Я - ничто. Видишь меня?
Нет. Потому что, ты зряч.
Я - пустой, как и сталь моя -
В пустоте рожденный палач.
Эш.
69 лет со дня Катастрофы.
- Еще.
Одного короткого слова и ленивого движения длинными ухоженными пальцами было достаточно, чтобы мальчик-служка сорвался с места за новой порцией эля. Взглядом чуть прищуренных глаз Валерион Огненный обвел полутемный зал таверны, встречая хмурые мимолетные взгляды завсегдатаев.
Недалеко у очага рыжеволосая девочка-бард перебирала струны, чистым тихим голосом напевая старинную адорнийскую балладу о «Водопаде Лисса». Ее слушатели одобрительно кивали своими пустыми головами ей в такт. Вечерняя идиллия маленького городка, и только лишь он нарушал эту картину мира – одним своим присутствием.
Недобрая улыбка чуть тронула уголки его губ. Никто не выдерживал взгляда Валериона – никто не выдерживал вида языков слепящего пламени, что бушевали в центре его глаз. Беззаботно, легким движением ладони он толкнул пустую кружку по направлению к краю. Заскрипев по полированной столешнице, она на миг застыла на краю, а потом ухнула вниз – со звоном разлетевшись на десятки кусков.
Но даже эта очевидная провокация осталась безнаказанна, и Огненный лишь покачал головой, с нескрываемым удовольствием наблюдая, как бессильная ярость клокочет в молчаливых простолюдинах.
- Ваш эль, господин! – Мальчик едва ли старше десяти, с соломенными волосами и красными, словно пожар веснушками, робко и с опаской поставил полный стакан пенного напитка перед Валерионом. Неуклюжее движение руки и часть жидкости покинула края посуды – замочив багровый рукав богатого сюртука.
- О… Прроо… Простите, господин! – Глаза мальчишки округлились, и он попятился назад, в слепом ужасе запинаясь о столы и стулья.
Щеки Валериона покраснели от ярости. Он медленно встал - высокая и стройная фигура, излучающая жар Прайма. Ореол огня окружил его тело, венчав голову короной из языков пламени. Небольшие рога на лбу Валериона раскалились, превратившись в ослепляющие точки – прогоняя тени даже из дальних углов таверны. Его страшный взгляд пробежался по лицам собравшихся и остановился на слуге. Да, идеальный шанс, чтобы показать этим смертным их место.
Шаг вперед и резкий взмах рукой – да начнется представление! Мальчик вскрикнул, оступился и упал, хватаясь за щеку. Валерион был уверен - сейчас она горит огнем.
- Неуклюжий холоп.. – Сквозь зубы сказал Огненный, наклоняясь над служкой. – Родители не выучили тебя подобающим манерам?
Ладонь вновь взметнулась в попытке ударить наглеца.
- А ну, стой!
Дерзкий возглас заставил Валериона замереть. Он быстро нашел смельчака глазами – тот стоял, приняв угрожающую позу, словно дикий зверь готовый к прыжку. Простая домотканая одежда не скрывала его широких плеч и мощных рук. Смуглая кожа, с красным оттенком, и взгляд полный стали – местный кузнец решил встать на защиту паренька.
Но что это меняет?
У Валериона было достаточно сил, чтобы спалить эту таверну со всеми внутри. У него было достаточно сил, чтобы спалить весь этот захолустный городишко – и вкусить пепел.
- Сядь на место! – Повелел он. По его пальцам пробежал огонь, лаская бледную кожу. – Или что?.. Ты готов к драке?
Быстрое движение кистью правой руки и круг огня заплясал вокруг застывшего кузнеца. Языки магического пламени лизали его ноги, причиняя острую боль. Валерион не велел им сжигать что-либо помимо этого глупца – и первородный элемент слушался его, скользя по деревянного полу без вреда для отполированных подошвами досок.
Кузнец предпринял попытку вырваться, но Валерион, цокнув языком, заставил стену взметнуться еще выше. Люди в страхе отпрянули, переворачивая столы и пятясь, не разбирая дороги.
Огненный захохотал, и пламя обуявшее его зaдрoжало в такт. Одежда бедняги-кузнеца загорелась, и он в панике отступил, но за спиной его ждал все тот же вездесущий огонь.
- Пожалуйста, нет! – жалобный крик девочки-барда, перемежался с яростным воплем человека в огненной ловушке и запахом горелой плоти.
Нет?
Валерион пожал плечами и щелкнул пальцами. Языки пламени с громким «оооуууммфф» исчезли, скрывшись в контуре магического круга. Кузнец упал, и трое постояльцев кинулись к нему, сбивая пожирающее тело пламя.
