Ну, или прийти и поинтересоваться, какой такой ритуал снова затеял Потрошитель. Злиться на него уже не было сил, да и бесполезно: таким образом детектив словно оправдывался перед самим собой за сотрудничество с преступником. Что бы ни случалось в окрестностях, первым делом Ковард спешил обвинить соседа.
— А, стэр Дорн… — ничего хорошего тон явившегося детектива не предвещал. — Уделите мне минуту вашего драгоценного времени.
«О, нет, только не снова!»
Но пришлось кивнуть, заглянуть в ежедневник:
— Если вы не против, через час я уделю вам хоть весь вечер. Сейчас придет пациент, и мне нужно быть здесь.
— Хорошо, час я вам дать вполне могу.
— А в чем вы меня намереваетесь обвинить сегодня? — заполняя своим бисерным почерком карту ушедшего стэра Арвуда, поинтересовался Мэлси, не поднимая головы от работы.
— В трех похищениях, конечно же. Как раз ваш вкус — красивые юноши.
— У меня, если вы не заметили, несколько иной и весьма устоявшийся… хм… вкус, — Мэлси чуть побледнел — обсуждать личную жизнь с детективом было неприятно, хотя тот уже давно все знал.
— Смотря, в какой именно детали отношений с людьми. Если похищение и убийство… Вот сюрприз: все трое голубоглазы и рыжеволосы.
Тут уже пришлось хмуриться юноше: он не исключал возможность истероидного подражания Потрошителю.
— Они убиты? Как?
Но пришлось прерваться: звякнул дверной колокольчик.
— Я зайду через час, — Ковард поспешил уйти.
Этот час Мэлси провел, как на иглах, хотя внешне и казался спокойным. Но только не для Эрвальда, тот свою Тварь уже изучил.
— Что случилось? — спросил доктор, закрывая дверь за пациентом.
— В городе похищены трое молодых людей, все рыжие и голубоглазые, — вздохнув, поведал юноша. — Стэр Ковард уже приходил, как всегда, обвинять меня.
— Разумеется, кого же еще… Но почему? Снова какая-то тварь?
На это Мэлси ответил лишь пожатием плеч:
— Он скоро вернется и сам все расскажет.
Детектив был пунктуален — через десять минут он уже явился, сверля подозреваемого хмурым взором.
— Чаю, детектив? — Мэлси уже знал, как Коварда бесит этот вполне вежливый вопрос в такие моменты, и ничего не мог поделать — всегда задавал его.
— Нет, никакого чаю, — прорычал Ковард. — Признание.
— Какое признание? — делано удивился Мэлси.
Эта история повторялась из раза в раз, становясь уже своего рода традицией, пусть и неприятной. Но сейчас все было куда ужаснее.
— Их уже трое. Они все рыжие. У всех голубые глаза. У всех примерно совпадает возраст.
— Я тоже рыжий и голубоглазый! И я понятия не имел до сего дня о каких-то там похищениях!
— Я нашел кровь на месте пропажи третьей жертвы. Если первые две просто исчезли, то этот явно никуда идти не хотел.
— И как это доказывает мою причастность?
— Это доказывает, что их всех куда-то утащили против их воли. Кто опять? Очередная горгулья? Кто-то из ши?
— Откуда мне знать! Я даже не знаю, откуда их похитили!
— Давайте, все-таки выпьем чая, — внес предложение доктор. — Хорошего успокаивающего чая.
Мэлси вскочил и умчался делать напиток. Почему-то его очень взволновало сегодняшнее обвинение, интуиция говорила, что дело серьезно.
Чай детектива и впрямь несколько успокоил.
— Газетчики пока пронюхали только про двух жертв, есть третья, там куда более серьезная картина. Тела нет, я надеюсь, что он еще жив. Сын рабочего с «Большой Марты». Памятуя о горгулье, обыскали весь завод, нет никаких непонятных статуй, в подвалах, на чердаках и на крышах всех зданий чисто, нет никаких следов.
Мэлси тоже успокоился, нахмурился, думая.
— Я не знаю, детектив, не могу ничего сказать. Может быть, если я побываю на месте преступления, смогу учуять что-то.
— Хорошо, идемте, стэр Дорн.
Доктора удалось отправить навещать миртрис Давалль, на месте преступления ему делать было нечего. Следуя за детективом, Мэлси размышлял вслух:
— Говорите, район «Большой Марты»? Северо-западная окраина, болото в считанных ярдах от стен городских домов… Да, черт, кто угодно! Но в ши я не верю, уже в то время, когда меня создали, от них оставались только проходы под холмами, а потом засыпали и их.
— Тогда кто мог выползти с болот? И почему опять сейчас?
— Да кто угодно! Нечисти множество видов, вы ведь сами читали бестиарии. Да, половина из тех, кто там указан - миф, но остальные — правда. И не все из них ушли прочь, затаившихся множество, хоть те же грёблинги, кобольды, одноноги.
— Кобольды… Косолапость! Джонс снял гипсовую отливку со следов.
— И вы молчали о следах?! Я вас ненавижу! — с искренним чувством отозвался Мэлси.
— Я тебя тоже не люблю, так что начинай вынюхивать.
И все же Мэлси продолжал ворчать, и отчасти он был прав:
— Ну неужели нельзя прийти и просто сказать: нужна твоя помощь, идем? Неужели я бы отказался? Нет, нужно обязательно обвинить меня бездоказательно, разозлить, разозлиться самому! Да, это запах кого-то из лесных. Но я не могу различить яснее, слишком много людей тут уже прошло. И нет, след я тоже не сумею взять, потому же.
— Значит, это все-таки не человек… — Ковард тяжело вздохнул. — И где именно на болоте оно может жить и как попадает в город?
— Я ни разу не был за пределами города, — задумался Мэлси. — Я имею в виду, в этой жизни. А как попадает… — он махнул рукой вдоль узкой вагонеточной колеи.
— Ага. Ладно, на болота пока что соваться нет смысла.
— Если это кобольд… Не приложу ума, зачем бы им юноши. Кобольды могут породниться с людьми, но выбирают сильных, крепких женщин, уже рожавших, в основном, вдов.
— Кобольд-извращенец? Но зачем сразу трое… Ладно, нужно будет выяснить в Архиве еще что-нибудь.
— Баньши люди тоже без надобности, они охотятся на животных. Крики баньши — это предупреждение, что зашли на ее охотничью территорию. Хотя может и убить, если человек идиот и не понял, что лезть не стоит. Но чтоб похищать… Остальная нечисть не обладает косолапостью.
