Дело табак

Анатолий Звонов
   Двое бородачей не спеша шли по улице Приорова, к ЦИТО, чтобы навестить третьего. Оставалось несколько дней до Нового года, одного из тех годов, когда в Советском Союзе буйно развивался так называемый «застой». Молодые мужчины кроме мандаринов и яблок намеревались тайком пронести в палату и выпить по стаканчику шампанского со своим другом и наставником. Под ноги им падал пушистый снег и тут же превращался в дорожную грязь.
  Медсестра у проходной остановила их:
  - Вы к кому, товарищи?
  - К Антипину.
    Женщина полистала журнал и объявила:
  - Антипина утром перевели в Институт Радиорентгенологии.
Друзья переглянулись, не понимая, в чем дело: ведь у Антипина всего лишь время от времени болела нога, ожидались процедуры на вибростенде – вот и все. Что за перевод такой? В полном непонимании Ян и Аркадий отправились обратно, к трамвайной остановке, решив на следующий день навестить друга на новом месте.

        Владимир Александрович Антипин был человеком деятельным, трудолюбивым. В то время, когда страна болела нефтяным экспортом, он не покладая рук трудился, защитил кандидатскую и получил научный сектор. Он мог бы усмирить свой пытливый ум и, как все, имитировать бурную деятельность. Но не оставлять же на откуп конструкторам задачи посадки аппаратов на Марс, Венеру. Надо было собирать команду. Ян, только что получивший диплом инженера-математика, появился в секторе вдруг, по распределению. Он сразу поразил начальника кругозором, моментально понял круг научных задач, стоящих перед Институтом. А ко всему прочему они оба были брюнетами и носили бороды, правда, у Антипина уже были седые волоски, которые пожелтели от курения. Уже через неделю, покуривая на лестничной площадке свои сигаретки, двое умных людей Ян и Антипин поняли, что им нужен Аркадий, инженер по испытаниям, русоволосый бородач, которого в Институте знали все. Попыхивая трубочкой, он легко находил оптимальные пути решения чужих задач. Он чувствовал в себе способности заниматься наукой, но начальство откладывало перевод. Антипин с Яном нашли время поговорить с Аркадием, а, получив  согласие, начальник начал хлопотать о его переводе в свой сектор, мотивируя это тем, что именно этот человек может организовать экспериментальные исследования, без которых ни одна задача не может быть названа решенной. Между тремя бородачами возникли отношения служебные и дружеские.
    - Мне есть, для кого стараться. Вы у меня появились, - радостно говорил Владимир Александрович, - теперь все закрутится, смотришь, и я за докторскую возьмусь.

   Новая вересковая трубка стоила в ларьке от двух до трех рублей. Хорошо обкуренной – цены нет. Аркадий два месяца ходил с «деревянным языком», но обкурил две трубки, чтобы подарить друзьям. Вручил их в футлярах с пачками голландского табака в торжественной обстановке перед  Днем Советской Армии. Зрелище получилось великолепное: трое бородатых мужчин курили трубки. Аркадий и Ян слегка попыхивали, а Владимир Александрович, к удивлению собравшихся сотрудников, вдыхал дым всей грудью, при этом повторял:
   - Я люблю все делать добросовестно!

  И он добросовестно использовал свой талант, чтобы новые трудолюбивые друзья получили свои темы, представил их влиятельным ученым, дал хороших сотрудников в помощь. Более того, в походе за научными результатами некоторые работники и работницы потихоньку уходили от характерной для того времени «имитации труда», находили свои темы, свое место в научном процессе. Весь сектор стал коллективом единомышленников. От такого плодотворного союза жизнь казалась бесконечно радостной. Успехи каждого радовали всех, неурядицы преодолевались сообща и проходили почти незаметно. С легкой руки Антипина Ян и Аркадий познакомились с ведущими учеными Ташкента и Новосибирска, Риги и Москвы, Харькова и Феодосии, Томска и Ленинграда. Они стали узнаваемы на всесоюзных конференциях. Их доклады и статьи встречались с интересом и некоторой завистью. Ян решал задачи путем огромного количества вычислений, применяя самые последние математические методы. Аркадий решал задачи в исследовательских лабораториях,  на испытательных стендах, в натурных условиях. Окрыленный успехами своих друзей, Владимир Александрович согласовал с ученым советам тему своей докторской работы и приступил к ней.

   В очередную годовщину Октябрьской революции за праздничным столом у Антипина дома собрался весь сектор. Жизнь была наполнена радостью и гордостью за свою великую страну. Именно она дала возможность трудиться и видеть результаты своего труда. К этому времени ушли последние престарелые руководители. Молодой Генеральный секретарь мечтал о «Человеческом лице» социализма. Никто не знал и не интересовался ценой на нефть. А она уже главенствовала в экспорте, подобно раковой опухоли сжирала остальные отрасли. Но Советский Союз по инерции, за счет не умеющих бездельничать людей смотрел в Космос, не переходил на разработку высокотехнологичных  сковородок  и чайников.

