Мальчишек небо манит… Вот я, например, мечтал стать летчиком, а тут бац – и в шестом классе у меня определяют близорукость. Не самой большой степени, но при которой носить очки врачи рекомендовали. А этого было достаточно для того, чтобы поставить крест на детской мечте, вынашиваемой с первого класса.
Время идет, а, как известно, человек ко всему привыкает. Более того, оказалось, что можно и без очков ходить. Степень близорукости не была такой уж катастрофичной. И я свою мечту об авиации смог реализовать, но иным способом, потому что сроднился с авиацией в другом качестве.
Инженер по эксплуатации самолетов и двигателей тоже звучит вроде неплохо? Вот и пойдем мы учиться на инженера.
Наша история начинается именно в тот период, когда до получения гордого имени «инженер» осталась самая малость: пройти все практики, написать и защитить диплом. Однако, до диплома еще как до небес, а вот практики с разными назначениями будут тянуться полгода…
Теперь перед нами замаячила самая главная практика с таким примечательным названием - эксплуатационная. По-другому ее еще называли преддипломной, поскольку в соответствии с главной идеей нашей альма-матер она должна была помочь студентам непосредственно в написании диплома.
Такое было тогда наивное время… Будто не знали, что подавляющее число дипломов писалось специально обученными людьми, или же просто списывались со старых работ. Массовым явлением такие методы еще тогда не стали, но… Теперь-то мы знаем цену всем этим курсовым, лабораторным и даже дипломным работам.
Ну, а на преддипломную практику отправляли в такие места, в которых по умолчанию мы должны были «собрать большой фактический материал» по теме диплома.
Ой, да неужели таки будем собирать… И так обстоятельно… Ладно, сделаем вид, что кропотливо ищем этот самый материал.
Поскольку весь наш курс готовился идти на работу в гражданскую авиацию, то раскидать нас должны были по аэропортам большой страны. Срок практики немалый, почти четыре месяца. И время года прекрасное – все лето и начало осени.
Только вот куда же поехать? В какой аэропорт? Наиболее практичные сибиряки, понимая, что лучше дома ничего они уже в своей жизни не найдут, забили все места Сибири и Дальнего Востока.
Такими же были и все выходцы с Кавказа.
Наиболее хитрые порешали все вопросы и остались в Киеве.
Мне же показалось это глупым. Почему не очутиться в каком-нибудь новом и интересном месте? Я еще понимал тех, кто поехал на практику в Москву или Питер. Неплохо было бы культурку поднять, да за государственный счет. Но сюда направлений было очень мало, а желающих хватало.
- Мужики, в Одессу набирают аж двадцать человек! Это только слонов, механиков то бишь. Так туда еще и с других факультетов народ подтянется…
- А что там за самолеты?
- Говорят, ТУ-104 и Як-40… Да какая разница! Нас там пахать что ли заставят? Зато море, солнце, ну, и сами понимаете, разные приятные неожиданности...
Аргументы были убийственные. Идиотом надо быть, чтобы не поехать на четыре месяца в Одессу. Решение принято, билеты на поезд приобретены, в сумку вещи сложены быстро. Да какие там вещи у бедного студента…
И вот уже накрыт стол по случаю расставания с друзьями. Не многие из них выбрали местом практики «жемчужину у моря». Жаль, что так. Но это их выбор. Вздрогнули вечерком теплой компанией и…
- «По вагонам!!!..»
Упаковавшись в плацкарт, сборный студенческий люд познакомился поближе, поскольку в лицо как бы и знали друг друга, а кто чем дышит - неведомо. Но в Одессу прибыли могучим и сплоченным коллективом. Одной ночи для полновесного знакомства хватило, а количество выпитого кто там будет считать.
И вот мы в красавице Одессе. Хоть аэропорт в Одессе и удален от города, но добираться туда совсем не сложно. Общественного транспорта вдоволь. Поэтому не прошло и часа с небольшим, как мы уже предстали пред светлы очи руководителя практики и местных шефов.
Главная приятная новость заключалась в том, что жить мы будем не в опостылевших общагах, а расселимся по частным домам!.. Так это совсем другая жизнь!.. Все эти дома находились в двух шагах от аэропорта, и хозяева этого частного сектора были так или иначе связаны с авиацией. Скорее всего, при строительстве аэропорта работникам нарезали наделов пустующей тогда земли, и люди потихоньку отстроились и обжились.