— Никаких странных криков не было. Но это завод, тут может вопить хоть целый десяток…
— И не будет, крик баньши — слышимый, я имею ввиду — только для предупреждения. Оглушает она другим, человеческое ухо его не улавливает, но… — Мэлси замялся, не зная, как объяснить. — Чувствует, что ли?
— И что происходит? Что именно творится, если человек слышит крики баньши?
Мэлси потряс головой, напрягая память.
— Сначала — словно удар по ушам. Могут порваться барабанные перепонки и пойти кровь носом и ушами. Контузия. В особо серьезных случаях — лопаются глазные яблоки, вдавливаются, как от удара ядром, ребра, разрываются внутренние органы.
— Звучит довольно мерзко, — отметил Ковард.
— Выглядит тоже не ахти.
— Хорошо, возвращаемся, стэр Дорн.
Детектив был в растерянности. Что вокруг происходит, он понять не мог, но очень хотел. Уже проводив Мэлси до дверей их с доктором квартиры, он приказал:
— Снимите обувь, стэр Дорн.
Юноша возвел очи горе и стянул теплые зимние сапоги, показывая ровные узкие ступни с небольшими, аккуратными пальцами, вовсе не похожие на тот отпечаток, что сделал Джонс.
— Понятно. Что ж, попозже взглянете на получившиеся слепки?
— Если вам от этого станет легче — взгляну. Но следы — это единственное, что невозможно отличить у кобольда и баньши.
— По крайней мере, получим убежденность в том, что это кобольд или баньши, а не что-то еще.
— Я приду сейчас, только переоденусь.
Ковард отправился к себе.
— Джонс, там уже готовы гипсовые слепки?
— Да, стэр, но в них что-то странное.
— Что, кроме их нелюдского происхождения, в них еще может быть странного? — огрызнулся детектив.
— Нелюдского… Стэр, я купил вам пирог с рыбой на ужин. Может быть, перекусите?
Ковард задумался, понял, что в самом деле страшно голоден: с утра кроме чашки кофе, во рту и маковой росинки не было.
— Дик, тащите ваш пирог и чай.
Джонс бросился кормить шефа. Злой Ковард пугал всех окружающих, привыкнуть к нему такому было невозможно. Наевшись, он не то, чтобы добрел, но становился менее человеконенавидящим.
— Значит, это снова тварь… Опасная, стэр Ковард? — Джонс решил, что можно начинать задавать вопросы.
— Как утверждает наш эксперт по тварям — не должна быть, да и вообще не должна была красть парней. Две версии: кобольд-извращенец и свихнувшаяся баньши. Оба существа сумеречные, всеядные, трудноуязвимые для обычного оружия.
— Что именно надо заказывать? Снова железо и серебро?
— Ну, пуль у нас еще достаточно, сражаться холодным оружием не умеем ни я, ни вы, Дик. Но запас можно и обновить.
— И мы пойдем ловить кого-то там, на болотах? — опасливо уточнил Джонс.
— Ох, не знаю я. Боюсь, если похитят еще кого-то, то придется это сделать.
- 2 -
Детектив как в воду глядел, а, скорее, вопила интуиция, подсказывая, что все будет хуже чем плохо: через две ночи на третью был похищен ребенок четырех лет, мальчик. Мэлси сам явился к детективу, едва прочтя заметку в газете, бледный и даже испуганный:
— Я не понимаю, следы указывали на баньши или кобольда, но ребенок… Это может быть ши, и тогда в опасности весь город. Потому что если ши вернулись, людям можно только бежать.
— Успокойся, мы пойдем на болота и посмотрим, кто именно там проживает.
Новость о возвращении ши Коварда не сильно порадовала. Архивные сведения как-то сами всплыли в памяти.
— Я пойду с вами. Нужно кое-что найти на развалинах монастыря.
— Хорошо, думаю, втроем мы сумеем пройти по болотам и вернуться.
— Вчетвером, — заявил им узнавший о безумной авантюре доктор. — Я с вами.
Тут на дыбы встал Мэлси и пригрозил загипнотизировать и оставить дома связанным.
— Я тебя одного не отпущу, — не уступал Эрвальд.
— Я иду только на разведку и за оружием! Быстро и скрытно!
— А если тебя на этих болотах встретят?
— Я иду днем. Вся нечисть — сумеречная и ночная. Тем более ши. Эри, не спорь.
— Хорошо, — нехотя уступил доктор. — Но если что, сразу удирай.
Мэлси крепко поцеловал его: было приятно, что о нем так волнуются, что его ценят.
— Я вернусь, и скоро. Отдохни от меня.
— Как будто я от тебя устал…
Вместо ответа его снова поцеловали, и Мэлси вышел, оставляя человека потерянно бродить по дому в одиночестве. Эрвальд только сейчас понял, что не знает, как он будет жить без Мэлси, если с тем что-то случится. Это человеческое тело такое непрочное. А он уже не просто привык — полюбил за три года, пророс душой в душу, или что там у его Твари вместо нее.
«Не надо было его отпускать…»
Но бежать следом уже было поздно: детективов и Мэлси ждал кэб, на нем и уехали. И в какую сторону… хотя это-то было понятно — в сторону монастыря. Но вот где именно располагались развалины, Эрвальд не имел ни малейшего понятия.
«Больше никогда одного не отпущу», — решил Эрвальд про себя.
Детективы отпустили кэббера у самых выселок, от которых до «Большой Марты» было не так уж и далеко, но здесь, на границе болот и города, грохот завода словно тонул в вязком воздухе, наполненном влагой, туманом, испарениями болотных газов.
— Платки, — напомнил Мэлси.
Он еще с вечера приготовил каждому плотную полотняную повязку, которая охватывала нос и рот, пропитал их составом из эфирных масел боярышника, сосны, розмарина и мелиссы. С собой в небольшой поясной сумке он нес все самое необходимое: фляжку со спиртом на травах, корпию и бинты, жестяные баночки с мазями, нитки и иглы, пинцет и ножницы. Ну, и небольшой нож, конечно же, в нарукавных ножнах.
— Надеюсь, что это все нам пригодится в хорошем смысле слова, — мрачно изрек Ковард.
— Повязки предохранят от отравления болотными газами. Остальное же, я надеюсь, и вовсе не понадобится. Идемте! — Мэлси затянул свою повязку на затылке и первым пошел вперед.
Изменяя свое тело в момент ритуала, он все же неосознанно придавал ему некоторые черты и свойства прежнего, Твари. Гибкость, выносливость, полный контроль над каждой мышцей. Увеличить силу или прочность не вышло — не тот костяк, чтоб наращивать мускулы, тонкая кожа. Но по болоту теперь он шел так же, как если бы все еще был Отсекателем.
