Аннотация
Решив жить самостоятельно, еще вчерашняя студентка Ирина, уезжает в другой город, где снимает самое дешевое жилье, которое удается найти – комнату в общежитии, в котором на восемь семей имеется всего одна газовая плита и один туалет; где соседи живут как единый организм, и все их проблемы, все тайны и «болячки» лежат, как на ладони…
Глава первая.
После утомительного, почти восьмичасового пути, автобус, наконец, въезжал в город.
- Через пятнадцать минут будем на месте! – бодро сообщил водитель.
Я улыбнулась, не зная, чему. Я не то, чтобы радовалась, скорее, испытывала облегчение от того, что путешествие закончилось. Но мне было так же и грустно, ведь я приехала в чужой, совершенно не ждущий меня, город. Нет, меня, конечно, ждали в фирме, куда я устроилась проходить стажировку. После полугодового скитания мне неожиданно подфортило – на одно из моих резюме, разосланных в различные компании, пришел ответ, что они готовы рассмотреть мою кандидатуру на должность помощника в экономическом отделе. Да, знаю, перспектива таскаться с бумажками и бегать по поручениям, как практикантка, не кажется такой уж заманчивой, но я обрадовалась и этому. В конце концов, с чего-то надо начинать, почему бы не начать с малого?
К тому же я грезила о карьерном росте, и в своих мечтах дошла, чуть ли не до должности главного экономиста.
Ну, а пока меня ожидала беготня по поручениям на позиции стажера, и приступить я должна с понедельника, то есть, послезавтра.
В городе нас встретил мрачный, полупустой, но довольно чистый автовокзал.
Как только я вышла из автобуса, ко мне сразу же подбежали какие-то мужчины, и чуть ли не за руки стали увлекать за собой.
«Начались приключения», - со злостью и страхом подумала я.
Как оказалось, это были таксисты. Конечно, и в нашем городе полно этих «бомбил», но такой настырности и откровенной наглости я ни разу еще не встречала.
- Отвали от меня, - сказала я одному из этих наглых обезьян, и поспешила прочь. Такси мне, все же, взять пришлось, так как я понятия не имела, где находится нужная мне остановка, хотя заранее узнала, на каком автобусе смогу доехать до нужного мне района, где я уже успела снять квартиру. А вернее, комнату в общежитии.
Водитель довез меня быстро, не заставив нервничать в дороге. Подойдя к подъезду, я обнаружила настежь распахнутую дверь, словно жители дома желали показать свою гостеприимность. Осталось только табличку повесить, мол, заходи всяк, кто хочет, - подумалось мне. Тогда я уже сразу заподозрила, как мне «повезло» с жильем. Но времени на поиски у меня практически не было, а это было самое дешевое, что я смогла найти. Вернее, не я, а моя бывшая сокурсница, которая еще на втором курсе выскочила замуж и уехала с мужем в этот город. Правда, через год они с мужем расстались – на третьем месяце, Юля потеряла ребенка, и они с Максимом стали часто ссориться, а потом и разошлись. Но Юля не уехала назад в родной город, говорит, что здесь привыкла, да и нравится.
Достав телефон я позвонила хозяйке. Та ответила, что уже ждет меня, и я могу подняться.
Я вошла в подъезд, и, пока поднималась, к моему горлу подкатывал комок, который, по мере того, как я поднималась выше, становился все больше и больше. Вся тоска по дому, по оставленным друзьям, маме, скопилась оскоминой, которая теперь просто требовала выхода.
Я шмыгнула носом, но взяла себя в руки. На четвертом этаже меня уже ждала Клавдия Ивановна. Она открыла дверь, и мы очутились в длинном, темном коридоре, по обеим сторонам которого располагались комнатки.
- А почему здесь так темно? – спросила я.
- А, это просто, наверно, лампочка перегорела. Ничего, это дело поправимое, - торопливо ответила она, подталкивая меня вперед, будто опасалась, что я могу развернуться и убежать.
- А кто поправит? – прогремел откуда-то мужской голос, и из темноты прямо на меня вышел высокий, крупный мужчина, в белой (когда-то белой), растянутой майке. – Никому ничего не надо, особенно тебе, - сказал он Клавдии, - только и знаешь, что квартирантов водить. – Мужчина поднял руки, и вкрутил лампочку.