Страх, ненависть, отвращение – что еще Валерион жаждал увидеть в их глазах? Он хмыкнул и погас – вернув себя в скучную форму человека. Посмотрев на бурые пятна, окропившие рукав, он вздохнул с легким негодованием. Но долой уныние - кружка эля все еще ждала его на столе, и он собирался насладиться напитком.
Повернувшись, он сделал шаг по направлению к своему столику, когда дверь таверны за его спиной открылась, запустив смелый весенний ветер. Через миг она закрылась с легким хлопком, но Валерион даже не обернулся – ему не было дело до всех этих букашек… смертных – что словно мотыли летели в огонь.
Бум.
Сердце в груди ударилось о стенки и замерло, как и поднесенная к губам кружка эля. Валерион поморщился от странного чувства, заставшего его врасплох. Непроизвольно он обернулся, и его взгляд упал на входную дверь, где стоял незнакомец, скрытый тенями.
Валериан Огненный медленно поставил кружку на стол. Бравада, витавшая в его поведении весь вечер, сошла на нет в мгновение ока. Он сглотнул ком в горле и унял дрожь, заставив замолчать вопящий внутренний голос.
Валериан, Огненный разрушитель, Бессмертный герой и Носитель Огня не мог спасовать в такой ситуации. Тем более взгляд немигающих серых глаз принадлежал мальчику лет пятнадцати от роду. Не грозному воину, не опасному убийце – мальчишке!
Полы серого плаща чуть колыхались, доходя пареньку до щиколоток. Он был одет в широкие шаровары, высокие сапоги, покрытые дорожной пылью, да простой жилет прямиком на голое тело. А на его коже…
Валериан сглотнул.
То, что он изначально принял за тени от неровного освещения таверной залы, оказалось строчками витиеватых слов, нанесенных на кожу мальчишки сотнями линий. Они бежали по его рукам, огибая запястья, скользили под ткань жилета, украшая грудную клетку, словно книгу.
Даже лицо не миновало этой участи. Татуировка покрывала шею и щеки, убегая под темные волосы. Тонкие бледные губы были сведены в упрямую линию – такой же линией был и сам мальчик, прямой и спокойный.
Но что-то было не правильно.
Чудовищно неправильно – и Валериан рефлекторно вытянул вперед руку, веером растопырив пальцы. Искры заплясали меж его фаланг – он почувствовал, как сила наполняет его существо, и это предало ему уверенности.
В этот самый момент в тишине оторопевшей таверны мальчишка сказал одно единственное слово.
- Гордыня.
Сказал и сделал шаг вперед, не сводя глаз с застывшего мага. Валерион в ужасе понял, что теперь он сам хочет опустить взор – в первый раз в жизни трусливое желание сжаться и отступить посетило его, а не противника. Странно, но не мог объяснить природу этих чувств.
- Тщеславие.
Еще один шаг и скрип половицы в полнейшей тишине таверны. Валерион слышал даже свое сердце, отбивающее паническое крещендо. Ярость, смешенная со страхом, поднялась в нем огненной волной. Кожа запылала, превратив руки в раскаленные от жара лапы. В безумии Валерион бросился вперед, в атаку, хищно целясь мальчишке в горло – с целью задушить, убить, сжечь.
- Малодушие. - Сказал мальчишка, за секунду до того, как руки Валериона были готовы сомкнуться на его шее. Огненный ликующе зарычал, предвкушая расправу – он уже чувствовал свои пальцы на коже этого странного незнакомца.
Свет от огненного ореола моргнул и исчез, и изумление появилось на лице Валериона. В тот миг, отделяющий его от стоящего прямо перед ним ребенка, он вдруг почувствовал сожравшую все пустоту, там где раньше была его сила.
Там где был его огонь.
С неестественной скоростью мальчишка уклонился от прыгнувшего на него убийцы – шаг в сторону, поворот вокруг оси, и лезвие затаенного кинжала в крови. Этот маневр занял лишь миг, снова превращая паренька в натянутую струну.
Не понимая, что произошло, Валерион поднес руку к горлу. Он попытался закричать, пальцами почувствовав рассеченную плоть, но не смог. Что есть мочи зажав рану, он опустился сначала на одно колено, а затем, когда силы покинули его, безвольным кулем упал на пол.
Кровь текла по его рукам, и одежде – забирая с собой жизнь. Он заплакал, не ощущая даже искры силы в себе, словно кто-то оставил от его существа лишь оболочку. Он пытался ползти, но боль ослепляла его, и каблуки его сапог лишь лихорадочно скребли по напольным доскам.