Болото жило своей жизнью, булькало, кипело туманом. Было страшновато даже днем. Даже зима и холода не заставили эту жизнь утихнуть — кое-где в трясине били горячие ключи. Оттого болота считались очень опасными. Но все же проходимыми — гати ежегодно обновлялись, проверялись, прокладывались новые. Ковард пытался увидеть хоть какой-то след, намек на пропавших. Тварь ведь должна была их тащить, не по воздуху же они перемещались. Однако в чтении следов на болоте Ковард силен не был, к своему сожалению.
Мэлси увел их в сторону от основных дорог, вагонеточных путей:
— Оно, чем бы ни было, не пойдет по людскому пути. И, если это ши натравили баньши, а я думаю, кобольды все же ни при чем, то нужно идти к Пяти Вратам, Фэй-Шат.
— Как далеко они отсюда? — уточнил Ковард. — Насколько тварь сильна, сколько времени могла тащить человека?
— До Фэй-Шат примерно три дня пешком, — подумав, вспомнил Мэлси. Потом исправился: - Нет, больше, я-то тогда человеком не был. А баньши выносливы.
— Но человек столько не выдержит, если они нужны живыми…
— Одурманеный — выдержит. Но вот ребенок… Боюсь, ребенка живым мы не нашли бы в любом случае.
— У нас нет припасов на три дня пути, придется вернуться.
— Дойдем до монастыря — и назад.
— Хорошо. Веди, — Ковард на всякий случай оглядывался по сторонам.
До монастыря добрались за пару часов. Все же, когда строили Ван-Халлен, Шат еще был совсем небольшим поселком, не разросся на все двенадцать холмов и сорок болот, как говорилось в поговорке. Тогда монастырь считался далеким, да и добираться до него по болоту было долго. По гати, точнее по ее остаткам, Мэлси провел свой маленький отряд гораздо быстрее.
Монастырь разбирали по камешку на те же гати. Уже не было трапезной и двух приделов, хозяйственные постройки разобрали еще раньше, как и стены — некогда те были до пятнадцати ярдов в высоту, теперь же от них остались огрызки не выше одного-двух ярдов.
— И что ты тут ищешь? — поинтересовался Ковард.
— Если хотите увидеть — идите за мной.
Мэлси не стал ждать, последуют ли за ним в полумрак главного здания, в которое свет проникал лишь через узенькие оконца-бойницы, когда-то закрывавшиеся толстыми дубовыми ставнями, окованными железом. Во внутренней молельне, под алтарем, что сдвигал хитрый механизм, был вход в оружейную палату и казну монастыря.
— У тебя тут тайник? — уточнил старший детектив.
Джонс просто наполнялся впечатлениями, ему тут бывать никогда не доводилось.
— У монахов. Кстати, вы можете взять оттуда все, что пожелаете, наследников все равно нет, — равнодушно заметил Мэлси.
Вдали от города он уже не скрывал свою не совсем людскую природу. Изменилась пластика движений, выражение лица, глаза. Казалось, еще немного — и человеческий облик потечет, переплавляясь во что-то новое и жуткое. Детективы переглядывались, но ничего не предпринимали. Все-таки, своя родная Тварь, уже столько времени за стеной живет. И дружно рассмеялись, выплескивая копившееся напряжение, когда Мэлси с огорчением понял, что до рычага, замаскированного под факелодержатель, в этом теле не просто не дотягивается, а придется попрыгать.
— Я помогу, — Джонс без труда дотянулся до цели.
— Направо и на себя, — подсказал Мэлси, насупившись.
Под полом негромко зажурчала вода, наполняя гидравлический движитель, сдвинулась с натужным скрежетом плита алтаря.
— Ричард, достаньте еще вон до того факела, нам понадобится огонь.
— Хорошо, как скажете.
— А внутри не будет никаких сюрпризов? — Ковард прислушивался.
— Нет, там даже ничьих костей нет, — рассмеялся высоким и холодным смехом… Тварь, несомненно — у обернувшегося к людям Мэлси горели потусторонним голубоватым светом глаза с сузившимися до щелочек зрачками — свет раздражал их.
— Тогда веди, — Ковард бояться перестал еще после того, как выбрался из желоба на заводе, ну Тварь и Тварь, знакомая же.
Ход был недлинным - все, и подземные в том числе, постройки находились в границах холма, на котором высился Ван-Халлен. И закончился он не слишком большой камерой, уставленной крепкими сундуками и стойками с оружием. Здесь было сухо, но все равно железные клинки, копья и прочее покрылись ржавчиной. А вот короткий, чуть изогнутый меч с длинной рукоятью, украшенной шипастым шаром в навершии — сиял, будто только что отполированный. Мэлси снял его с подставки, поморщившись: слишком тяжел для одной руки. Хорошо, что рукоять делалась под иную ладонь и с возможностью перехвата.
— И от кого же благочестивые братья тут намеревались отбиваться? — пробормотал Ковард, осматриваясь.
— Да ото всех. Монастырь некогда был довольно богат — все те шахты, что сейчас принадлежат короне, были их, — пояснил Мэлси. - Вот, смотрите.
Он сбил одним из ржавых клинков замок на ближайшем сундуке, с натугой приподнял крышку, и свет факела заиграл на золотых, старинной чеканки, кронах.
— Неплохо-неплохо, — оценил Ковард. — Джонс, посмотрите, как великолепно сохранились образцы монетного дела.
Мэлси сбил замки с остальных сундуков — всего их было восемь. И шесть из них были полны золота. По сути, даже половина такого сундука, разделенная на двоих, делала детективов богатыми людьми, позволила бы им любое излишество. Да даже уехать из Аншаттена прочь и великолепно устроиться в любом избранном месте. Ковард окинул все это богатство скучающим взором, на легкие деньги он падок не был, в жизни его все устраивало.
— Джонс, а вы не стесняйтесь, берите, вы у нас молоды, вам еще семью заводить.
Тварь стояла у стены, с ироничной усмешкой наблюдая смену чувств на лице молодого человека.
— Н-но… стэр Ковард, разве это честно?
— Честно-честно, — шелестнул ее смешок. — Эти деньги не прокляты, сейчас они никому не принадлежат. Берите, Ричард, сколько унесете. Когда мы отсюда уйдем, я уничтожу механизм открывания алтаря.
— Стэр Ковард, а вы…
— Я предпочитаю зарабатывать на жизнь честным трудом.