   После застолья Владимир Александрович впервые пожаловался на странную боль, которая начиналась в бедре, распространялась до колена, продолжалась некоторое время и исчезала.
   - Если выпьешь вечерком настоечки, то боль пропадает, - говорил он, улыбаясь в усы.
  - Смотри, сопьешься, - доброжелательно ворчала его жена Галина, высокая брюнетка, - какой из тебя руководитель будет, ребят до защиты не доведешь.
  - Ладно, вот после праздников попробую обследоваться. Сможете мне помочь? – спросил он, обращаясь к Яну.
Его маленькая русоволосая жена Оля работала в Министерстве здравоохранения и могла воспользоваться этим.
  - Колено, бедро… - задумчиво прошептала она, - можно попробовать устроить обследование в Институте травматологии и ортопедии. Там спортсмены лежат, не скучно будет.
  Ровно через месяц Владимир Александрович оказался в красиво оформленной отдельной палате. Ему действительно было там хорошо. Профессор, после непродолжительного осмотра, оставил его на попечение персонала для обследования, а сам укатил куда-то на симпозиум. Когда друзья навещали своего начальника, то не всегда заставали его в палате. Приходя, он восторженно рассказывал о своих знакомствах и общениях с известными спортсменами, прославившими свою великую страну на Олимпийских играх и чемпионатах Мира.

  После Новогоднего праздника Аркадий с Яном переступили порог Института Радиорентгенологии. Едва они успели раздеться, подошла Галина и, опустив голову, мрачно объявила:
  - У Володи рак, четвертая стадия, врачи говорят, что лечиться поздно. Александр Сергеевич определил, что источник был в легких.
  Аркадий сжался и почувствовал, как шевелятся на голове волосы. Ян ничем не проявил свое беспокойство:
  - Может быть, ошибка и можно что-нибудь сделать?
  - Я прочитала, что надо свекольный сок давать, - рассудила Галина, - я уже это делаю, но боли начались у Володи сильные, промидол колют. Сейчас, ребята, к нему лучше не ходить – он уснул.

   Придя домой, Аркадий сел к столу в совершенно расстроенных чувствах. Рак, источник в легких. Может это «добросовестное» курение мной подаренной трубки? Внешне так красиво – трое бородатых курят хороший табак, остальные наслаждаются картиной, ароматом. А внутри одного из них родилась неизлечимая болезнь. Может и у двоих других она уже есть, и дело только за временем? Аркадий  машинально достал трубку и неоткрытую еще коробочку табака, положил их на стол. У него к табаку и смерти было свое отношение: они всегда рядом.

  Летом на даче все ребята тайком от родителей собирали и прятали в надежном месте окурки, в травке под кустиком в самом конце шлаковой дороги, которая неожиданно оканчивалась болотом. Туда никто не ездил и не ходил, разве что парочка подростков ненадолго пропадала в кустах орешника. Старшая сестра пугала: «Там приведения бродят!» Но восьмилетние ребята, Аркаша и сосед  Сашка, хоть и боялись покойников, ходили туда по вечерам, чтобы похвастать, как они умеют затягиваться дымом. То, что там рядышком были расстреляны и захоронены люди, не согласные с Советской властью, старшая сестра сказала Аркаше, когда ему исполнилось десять. Из-за страха он больше ни разу не ходил в ту сторону.

  На лестничной клетке московского дома всегда пахло табачным дымом. Похоже, что старик с четвертого этажа курил не переставая.  Вообще, Аркаша был не робкого десятка, но однажды мама сказала: «Генерал из пятьдесят второй квартиры умер, рак». Через два дня во дворе страшную музыку заиграл духовой оркестр. Прямо около подъезда стоял автобус. Родители велели пройти внутри салона автобуса и посмотреть на покойника, попрощаться. Проходя, Аркаша весь сжался и краем глаза увидел в гробу желтое лицо, генеральские лампасы и сложенные на мундире руки. В очень узком проходе нестерпимо пахло валерьянкой. Близость мертвого тела вызвало в нем неизъяснимое чувство страха перед некоей тайной небытия. С тех пор, когда мимо проезжала машина в траурном убранстве, Аркаша почему-то задерживал дыхание и  шептал: «у нас никто не умрет».

   Руки тянулись к коробочке и трубке, а в голове: «табак - смерть». Аркадий положил трубку на не открытую коробку с табаком и поклялся: «Все! Я больше не курю!»

  Аркадий и Ян видели Владимира Александровича живым еще один раз. Он вышел к ним опьяненный наркотиками, ничего не соображая, едва узнал друзей. От первой добросовестной затяжки трубочным табаком он прожил ровно год.

  Результаты двух с блеском защищенных диссертаций использовались в технике еще пару лет, после чего умер Советский Союз, унесший за собой в могилу науку, образование, технику, благосостояние народа. Вместо ученых Институт возглавили люди военные, привыкшие больше потреблять, уничтожать, чем созидать и преумножать. Девять десятых помещений института они сдали в аренду коммерсантам. Этого хватало на безбедную праздную жизнь – лишь бы не было войны!