Лучше бы он этого не делал. Свет, яркой вспышкой осветил коридор и моему взору предстал ужаснейший хаос, который царил здесь. И без того не очень-то просторный коридор делился на два узеньких прохода двумя колоннами, упирающимися в потолок. К колоннам были привязаны веревки, на которых висело белье.
- А что, балкона разве нет? – спросила я.
- Почему нет? Конечно, есть, - кудахтнула Клавдия Ивановна. – Вот здесь у нас туалет.
В туалете стоял запах сигарет и воздух был сизым и едким от плотно стоящего сигаретного дыма. Я закашлялась.
- Так, вы говорите, балкон здесь имеется? – снова спросила я.
- Ну да, - кивнула женщина. – Вон там, через кухню.
- Так почему, если белье туда не вешают, тогда хотя бы курить не выходят?
- Это ты выяснишь у соседей, - захихикала хозяйка. – Да и не дерьмом же пахнет, в конце концов. Уж лучше пусть сигаретами, чем дерьмом, правда, ведь?
- Ну, да, - согласилась я, - если нет компромиссов.
Затем хозяйка показала мне кухню, где толпились женщины. Ну, не то, чтобы толпились, их было всего трое, но место для них явно было маловато. Одна была высокой, с короткими черными волосами, и телосложением немногим уступала тому мужику, что вкручивал лампочку. Как выяснилось, они являлись супругами. Вторая была ниже ростом, и менее крупной, но тоже далеко не дюймовочкой, ну, а третья была настолько худенькой, что казалась прозрачной. Первые две занимались готовкой, третья стирала, поставив в раковину тазик.
Чудно, - подумала я, - стирать на кухне, в раковине, в которой потом сами же будут мыть посуду.
И я буду, - вспомнила я. Ведь мне предстоит здесь жить.
- Здравствуйте, - поздоровалась я. Меня проигнорировали. Может, просто не услышали – та, вторая, что была чуть поменьше первой толстушки, яростно стучала ножом, разделывая курицу. Мне стало не по себе от того, с какой легкостью, эта, Господи, прости, дама, разделалась с курицей. Маленьким кухонным ножом.
Такая порубит, и сложит в мешок, если что придется не по ней. Наверно, конфликтовать с ней не стоит, - промелькнуло у меня в голове.
- Ну, пойдем, покажу твою комнату, - радостно сказала мне Клавдия Ивановна. Вот только я не разделяла и половины ее веселого настроения.
Комната моя находилась в самом конце коридора, и до нее еще предстояло добраться.
Около стены, по той стороне, что вела в мою комнату, стоял большой, длинный шкаф, и чтобы пройти мимо, не задевая висевшего на веревках белья, мне, совсем не крупной девушке, пришлось повернуться бочком. В прочем напрасно – из комнаты, что располагалась по соседству с моей, вышла молодая девушка; столкнувшись со мной, она громко цокнула языком, выражая свое недовольство, и пошла прямиком через белье, расшвыривая руками белые простыни.
Клавдия Ивановна открыла дверь и пропустила меня вперед.
Комната оказалась небольшой, но светлой. По правую сторону располагались два больших окна, за которыми были видны проезжая дорога, супермаркет, автобусные остановки, кусочек небольшого парка, и краешек рынка, который находился прямо возле дома, так что по утрам мне предстояло просыпаться без будильника – от криков торговцев и грузчиков, а еще алкашей, ежедневно ошивавшихся возле дома. Спасибо владельцу пивного ларька. Пивной ларек, кстати, тоже располагался возле нашего дома.
Первые два дня мне казалось, что я сняла жилье в самой заднице города, но это было не так – задницей была только общага и прилегающая к ней территория. В воскресенье я решила прогуляться недалеко от дома, осмотреться, и район не показался мне такой уж трущобой. Зайдя в супермаркет, я сделала покупки, и мое настроение улучшилось, правда ровно до того, как вернувшись домой, я обнаружила, что одна-единственная газовая плита, которая делилась на восемь комнат, была занята. Благо, Клавдия Ивановна оставила мне микроволновую печь, так что голодной ходить не пришлось.
Нужно будет обязательно приобрести электрический чайник, - твердо решила я.
Глава вторая.