Джонс решительно сделал шаг к сундуку, заворчав:
— Да, поэтому завариваем мы позавчерашний чай. Придется мне о вас заботиться, раз уж вы бессребреник, то я буду меркантильным.
Мэлси расхохотался:
— Вы правы, Ричард, черт возьми, правы. Снимите сорочку, набейте ее монетами. Денег не бывает много. А вы, стэр детектив, можете не изображать такое уж равнодушие. Вам тоже кое-что понравилось, так ведь?
Не заметить взгляды, бросаемые на стойку, где покоились ножи всех мастей и форм, было просто невозможно. Ковард после такого предложения не стал церемониться, прихватил особо понравившийся ему нож. Отчистить — и будет просто прелесть. Нет, он бы все прихватил — здесь была воистину достойная музея коллекция. Но, поразмыслив, он решил, что ножи ножами, а Ричард и Мэлси правы, быть бессребреником в нынешнем мире глупо, и пара горстей монет, которые можно ведь положить в банк на сохранение, могут стать прекрасным гарантом того, что однажды он не подохнет с голоду.
В общем и целом, после посещения этого тайника детективы могли работать из любви к профессии. Мэлси, уж на что ему деньги были безразличны, тоже рассовал по карманам несколько горстей: будет хороший подарок Эрвальду. Когда поднялись наверх, он сказал Джонсу:
— Тот же рычаг налево и вверх, а потом рывком направо, Ричард.
Джонс исполнил все. Силы ему было не занимать — Ковард зорко следил за тренировками и упражнениями. Плита встала на место. Рычаг издал слабый хруст и переломился у основания. Теперь добраться до тайника было возможно только с помощью пороха, как подумалось Коварду. Но Мэлси, будто услышав его мысли, сказал:
— Сейчас туда потихоньку потечет вода, подземелье будет затоплено. Под тяжестью воды просядет пол — там внизу пустоты. И… все.
— Что ж, оно и к лучшему. Итак, что мы будем делать дальше?
— Возвращаться домой, конечно же. Без лошадей нам нечего делать, добраться до Фэй-Шат довольно быстро можно только верхом.
— Что ж, надеюсь, больше никто не успеет пропасть… — пробормотал Ковард.
Мэлси в этом крупно сомневался: если это были ши, то похищения будут продолжаться. И он, кажется, отыскал логическое объяснение тому, что похищает людей баньши. Слишком много железа, пусть и не холодного, в городе, слишком шумно. А баньши, если это была живущая в округе тварь, наверняка привыкла. Как низшую форму тех же ши, или как помесь ши и кобольда, приручить или запугать ее ничего не стоило.
— Что там вообще, у этих врат? Что мы будем делать?
— Не знаю. В мое время, лет сто назад, там были только дольмены. Еще раньше, как я слышал, между дольменами иногда можно было заметить словно бы натянутую мыльную пленку, видимую лишь под особым углом зрения или нелюдскими глазами. Это и были Врата.
— А кто ими пользовался и зачем? — не отставал детектив.
— Пользовались ши. Это был их способ переходить из мира в мир. Надеюсь, вы понимаете, что я сейчас не утверждаю ничего, а лишь повторяю услышанные легенды?
Ковард кивнул. Значит, все-таки, ши. Но причем тут они? Кто-нибудь уже заметил бы их, а тут тишина, словно на болотах ничего не происходит. Да, Фэй-Шат далеко, но там рядом с ней шахтерский поселок. Наверняка бы майнеры высмотрели что-то… неправильное. Дьявол, как же все это бесит, вся эта неопределенность - кто, зачем, как!
— Ладно. Надеюсь, что мы сможем узнать что-нибудь, что прояснит картину. Пока что я вообще ничего не понимаю — зачем воровать людей и куда-то их тащить, если есть поселки на расстоянии ближе, чем город.
— В тех поселках живут люди, не слишком аппетитные с точки зрения ши, — медленно, подбирая слова, сформулировал Мэлси. — Некрасивые, пропитанные железом и угольной пылью.
— А что, внешний вид еды тоже важен?
— Ну, вы ж не станете есть плесневелый пирог?
— Хм, пожалуй, что нет, — признал Ковард.
В голове пока еще не укладывалось, как можно относиться к человеку, как к пище.
— К тому же, они не сразу убивают и пожирают. Юношей, например. Сначала их используют для удовольствия. В одиннадцатом веке Вильстеду из Мара удалось сбежать из плена ши, он утверждал, что немедленно пускают в пищу только детей и новорожденных. Женщин заставляют сцеживать молоко, это считается деликатесом. И отдают на потеху воинам, после чего тоже пожирают.
— Про ши все равно кто-нибудь рассказал бы. Вряд ли это они, — покачал головой Ковард. — Шахтеры, бродяги, городские нищие — кто-то бы заметил такую красоту.
— Похищает баньши. В этом сомнений нет. Баньши — это потомки ши и кобольдов. Если верить легендам… Осторожнее! — Мэлси ухватил оступившегося на ненадежной гати детектива за шиворот, с трудом удержавшись сам.
— Спасибо. Итак, баньши. Допустим… Зачем и почему сейчас.
Юноша развел руками.
— Спросите у твари, когда поймаем.
— А она разумна и разговорчива?
— Разумна - да. Насчет разговорчивости — не знаю. Я еще помню немного аларик, на котором говорили местные до бриттов.
— Значит, если что, будешь переводчиком… Если она вообще захочет разговаривать.
— Если мы успеем хоть что-то спросить прежде, чем она ударит, — проворчал Мэлси, не обольщавшийся насчет твари, которую подчинили ши. Хотя он тоже не особенно верил в то, что они вернулись. Скорее уж, это баньши сошла с ума.
— А на тебя это тоже действует?
— Я сейчас просто человек, вы забыли? — хмыкнул Мэлси. — Да и тогда… да, действовало. Очень больно и неприятно, хотя и не смертельно.
— Отлично. И как защищаться от крика баньши?
— Не попадать под волну. Стэр Джонс, вы не устали?
Ричард, молча пыхтящий под тяжестью мешка с монетами, только что-то промычал.
— Крепитесь, Джонс, скоро мы будем дома. И я позволю вам выпить немного бренди.
— Будто я маленький…
Мэлси покатился со смеху, стараясь потише.
— Вы еще очень юны, Джонс, очень, — покачал головой Ковард. — А если прибавите шагу, то к бренди я добавлю конфету.