Я с двумя новыми приятелями попал в «сожители» к очень симпатичной стюардессе Оле, которая жила одна с маленьким сыном Вовой в небольшом коттедже.
В первый же вечер после поселения к нам с бутылкой водки ввалился не очень трезвый парень. Звали его тоже Вовой, но он себя больше позиционировал, как Володя. Как выяснилось за столом, летал он на Як-40 вторым пилотом, к Оле часто приходил в гости, и очень настоятельно нам рекомендовал соблюдать строгий нейтралитет в отношениях с хозяйкой.
Ну, после такого обходительного к нам отношения, выразившегося в появлении уже второй бутылки, а также приличной закуски уже с кухни нашего временного пристанища, да чтобы и не уважить... Да ни в жисть!!! В общем, мы отнеслись с пониманием, и Володя все четыре месяца, что мы там жили, на нас в обиде не был.
Поутру вся наша прибывшая компания собралась по месту прохождения практики. Самое простое, что с нами можно было сделать нашим руководителям, это запереть в какую-нибудь техническую службу, чтобы мы там и протухли под палящим одесским солнцем, но только чтобы никуда не разбегались и были на виду.
Для этого на собрание пригласили начальника самого что ни есть тяжелого участка, на котором день и ночь техники крутят гайки, и конца этому не видно.
«Вот бы и практикантов туда засунуть... Пусть бы покрутили...», - думаю, что самой сокровенной мыслью нашего институтского шефа по практике была именно эта.
Начальником участка оказался милейший человек коренной одесской национальности, причем, явно не в первом поколении, по имени Исаак Михайлович. Ему эта «могучая кучка» непонятных студентов была как кость в горле.
«И шо я с ними буду делать?», - абсолютно прозрачно читалось в его глазах, - «И оно мне надо?»
Тем не менее вслух свое недоумение многоопытный Исаак, конечно же, не высказывал. Во-первых, ему это было невыгодно. Какие-то копейки за практикантов ему в карман падали совершенно официально.
С другой стороны, использовать нас как бесплатную рабочую силу было бы неплохо. Но - если что нахомутаем, то к нам какие претензии предъявишь? Мы же народ не обученный и не допущенный по всем правилам к технике. Значит, опять его проблема.
А Михалыча подвигают вроде как именно на это. Мол, пусть гайки крутят. Может, и денег каких студенты заработают... А перераспределять фонд заработной платы для такого политика, каким был Исаак Михайлович, вообще нож в сердце. Вот и задумался наш новый шеф, как бы так сделать всех довольными и себя не обидеть, а главное – не подставить. И взял паузу до утра, выдавив из себя только одно:
- Ну, сегодня устраивайтесь на новом месте, в город съездите, познакомьтесь с Одессой, а уже завтра с самого утра прошу ко мне, на участок трудоемких регламентов. Да, и какую-нибудь рабочую одежду захватите!
На этом и расстались. Прогулка в город лишней не была, но и новой тоже. Почти каждый из нас в Одессе хоть раз бывал, центр многие знали неплохо, а что тогда смотреть? Поэтому вечер того дня закончился банально – в «Гамбринусе». Но умеренно…
Когда оживленный, но и уставший «после вчерашнего» народ собрался в кабинете у Исаака Михайловича, то разговор сам собой сводился к воспоминаниям о минувшем вечере. Наше хихиканье и потягивание с истомой прервалось появлением решительного Михалыча. Он не стал крутить вокруг да около, а сразу взял быка за рога:
- Так, товарищи дорогие. Денег у меня на зарплату для вас нет. Поэтому если хотите, то приходите на участок и работайте в смене, оказывайте посильную помощь, смотрите, изучайте, а ни копейки я вам не заплачу. Нема у меня грошей…
Как там у Пушкина? «Народ безмолвствует?» Так и мы – молча почесали затылки. А что скажешь? Никто же нам не обещал денежное довольствие... А суточные на практику из расчета шестьдесят копеек в день мы все-таки получили еще в Киеве. Вот вчера третья часть этой суммы, что на четыре месяца выдавалась, и ушла.
- Ну, раз все поняли, то переодевайтесь и в смену! – обрадовался нашей беспринципности и покорности начальник участка.