Утром понедельника я встала, совершенно не выспавшись – за стенкой соседка, та, что с легкостью разделала курицу маленьким ножом, полночи кричала на свою дочь, готовя с ней домашние уроки, а еще громче орал телевизор, который, судя по всему, стоял возле стены, в углу. На беду, изголовье моей кровати упиралось как раз в эту часть стены.
К тому же я сделала для себя открытие, что в комнате слышно все! – абсолютно все, что делается в коридоре и на кухне.
До полуночи соседки гремели на кухне – кто занимался стиркой, а кто готовил. Стоял грохот и звон посуды; дети носились по коридору (да, да, они умудрялись это делать, несмотря на то, что ходить было негде), и зашли по комнатам только тогда, когда кухня опустела. То есть в двенадцать ночи.
Выйдя из комнаты, я прошла на кухню, поставила на плиту чайник (порадовавшись, что хотя бы утром плита свободна), умылась и почистила зубы холодной водой. Позже из комнат стали выходить мужчины. Практически все женщины, живущие со мной по соседству, были домохозяйками.
До офиса я добралась на автобусе. В отделе кадров у меня посмотрели мой диплом, сделали копию документов, а затем я прошла вторичное собеседование – уже с начальником отдела, после чего меня повели знакомить с моим новым коллективом и рабочим местом. Примерно через два часа меня пригласили в кабинет по технике безопасности, где вручили инструкции и объяснили, что до завтра я должна буду их выучить.
Я не буду перечислять поименно всех сотрудников, так как отдел большой и, коллектив, соответственно, тоже.
К слову, компания была крупной, я всегда мечтала работать в такой, и мне повезло оказаться здесь. И хотя, заработная плата у меня была мизерной, я готова была терпеть. Это только на начальном этапе, разумеется. Я ведь стремилась к большему.
И я старалась. Я выкладывалась по максимуму, и практически из кожи вон лезла, чтобы показать свои способности. Так что в работу я вклинилась быстро, да и с коллективом посчастливилось легко найти общий язык. Чего нельзя сказать о соседях…
Прошел месяц, а я так и не привыкла к резким, внезапным крикам за стенкой. У соседки-потрошительницы (так я окрестила ее про себя после случая с курицей) оказался нервный, истеричный нрав и ужасно скверный характер. Могу поклясться, что раньше я никогда не пила корвалол. Теперь же он постоянный гость в моей аптечке. А все потому что от криков своей расчудесной соседки я вздрагивала, и сердце колотилось с невероятной скоростью. А иногда у меня перехватывало дыхание, и тогда казалось, что сердце просто напросто остановится. А еще я обнаружила у себя гипертонию. Да, у меня стало подниматься давление. Уж не знаю, от нервов ли или от бессонных ночей.
Сегодня вот я, да и не только я, думаю и остальные соседи тоже, не спали до самого утра: муж потрошительницы пришел домой «навеселе», отчего весело было всем, особенно ей и их дочери. Полночи они дрались, а под утро он ушел.
Да, никто не вышел, не вмешался, и не вызвал полицию. И я в том числе. А все потому что, драки в этой семье привычное дело, и вмешайся кто-нибудь, эта дама сама же потом предъявит претензии. Есть такой тип женщин, как говорила моя мама, - бабы-дуры, которые терпят издевательства, клянутся, божатся, что уйдут, но не уходят, и продолжают терпеть и жаловаться. Зато у меня есть муж! – говорит «потрошительница», причем гордо так говорит, когда они с соседками сплетничают «о мужиках».
Вообще этот коридор вместе с восьмью комнатами напоминает мне один живой организм, и за четыре недели я стала частью этого организма. Нет, эти люди не стали мне близкими, но они стали частью моей жизни, причем значительной частью. Они стали как хроническая мигрень, как чесотка, как прилипшая грязь, от которой хочется отмыться, но нет горячей воды. Вся их жизнь лежит, словно на ладони, но это совсем не приносит того удовольствия, которое бывает, когда удовлетворяешь свое любопытство, подглядывая в замочную скважину или заглядывая в окна. Нет. Эта книга, которую не хочется читать, но ее страницы назойливо стоят перед глазами, эта та музыка, которую не хочется слушать, но она упорно звенит в ушах.