Возмущенно вскинувшийся Джонс вызвал у Мэлси еще один приступ смеха. Он понимал, что подсознательно был напряжен все это время. Пожалуй, с момента, когда детектив его обвинил и до сейчас. И напряжение не желало сниматься ни смехом, ни усталостью. Он боялся, что по возвращении их ждут плохие новости. Точнее, он был уверен в этом. Тварь не остановится. А еще он ошибся, и Фэй-Шат ни при чем. Четыре похищения подряд — баньши не успела бы уволочь добычу к тем Вратам. Выбитый из колеи новым «неправильным» преступлением, детектив Ковард пока еще не обратил внимание на эту нестыковку, но скоро обратит.
- 3 -
— Ну вот мы и дома. Что ж, стэр Дорн, думаю, вы скоро понадобитесь, не исчезайте.
— Куда же мне от вас деваться, стэр Ковард, — злобно огрызнулся юноша.
Ему было плохо и мерзко. Что-то противно ныло и тянуло внутри, словно застуженная жилка. Он знал, что — страх. Страх, который поселился внутри в тот момент, когда он удирал от горгульи вместе с тогда еще инспектором. Останься он Тварью — он бы сражался, ведь для этого его создали. Но слабое человеческое тело диктовало свои условия.
Дома его встретил Эрвальд, сразу же обнял:
— Ты вернулся. Я так волновался за тебя… Все прошло нормально?
Мэлси принялся тараторить, излагая события и доставая из карманов старинные кроны, разматывая холстину на клинке, старался забить тревогу словами, но не смог — бросил все, снова уткнулся в плечо любовника носом, стараясь обнять так крепко, как только мог.
— Что случилось? — Эрвальд тоже обнял его. — Я чувствую, что ты чем-то расстроен.
— Не расстроен, нет. Я… Мне… — открыть рот и признаться, что боится? Он никогда и ничего не боялся, у Твари не было страха смерти, скорей уж наоборот, она лезла в самое пекло, подсознательно желая умереть. Сейчас же он как никогда жаждал жить.
— Я… — Мэлси поднял голову, глядя во встревоженные зеленые глаза любовника, и прошептал совсем не то, что хотел, словно это Эрвальд загипнотизировал его: — Я люблю тебя.
— А я тебя, — Эрвальд неловко улыбнулся.
Говорить эти слова было для него внове. Он опасался, что произносит их как-то не так, недостаточно убедительно, например. Но Мэлси хватило, это было понятно по вспыхнувшим глазам, по тому, как изменился его взгляд, из затравленного став зовущим. Не было нужды в словах — Эрвальд и так понимал, что нужно для подтверждения своих слов. До сих пор инициатором их соитий всегда выступал Мэлси. Он же, несмотря на то, что был снизу, вел в процессе. Сейчас требовалось что-то принципиально иное.
Эрвальд на руках унес его в спальню, решив, что у доктора внезапно образовался выходной на пару часов. Легкое, покорное тело льнуло к его рукам, Мэлси быстро дышал, словно ему не хватало воздуха. Стиг раздел его, разделся сам. И замер, залюбовавшись красотой Мэлси, словно впервые увидел его обнаженным. Все-таки, этот юноша — само совершенство, решил доктор. Даже шрам, поблекшей и сгладившейся линией протянувшийся от ключиц к паху, казался дополнением к этому совершенству, делающим его живым. Тонкие волоски золотились на белой коже, манили провести по ним пальцами. Доверчиво откинутая назад голова и выгнувшаяся тонкая шея с острым кадыком — «сделай, что пожелаешь, я твой». Мэлси не изменился с момента, когда доктор видел его впервые после Преображения.
Хотелось бы оставить на этой шее след, чтобы пометить, что Мэлси принадлежит ему. Но нельзя… Оставалось расцвечивать отпечатками поцелуев то, что обычно скрыто одеждой. В этот раз он впервые услышал, как его любимая Тварь стонет, отдаваясь, отдавая ему контроль над ситуацией и власть над своим телом. А еще выяснилось, что просто лежать после занятий любовью в обнимку, прижимаясь друг к другу, это очень хорошо. Такого покоя Эрвальд, наверное, давно не испытывал.
Они так и уснули, благо, что двери приемного покоя, прежде чем уйти наверх, закрыли и табличку «Закрыто» повесили. А проснулись ни свет ни заря, выспавшиеся и голодные. До прихода прислуги было еще около двух часов, но бакалейные лавки и булочные уже открывались.
— Я сбегаю за чем-нибудь вкусненьким, — Мэлси, умывшись и одевшись, чмокнул Эрвальда в щеку и умчался.
Доктор принялся одеваться, улыбаясь — день будет хорошим, он обязан таким быть.
Надежды на хороший день были разбиты вдребезги, когда в агентство «Фарос» ввалился Эрнст Мэрфи и принялся требовать от детективов срочно, немедленно, прямо тут же отыскать его беременную супругу.
— Во-первых, сядьте, — Ковард принес стакан воды. — Во-вторых, выпейте.
— Она вышла на кухню — и пропала! — мужчина залпом выглотал воду, трясущейся рукой отер лоб. — Я заметил, только когда стало холодно. Вошел —, а там окно открыто, Данна всегда проветривала во время готовки, не любила резких запахов из-за беременности…
— Когда именно это случилось?
— Сейчас. Около часу назад. Я знаю, что ее похитили, потому что она никуда не выходила без вот этого, — на стол легла массивная подвеска из серебра с изображением Девы и Матери.
— Еще можем успеть… Джонс, тащите сюда нашего соседа, я возьму оружие. Это нам тоже понадобится, — Ковард взял подвеску. — Стэр Мэрфи, идите домой.
— Ну уж нет, я пойду с вами! — запротестовал мужчина, вытащил из кармана небольшой револьвер, — я хорошо стреляю и могу быть полезным.
— Ни в коем случае, — нарисовавшийся в дверях агентства Мэлси нахмурился. — Больше народу — больше целей для удара баньши.
— Для удара кого?
— Стэр Мэрфи, вы идете домой, мы — за вашей женой. Чем дольше вы нас задерживаете… — Ковард сделал паузу.
— Мы идем вместе. Мне нужен след, — Мэлси буквально вытолкал стэра Мэрфи из дверей, рявкнул — на удивление убедительно: — Шевелитесь, стэр!
Ковард и Джонс уже успели вооружиться.
— Куда? — коротко спросил старший детектив.
У Мэлси за спиной торчал в наспех сооруженных из куска кожи ножнах его меч.
— За мной, если доверяете. Если нет — смотрите сами, а я пойду один.
— Веди уже, — коротко буркнул Ковард.
