Худосочный, с рефлексирующими движениями, студент Ивашин делал очередную заметку в своём дневнике, который вёл в упорстве целых семь лет, но так и не приспособил для своих исповедальных нужд, а пользовался скорее в эстетических целях.
Его рука со вздувшимися венами, представлявшимися ему словно проволока, выводила слова убористым почерком, от чего вся эта писанина сливалась в один замысловатый узор.
"Иду вечерком, довольно поздно уже вокруг и выпучили глаза первые звёзды, вижу: стоит манекен мужского пола, с розовыми глазами, подсвечивающиеся в лёгкой полутьме. Ну и стоял бы этот предмет, который всегда вызывал у меня равнодушие, я прошёл бы мимо, посвистывая любимую мелодию, если бы не невротическая толпа, гудящая как пчелиный улий, бормочущая что-то вроде мантры, так что и слов не разобрать, и на душе моей заскребли кошки. Подошёл ближе гляжу, смотрят эти несчастные люди прямо в глаза манекену, и еле уловимо я услышал: "Плохо мне", "Прости, хочу сказать..." и ещё десятки, сотни фраз, раболепных и рвущих душу, от которых хочется кричать во всё горло: "Люди! Да что же вы с ума посходили! Это же манекен, он вас не слышит, он создан человеком для других нужд, а ваши мольбы вы можете поведать друг другу!" Схватился я за голову, и побежал куда глаза глядят, как от чумы, как от войны, как от смерти..."