Я не хочу слышать, что происходит за стенкой, но я слышу все: как она избивает восьмилетнюю дочь, осыпая ее бранными словами; как ее избивает муж, а по ночам я слышу звуки их перемирия. Правда последнее, бывает редко.
- Может быть, потому она такая нервная и злая? – сказала Юля, которой я рассказала все. Я посмеялась:
- Возможно.
Единственной отдушиной является работа и общение с Юлей. Без нее я наверно и вовсе сошла бы с ума. С мамой мы ежедневно созваниваемся, но я не хочу рассказывать, как мне плохо здесь: она расстроится и станет уговаривать меня вернуться домой, а я не хочу возвращаться, ведь у меня есть цель.
- Что, даже на Пасху не приедешь? – расстроилась мама, когда я сказала, что много работы.
- Нет, конечно, - вздохнула я. – Кто же меня отпустит? Но, возможно, удастся приехать на майские праздники!
Начала мая я ждала с нетерпением.
К Пасхе я не готовилась, хотя и всегда любила этот праздник. Но он казался мне семейным праздником, как и Новый Год, когда все родные, друзья, пришедшие в гости, собираются за столом и угощаются всякими вкусностями.
Но удивительным для меня было то, что мои совсем нерелигиозные соседи, все дружно, а то и, как показалось мне даже, наперегонки, накануне Пасхи принялись за покраску яиц и приготовление куличей.
Правда, кроме одной. Потрошительница в этот день была не в духе – сожитель задерживался с работы, и она в ожидании его, словно разъяренная фурия, носилась из комнаты на балкон, и обратно, пару раз, едва не сбив меня с ног. Но когда она очередной раз грубо толкнула меня, пробегая мимо, я решила сделать замечание, забыв о данном самой себе обещании не связываться, и пожалела об этом:
- Че, @л@дь, э? Че? – набычилась она, и решительно двинулась на меня, так что я даже испугалась, что она толкнет меня или ударит. Заметив мою растерянность, она самодовольно улыбнулась, а я же, предпочла закрыться у себя в комнате и поклялась себе впредь держать себя в руках и не нарываться на неприятности.
И ровно через час я поняла правильность выбора.
Это произошло на кухне: соседки все еще возились с яйцами, разложив их на общем столе, будто демонстрируя всем остальным соседям свое мастерство, дети, как обычно, бесились в коридоре.
Маленькая Маша крутившаяся у стола, хвасталась, какая у нее мама рукодельница.
- А твоя мама будет красить яички? – спросила она Карину. – Моя вот какие покрасила! Завтра праздник, и мы будем его отмечать. А вы, что, не будете?
- Не знаю, - растерянно ответила девочка. – Надо у мамы спросить.
Помыв яблоко, я поспешила быстрее убраться из кухни. На пороге «красотка» (второе ее, данной мной прозвище, за ее неухоженность и вечно грязные, торчащие в разные стороны волосы), снова едва не сшибла меня с ног, (что за манера носиться, словно разъяренная самка бабуина?), но на этот раз я промолчала.
- Мам, а мы будем красить яйца? – услышала я за спиной голос Карины.
И тут произошло нечто невообразимое: услышав позади себя какой-то грохот, я обернулась и увидела такую картину: потрошительница волоком тащила по полу дочь, которая, наверно от шока, не кричала и даже не плакала.
Я открыла рот, чтобы призвать ее остановиться, но, откровенно говоря, испугалась – в глазах женщины стояла слепая ярость, бешенство больной собаки.
Промчавшись мимо меня и наступив мне на ногу (я не успела вовремя отскочить), Красотка втащила ребенка в комнату, после чего еще примерно около получаса слышались крики, нецензурная брань, всхлипы, и звуки, очень похожие на удары. В тот момент мне очень хотелось записать все на диктофон а потом… А что потом?- подумала я. Нажалуюсь органам опеки? Ребенка заберут, а мать, пусть и непутевую, лишат родительских прав, и бедная Карина, скорее всего, отправится в детский дом.
Вряд ли девочка скажет мне спасибо за это, ведь мать она любит. Вот только взаимна ли эта любовь?
- Я тебя ненавижу, ты поняла меня? – кричала как-то Красотка дочери. А все из-за того, что, девочка потеряла в школе новую стиральную резинку.