И побрели мы на летательные аппараты. В Одессе тогда базировались популярные Як-40 и знаменитые реактивные первенцы гражданской авиации Ту-104. Если маленький Як-40, или как в народе его называли – «ячок», был в самом расцвете своего «служения народу», то «тушки» заканчивали свой жизненный путь и мало-помалу списывались в утиль. Но гайки и винты нужно было еще крутить яростно. Так требовали регламенты. А там этих гаек...
В смене на нас смотрели с ухмылкой. Мол, дешевая рабочая сила прибыла. Но были и сочувствующие. Именно кто-то из них «притаранил нам весточку», от которой мы все возбудились не на шутку. Впрочем, наше возбуждение в глаза не бросалось. Научились держать себя в руках...
Так вот, в Одессу согнали остатки парка «тушек» со всего Союза. Причем, долетывать ресурс они прибыли в Одессу вместе с экипажами. Но это летные экипажи, а бортпроводников не хватало. Кроме самолетов и экипажей Одессе отдали немало рейсов, а кто будет пассажиров обслуживать? И сейчас на лето набирают в стюардессы почти сорок человек!.. Ребята, на хрена вам эти гайки? Идите и летайте! Опять же, денег за лето заработаете.
А вот это удача! Раздумывали мы ровно до конца рабочей смены. А утром большинство из нас уже толпились в службе бортпроводников и оформляли бумаги. Первым делом медицинская комиссия. А иначе как? Мы ведь вроде как вливаемся в летно-подъемный состав. Поэтому побрели в санчасть аэропорта.
Проходим врачей, но очень быстро. Что с нас взять-то? Молодые и здоровые, ну, не бугаи, а, предположим, годовалые бычки. Посещая один кабинет за другим, одновременно глазеем по сторонам, потому как вместе с нами девушек немало крутится. Выходит, что они, как и мы, комиссию проходят.
Выясняем и узнаем, что это студентки из одесских институтов. Оказывается, им тоже бросили клич – девчата, на самолет! И симпатичных объектов среди них немало… Работы - непочатый край.
Хотя, как дальнейшая жизнь показала, нам с ними пересекаться не довелось, потому что всех новеньких, то есть из нынешнего набора, «пристегивали», как правило, к опытным бортпроводникам. Это если наряд был на «тушку», где по штату должно быть от двух до трех бортпроводников. А на «ячок» полагался один бортпроводник. Как говорится, не судьба. Но кое с кем мы все-таки познакомились и потом встречались в разных аэропортах.
На всю медкомиссию нам отпустили аж целых три дня, а кроме того за эти три дня мы должны были выучить наизусть приветственный текст, который обязаны были тарабанить пассажирам перед началом каждого полета.
- Уважаемые пассажиры! Командир самолета и экипаж приветствует вас на борту самолета, выполняющего рейс по маршруту…
Странное дело, эти десять-двенадцать строчек отчеканились в моей памяти просто намертво. На всю оставшуюся... Ночью подыми и сейчас проговорю. Даже так. Три дня пролетели быстро, и вот уже мандатная комиссия, составленная из тех же бортпроводниц, которая делает окончательный вывод о пригодности к летной работе. Ну, без шуток, название у нее такое - мандатная. Разве я виноват в том, что она только из женщин состояла?.. Ничего личного.
И вот в руках у меня солидное удостоверение, в котором черным по белому подтверждается мой статус бортпроводника. Короче говоря, через пять дней от получения радостной весточки про набор в стюардессы я уже внимательно изучал наряд на полеты, что вывешивался в службе бортпроводников каждый день. И, что самое для меня привлекательное, нахожу себя в рейсе на «тушке», да еще на целых пять дней!..
По наряду мне предстояло вечером следующего дня улететь из Одессы в Москву. Получается, что лететь мне предстояло вторым номером. Стюардесса по имени Шура… Прошу любить и жаловать. Значит, у меня в обязанностях прием и сдача багажа, а в остальном я буду считаться, как говаривал Остап Бендер, «прислугой за все». Зато я на полном серьезе принят в летно-подъемный состав, пусть даже на пару-тройку месяцев. Ну, и что с того, что я не летчик? Летаю-то наравне с ними!..
Как я говорил в начале рассказа? Мальчишек небо манит? Свершилось, хоть и не так пафосно. Все профессии важны, все профессии нужны! Вперед, за облака…