След был — четкий и не оставляющий сомнений. Мэлси шел по нему, как по струне, не слыша ругательств детективов, вынужденных догонять непонятно как перепрыгивающего заборы, кучи мусора, скамейки Мэлси, ныряющего в кажущиеся тупиками подворотни. Радовало только то, что баньши шла там, где могла протащить беременную женщину, то есть, никаких лазов-шкуродеров и узких карнизов. Гаснущие фонари едва разгоняли предутренний мрак.
— Как думаете, мы найдем ее живой? — шепотом осведомился Джонс.
— Мы обязаны… Времени прошло не так уж и много, надеюсь, что тварь заинтересуется нами и бросит добычу. К тому же, мы налегке.
Ковард в своих словах был полностью уверен, так что Джонс умолк, почуяв эту уверенность. Мэлси молчал и спешил вперед, кажется, все быстрее. Запах стал насыщеннее, как и знакомый аромат тела миртрис Мэрфи — он успел выучить его за все то время, что Данна Халли работала с ними. Привкуса страха не было — баньши сначала одурманила жертву, а потом утащила.
Ковард очень сильно надеялся, что не отстанет от прыткого Мэлси, в боку уже начинало покалывать. Впереди замаячили окраины, но тут Мэлси замер, словно налетел на стену, закружил, закрыв глаза и вздернув голову. Вернулся назад, снова закружил, метнулся вбок, зарычал так, что детективов прошиб холодный пот.
— Найду, твар-р-рь!
— В чем дело, что такое? — взволновался Ковард.
Мэлси не ответил, только зыркнул глазами Охотника — горящими синим пламенем плошками, снова закружил и вдруг пропал из виду, словно провалился под землю.
— Куда он подевался… Джонс, вы его видите?
— Сюда, стэр, здесь какой-то подвал… Я захватил фонарь, сейчас зажгу.
В свете фонаря сперва показались каменные стены, источенные кое-где плесенью.
Это был ход, широкий, с арочными сводами, по которым медленно скатывались холодные капли влаги, собираясь в ручеек у одной из стен. Ночью подморозило, но льдом прихватило только тот кусочек ручья, что был напротив спуска. Дальше в подземелье было теплее, а воздух — более спертый и застоявшийся. А потом в нем появилась гнилостная нотка — словно где-то разлагалась падаль.
— Не нравится мне этот запах, — тихо пробормотал Ковард, вытаскивая револьвер.
Было тихо, пока откуда-то из тьмы не долетел усиленный и исковерканный отражением вой. От него заныли зубы и уши, звук будто ввинчивался в череп. Ковард поморщился, однако продолжил идти вперед, неприятные ощущения не заставляли остановиться. Мэлси так и не сказал им, как защититься от этого крика, поэтому беруши детектив прихватил по собственной инициативе. Обычные шарики из корпии, но не помогали и они, разве что чуть-чуть.
Крик повторился — ближе и громче. Запах мертвечины стал еще явственнее. Потом, когда вопль баньши утих, заговорил Охотник, медленно, ледяным своим голосом, похожим на перезвон замерзшей стали и серебра. Слова были непонятны, вроде, что-то знакомое, и в то же время — чуждое слуху. Ковард жестом показал Джонсу идти за ним. От запаха голову кружило больше, чем от воплей баньши. Кажется, на то, что пропавшие парни найдутся живыми, рассчитывать не стоило.
Голос охотника взвился в приказном тоне. В ответ последовало шипение и хриплый рык, лишь отдаленно напоминающий попытки говорить. Ковард замер — кажется, Мэлси мешать не стоило. Они затаились за широкими полуколоннами, за которыми начинался зал, если судить по звукам. Огромный и высокий. Но заглядывать не стали и прикрыли фонарь заслонкой.
«Откуда тут вообще такое подземелье?», — мимоходом удивился Ковард.
Разговор двух тварей снова возобновился, баньши что-то плаксиво бормотала, все больше распаляясь, переходя к угрозам. Охотник давил, требуя, уже почти рыча. Потом звякнуло — словно лезвием меча задели камень. Баньши снова заверещала, умолкла, потом умолкло эхо, и стало возможно различить тихое:
— Миртрис, давайте же… Данна, прошу вас, идемте… Да где же они…
— Мы здесь, — вполголоса отозвался Ковард, выходя из-за колонны.
— Уведите… — Мэлси пятился, загораживая собой женщину, подталкивая ее к выходу. Было в нем что-то странное и жуткое. — Уводите ее и уходите сами!
Детективы медлить долго не стали, подхватили женщину и быстро вывели прочь.
— Все в порядке, — Ковард накинул ей на плечи свой сюртук. — Мы ведем вас домой.
Данна очумело мотала головой: из носа у нее показалась струйка крови, она, кажется, плохо слышала и была сильно дезориентирована, но все же выдавила из себя:
— Мэлси… детектив, вы же не бросите? ..
— Идемте, с ним все будет в порядке, а вам нужно попасть к доктору.
— Стэр Ковард, я вернусь за ним, — подал голос Джонс. — Мэлси не боец, несмотря на прошлое.
— Ты тоже. Веди миртрис Мэрфи к доктору Стигу. Я вернусь за Мэлси.
Ричард кивнул, признавая, что опыт здесь полезнее молодости. Они вытянули женщину наверх, в серые сумерки, сменившие тьму, и Ковард вернулся в подземелье. Нужно было спешить: до него дошло, почему замолчала тварь, и почему Мэлси закрывал собой Данну. Баньши не молчала — она орала, только в том диапазоне, в котором человек ее слышать не мог. А это означало, что сейчас Мэлси может быть уже серьезно ранен. Но если поторопиться, то можно просто пристрелить тварь. Или хотя бы ранить, чтобы потом можно было прикончить без помех.
Он спешил, как мог, обходя нагромождения упавших со сводов камней, по телу гуляли стада мурашек от тишины, которая казалась зловещей. Потом он различил тихий стон. Очень тихий и какой-то булькающий. Ковард выглянул из-за колонны, готовый стрелять сразу же, как только увидит цель. Фонарь озарил часть пространства, какие-то колонны посреди зала, свертки, в которых, подойдя ближе, он опознал тела. Все четверо похищенных, трое юношей и ребенок, были здесь. Ребенок, точнее, то, что от него осталось, лежал на ступенях, ведущих к грубым каменным колоннам. Юноши были привязаны к самим колоннам, но все трое были мертвы — Ковард рассмотрел кровь на лицах, вытекшие глаза. Все, как и говорил Мэлси. Но где же он сам?