- Я воссс-вос-кресну, щенок… - Захлебываясь в собственной крови, прохрипел Валериан. – Най-ай-ду те-бя.
- Заблуждение.
Внезапно, мальчишка оказался так близко к Валериану, что тот видел каждый символ высеченный на коже его убийцы. Их глаза пересеклись, и Огненный зaдрoжал – осознавая свой конец. Почти невесомая рука паренька легла ему на грудь, в попытке ощутить последние удары сердца. Вторая вытерла слезы, смешанные с потом, с щек мага.
- Прости меня, но ты не вернешься. – Сказал мальчишка с серыми глазами, но Валериан и так чувствовал это. Та пустота внутри… Связи с его каталистом, хранившимся за много миль отсюда, были нарушены, порваны…
...мертвы. Как и связи с питавшим его Праймом.
Через пару мгновений он погиб – под взором десятков глаз тех людей, что он заставил желать ему смерти.
Никто не проронил ни слова, даже когда мальчишка закрыл покойнику глаза, а затем встал с колен, оправив серый заплатанный плащ. Ни разу не оглянувшись, он вышел на улицу, позволив сумеркам поглотить себя.
Никто не шелохнулся, в попытках убрать тело – все будто завороженные смотрели на погибшего обидчика, испытывая поистине смешанные чувства.
И никто не заметил, как вслед за странным мальчиком в татуировках , беззвучно выскользнула девочка-бард, закинув инструмент за спину. Ее щеки раскраснелись, а глаза сияли зеленым огнем – будто в лихорадке.
Остывающее тело Валериона Огненного не растворилось в свете Прайма. Всю жизнь презиравший обычных людей – он погиб, как один из них.
Просто, мучительно, навсегда.
***
71 год со дня Катастрофы.
- Зачем ты сочиняешь их?
Далеко в небе облака изредка наплывали на широкий диск луны, делая ночь вокруг еще темнее. Ветки столетних деревьев нависали над местом привала, протянув свои корявые пальцы к пламени. Двое спутников сидели у костра, и огонь играл на их лицах – заставляя тени плясать.
- Ты ведь никогда не сможешь их спеть.
Лисанна отложила в сторону гитару, и привычно нахмурила брови. Когда речь заходила о мотивах, что двигали каждым из них – многочасовые споры были явлением столь же обычным, как и заход солнца.
- Я пою их тебе, дубина.
Немигающий взгляд серых бездонных глаз был ей ответом. Бард вздохнула и откинулась на ковер из толстого слоя опавшей листвы. Созвездия подмигивали ей с ночного небосклона, завораживая необъятным простором.
- Давай спать. – Его глубокий голос отразился у нее в голове, в очередной раз подсказывая ей о превратности судьбы, что свела их вместе. – Завтра мы будем в Мистре. Нам следует отдохнуть.
Не поворачиваясь к нему лицом, Лисанна развернула спальный мешок и ловко зарылась в теплое нутро. У нее за спиной языки пламени пожирали остатки дров, которые нет-нет, да и потрескивали, выпуская снопы искр.
- Не гаси огонь. – Буркнула она, продолжая играть в обиженную до глубины души. Поерзав на остывающей земле, она поплотнее запахнулась в спальник. – Холодно нынче, даже здесь на юге.
- Хорошо. – Ответил он через секунду, и она услышала, как его походные сумки забренчали посудой. Через некоторое время и он улегся по другую сторону костра – позволяя тишине повиснуть над их стоянкой.
Вскоре, щебетание ночных птиц и звуки ночного леса окружили Лисанну, утягивая ее в царство сна. Она почти уже сладко спала, когда услышала его голос.
- Лисанна?
Она в удивлении чуть повернула голову в его сторону – так редко он называл ее по имени. Секунда уходила за секундой, но он молчал – ей казалось во внутренней борьбе своих мыслей. Не дождавшись ответа, она пожала плечами и снова отвернулась, ища потерянный сон.
- Спасибо. – Его слова пронзили воздух, хотя сказаны были едва слышным шепотом. – Спасибо, за то, что поешь для меня.
Луна светила ярко, заливая мир вокруг своим бледным сиянием. Облака ушли, гонимые вихрями в вышине, а точки звезд, казалось, разгорелись пуще прежнего.
Эш отвернулся в свою сторону, не дожидаясь ее ответа, но это было и не важно. Под рыжими локонами, что падали Лисанне на лицо, ее губы сложились в искреннюю и смущенную улыбку.
И когда сны забрали путников к себе, их уютный костер все еще догорал, а маленькие его искры, словно бесы, встречали ночь в танце.