Иногда я верю, что она действительно ненавидит дочь. Она забеременела, когда ей было семнадцать, и родители выгнали ее из дома; позже мать умерла, а отец спился.
Ни образования, ни поддержки, еще и непутевый муж, так и не женившийся на ней официально, да еще и регулярно погуливающий и периодически использующий ее лицо, как боксерскую грушу.
И ее, несомненно, жаль.
Глава третья.
Майские праздники я провела дома, с мамой. Она, конечно же, расспрашивала меня о том, как мне живется одной, в чужом городе, какое у меня жилье. Я похвалилась успехами в работе (не так давно мне обещали повышение), и откровенно рассказала о провале с жильем.
- Я обязательно поищу что-нибудь получше, - пообещала я. Мама, как я и думала, расстроилась и стала причитать о моей бедной судьбинушке. – Не переживай, мне обещают скорое повышение, а там и зарплата будет побольше. Смогу снять нормальную квартиру. Все будет хорошо, - оптимистично сказала я, и сама в это поверила. На душе, в первые, за последние месяцы, стало легко и хорошо.
По возвращению обратно, в Город, я всерьез стала задумываться о поиске нового жилья (пусть уж лучше буду голодать, - думала я). Все дело в том, что муж одной из соседки – той, что была худой и прозрачной, словно привидение, вернулся из мест заключения, где отбывал наказание за изнасилование несовершеннолетней девушки. Что примечательно, жена не ушла от него, не смотря на то, что у них растет дочь, Маша.
Помимо этого события, жизнь в общежитии шла своим чередом, и ничего нового не приключалось, за исключением редких драк соседей. Правда, в конце мая умер сосед от пьянки, а его жену «стукнул» инсульт, после чего женщину парализовало. Оказалось, что у нее есть дочери, которые никогда не появлялись раньше, вот они и забрали немощную мать.
Красотка по-прежнему была злой и нервной, и лишь изредка пребывала в хорошем настроении. Ежедневные крики и побои дочери стали привычным явлением, а однажды эта ненормальная накинулась с кулаками на свою двоюродную сестру. Девушка приехала в гости, и Красотка стала выпрашивать немного денег, но та отказала, сославшись на то, что она сама еще учится и не работает. Вот так и подрались.
В середине октября меня ожидало невероятно радостное событие – меня повысили в должности. И не просто повысили, а предложили перевести в филиал, который находится в моем родном городе! Я была вне себя от счастья, а когда услышала, какой будет моя будущая зарплата, так и вовсе едва не запрыгала от счастья в кабинете директора.
***
В день, когда я покидала Город, шел первый в этом году снег. Я, сидя в автобусе, и ожидая отправки, сонно наблюдала, как маленькие паутинки кружатся в воздухе, а затем мягко и осторожно ложатся на землю.
Я едва боролась с сном. Сегодня я опять не выспалась – красоткин муж, уже неделю как находился в загуле, и последние два дня она была особенно злой и нервной.
До середины ночи я слушала ругань и грохот, плачь, всхлипы и крики.
- Я тебя ненавижу, тварь ты такая! Скотина е%учая, - выла Красотка.
Вынужденно приняв решение о помощи снотворного, я съела таблетку, и скоро провалилась в сон.
В дороге сонливость постепенно стала отступать, и в голову полезли разные мысли. Почему-то никак не забывалась последняя ночь. Я знала, что никогда не забуду эти полтора года, прожитые в Городе. Нет, город полюбился мне, но из памяти никогда не исчезнет та часть жизни, проведенная в общежитии. Не то, чтобы раньше я не догадывалась о том, что подобное происходит где-то за дверями коммуналок и квартир, где живут неблагополучные семьи, но одно дело знать, а другое – окунуться в этот мир, стать его частью, дышать его воздухом.
Первое, что я сделаю, приехав домой, это крепко обниму маму, и скажу ей спасибо за то, что она у меня есть, за то, что мне повезло с родителями, за то, что я знаю, что всегда была любимым ребенком.
А что сможет вспомнить девочка, по имени Карина, когда вырастет? Ничего, кроме брани, побоев и ужасных трех слов, сказанных матерью.
Боюсь, что эта девочка, повзрослев, вспомнит и осмыслит свое детство, и когда-нибудь все-таки скажет: «моя мама никогда меня не любила».