Детектив повернулся вокруг своей оси, выискивая либо Охотника, либо баньши, кто-то из них должен быть здесь. Нашел обоих, тварь тянула когтистые руки к горлу юноши, насаженная на его клинок, как бабочка на булавку. Издохшая. Мэлси еще дышал, но, судя по тому, что на губах пузырилась кровь, да и вообще по залитому ею лицу — это было ненадолго. Прикрытые глаза остались целы, но больше не светились.
Ковард убрал револьвер, поднял Мэлси на руки.
— Ничего, потерпи, сейчас оттащу тебя к доктору.
Вряд ли тот его слышал — кровь была и на шее, стекала из ушей. Нужно было торопиться. Лучше, если он поймает кэб, тащить раненого, который вот-вот скончается, через весь город — не самое здравое решение.
Позже, когда все закончилось, детектив еще не раз задавал себе вопрос: почему он не оставил Потрошителя там, где тот должен был умереть? Это было бы просто, сказать, что не успел. Или добить, или подождать, пока сдохнет сам. Но он зачем-то притащил его к доктору Стигу, заплатив за перевозку вдвое против обычной платы, чтобы поскорее доставить раненого.
— И нет, Джонс, я действительно не знаю, зачем я это сделал.
Ричард покачал головой и принес ему чашку с чаем, пирог и бокал с коньяком.
— Доктор Стиг сказал, что он выкарабкается, но будет ли с ним после все в порядке…
— Понадеемся, что будет.
Эрвальд злился. На себя — что отпустил, на Мэлси — что пошел, на Коварда — что втянул Мэлси в это все, даже на Джонса — что не настоял на помощи. В то же время понимал, что иного варианта не было. Он помочь не мог, из Коварда или Джонса баньши в три счета сделала бы труп, а Мэлси все еще считает себя Охотником, отказываясь признавать, что даже с сохранившимися умениями Твари он всего лишь человек. В ситуации, где то ли все виноваты, то ли никто, оказываться еще не приходилось, тем более, когда она затрагивала кого-то из родных. И что надо делать, Эрвальд Стиг не знал, наверное, первый или второй раз в жизни.
— Больше ты никуда не сунешься, — шепотом, чтобы не разбудить, пообещал он Мэлси.
Состояние «это уже было» не покидало его. Больничная комната, койка, бледный Мэлси на ней и Эрвальд в кресле рядом.
Колокольчик на двери звякнул как-то приглушенно, словно звонивший старался быть деликатным. Эрвальд оторвался от рассматривания спящего возлюбленного и вышел. Явился Ковард, узнать, как состояние здоровья Мэлси.
— Плохо, — сухо и холодно проинформировал его доктор. — Весьма. Что-то еще, детектив?
— Насколько сильно эта баньши его оглушила?
— У него сильная контузия и сломаны ребра, осколками проткнуло легкие. Но даже если бы этого не было, я больше не позволил бы вам его использовать.
Ковард хмыкнул:
— Использовать? У вас странная манера подбирать слова.
— Уж какая есть, стэр детектив. Что вам не нравится? Когда называют вещи своими именами? — язвительно спросил доктор.
— Мне? Да все нравится, — пожал плечами Ковард. — Желаю стэру Дорну скорейшего выздоровления. Если понадобится какая-нибудь помощь, сделаю, что смогу.
— Просто оставьте его в покое. Мэлси — это Мэлси, не Потрошитель, не кто-то там еще. У вас на него ничего, кроме сходства почерков, нет, не так ли? Я, конечно, не законник, но даже мне понятно уже, что вы просто запугали и обманули мальчишку. Поэтому настоятельно требую — больше никаких обвинений и вопросов к нему.
— Хорошо, обещаю, — кивнул Ковард. — Никаких обвинений.
— Тогда — всего хорошего, — Эрвальд так же сухо кивнул и жестом предложил покинуть приемную.
Детектив развернулся и вышел. Мэлси было жаль совершенно по-человечески. Все-таки, новая жизнь. Если подумать, он ее даже заслужил, в обмен на те, которые спас. Или те, что не отняли твари, которых он прикончил. Он и сегодня спас целых две. Хотя надо еще идти к родителям четырех жертв и сообщать, что их сыновья не вернутся. Может, хотя бы новость о том, что убийца наказан, их немного утешит?
- 4 -
Газетная шумиха длилась долго, детективное агентство «Фарос» пользовалось бешеной популярностью, некогда было присесть и передохнуть днем, даже при том, что брались детективы только за стоящие дела, оставляя всяческую мелочевку не столь удачливым конкурентам. Время шло, а Мэлси все не показывался, а заходить и спрашивать, как у него дела, Родерик Ковард не горел желанием. Зато несколько раз к доктору заглядывал Джонс, но и с ним говорили так же сухо и без былого добрососедского радушия.
Наконец, Джонс явился с газетой и новостью, которой в статьях не было:
— Кажется, Мэлси все-таки выздоровел. Я видел его в булочной.
— Настоящий детектив не должен оперировать словами вроде «кажется» и «похоже», — заметил Ковард, беря газету. — Так видел ты его или кого-то похожего?
— Ну, меня он не узнал. Да и вообще, я теперь сомневаюсь, что это именно наш Мэлси.
— Хм, объяснись?
— Тихий, глаза растерянные, с миртрис Марджори ни единым словом не перекинулся, хотя они приятельствовали.
— Странно. Может быть, просто впервые вышел на улицу? Все-таки, серьезные раны, мог еще не совсем оправиться от действия лекарств.
— И доктор Стиг отпустил его одного в булочную? Нет, не думаю. Просто я обознался.
— Да, наверное. Все-таки, тут три четверти всех юношей его возраста друг на друга чем-то похожи.
Настоящего Мэлси они увидели еще неделю спустя. Он медленно спустился по ступеням заднего крыльца и замер, словно опасался отпустить перила.
— Наконец-то, вы выздоровели, — обрадовался Ковард. — Доброе утро, стэр Дорн.
К нему даже не обернулись, Мэлси вздрогнул и повернул голову, только когда детектив коснулся его плеча ладонью.
— Кто здесь? — голос остался прежним, только звучал сейчас тихо. — Кто вы? ..
— Родерик Ковард. Вы меня не помните?
В ответ — лишь мучительный прищур светлых глаз.
— Стэр… детектив? Я плохо вижу и практически ничего не слышу, простите. Это, правда, вы?
Ковард кивнул и поддержал его под локоть. Мэлси улыбнулся: движение он сумел различить.
Зрение, как считал Эрвальд, вернется, просто прошло слишком мало времени. А вот касательно слуха он ничего не мог гарантировать. Скорее всего, Мэлси придется смириться с тем, что он оглох, если только остатки регенерации Твари справятся с повреждениями, но на это у доктора надежд было мало. Мэлси словно бы исчерпал запас своей удачи и прочности, остававшийся после Обратного Преображения.
Ковард жестом указал вперед, повел Мэлси прогуливаться, соразмеряя свой шаг с его шагом. Сверху снова начинал опускаться туман, привычная пелена, висевшая над Аншаттеном столько лет, сколько существует сам город. Было немного грустно: что-то закончилось, бесповоротно и навсегда. Для этого юноши, для самого Родерика Коварда, для доктора Стига. Что-то начиналось, например, для Джонса, в последний месяц прятавшего мечтательную улыбку. Вычислить, кто стал предметом грез ученика, труда не составляло. Ковард в нетерпении ожидал, когда же Джонс наберется смелости и признается, а еще лучше, приведет познакомиться свою невесту.
Стоило быть терпеливым, Ричард, судя по всему, собирался сначала разобраться в своих чувствах, в девушке, в ее семье, и лишь затем делать окончательный выбор. И день знакомства с его невестой станет последним днем агентства «Фарос» — подвергать опасности свежеиспеченного новобрачного Ковард не собирался, а в одиночку много не наработаешь, года уже не те. Служители закона всегда стареют быстрее прочих, а уж в Аншаттене, который буквально выпивал силы, время и вовсе летело как неуправляемая повозка с горы.
Он собирался уехать подальше, например, на юг, к морю. Представлял себе, как купит билет и сядет в новенький вагон, похожий на коробку с леденцами. Деньги на покупку маленького домика в сельской местности у него были — спасибо, Мэлси. А то, что он совершенно не умел выращивать ту же редиску или петрушку — ну так научится, невелик труд. И обязательно надо будет завести собаку. В Аншаттене Ковард животное заводить не хотел — тут люди в городе еле выживают.
Он потер ноющий бок, который всегда напоминал о старой ране к непогоде, работая самым лучшим барометром. И повел Мэлси обратно в дом. Ливень хлынул, как только они взошли на крыльцо.
Доктор сухо поблагодарил его, перехватывая своего любовника под руки и уводя в дом.
— Вы можете пройти через мой кабинет, чтобы не мокнуть под дождем, — предложил он.
Ковард кивнул и побрел к себе. Надо подремать, под шум ливня сладко грезится о домике и собаке. И надо будет Джонсу намекнуть, чтобы присматривался к девушке активнее.
Через два месяца в частной клинике доктора Стига миртрис Данна Мэрфи разрешилась от бремени с помощью доктора и акушерки, крепенький мальчик был торжественно передан на руки отцу, мерившему приемную нервными шагами.
А еще через месяц Ричард все же привел свою невесту знакомиться с тем, кто стал ему в какой-то мере вместо отца.
— Стэр Родерик, позвольте представить вам — мирс Дженна Мур, моя нареченная.
— Очень, очень рад знакомству, мирс, — раскланялся Ковард. — Вы будете прекрасной парой с Ричардом. Он очень славный, берегите его.
— Я постараюсь, стэр, — застенчиво отозвалась девушка.
— Мы хотели уехать из Аншаттена, стэр Родерик, — начал разговор Джонс вечером, когда проводил невесту домой. — Я хотел бы поступить в университет в столице.
— Я тоже уеду, только куда-нибудь в провинцию. А столица — это как раз для тебя, ты многого добьешься своим упорством.
— Значит, вы не в обиде, стэр Родерик? Понимаете, мои родители, да и опекуны Дженны против, но… Их мнение нас совершенно не волнует. А вот вы - вы, стэр, стали мне ближе отца, и я очень не хотел бы поступать по отношению к вам по-свински.
Ковард похлопал его по плечу:
— Все в порядке, Джонс. Езжайте в столицу, заводите детишек, учитесь.
— Я слышал, доктор Стиг тоже собирается уезжать куда-то. Говорит, есть надежда, что Мэлси снова сможет слышать.
— Из Аншаттена все разбегаются в последнее время, если есть хоть какая-то надежда. Что ж, закажи мне билет на поезд, Джонс. Куда-нибудь подальше, к солнцу и зеленой траве.
— В Ренхавен, стэр? — с какой-то лукавинкой в глазах спросил Ричард.
— Отчего б и не туда. Пусть будет Ренхавен.
Джонс закивал и отправился на вокзал за билетом.
Всю глубину его коварного плана детектив понял, лишь когда, провожая его на вокзал, Джонс сунул ему в руку конверт:
— Откроете в поезде, стэр Родерик. Счастливого вам пути!
Ковард открыл послание, устроившись у окна, за которым медленно плыл туман. В конверте лежала дарственная, заверенная нотариусом. Из нее следовало, что Родерику Коварду дарится в полное распоряжение кусок земли с коттеджем на ней. И небольшое письмо, из которого следовало, что хитрющий Ричард Джонс, чтобы усыпить подозрения своих родителей, подаривших ему с будущей женой этот коттедж, лишь бы дети не рвались в столицу, потихоньку переоформил его у другого, не семейного нотариуса. Показал билет в Ренхавен, якобы, едут именно туда, а сам взял билеты в Вент.
«Мы устроимся там, а после приедем навестить вас, если, конечно, будете не против. Я напишу вам письмо. Денег у нас достаточно, чтобы безбедно прожить лет десять, при должной экономии, но я собираюсь выучиться и работать. Я выбрал, кем хочу быть. Это трудный путь, но я верю, что справлюсь. Конструктор кораблей — как вы считаете, это достойно?»
— Это очень достойно, — под нос себе пробормотал Ковард и откинулся назад, прикрыв глаза и улыбаясь.
Через полгода Аншаттен покинули и доктор Стиг с Мэлси, направляясь в Виндхольм, на южное побережье. Оба тихо сидели у окна, глядя, как языки тумана с тоской тянутся за медленно набирающим скорость составом, словно не желая отпускать тех, кто чудом вырвался из безнадежной серости и мглы.
Мэлси перебрался на сиденье рядом с доктором, положил голову ему на плечо. Было немного страшно. Но вместе с тем юноша предвкушал новые впечатления, новые места. И много-много ночей со своим любимым Эрвальдом. Он научился читать по губам и больше не боялся глухоты, отрезавшей его от мира звуков. Он ведь все равно всегда мог сказать, что любит. Остальное было неважно. Его прошлое покоилось под толщей воды и камня на холме Ван-Халлен, его будущее казалось размытым, настоящее… В настоящем не было места теням Аншаттена.