Мне очень часто доводится покупать продукты ночью в круглосуточных супермаркетах. Делать это в нормальное, человеческое время не позволяют какие-либо дела или обычная рассеянность. Вот и приходится, зевая, блуждать среди прилавков и стеллажей с товарами первой и второй необходимости.
В одну из таких ночей, закидывая привычным жестом молоко в корзину, я увидел необычную пару, точнее две отдельные единицы, которые шли рядом друг с другом и что-то обсуждали. Представить их вместе, да ещё в супермаркете, о чем-то беседующих было странным даже в лихорадочной фантазии. Это был средней потрёпанности человек без определенного места жительства и прилично одетый молодой парень африканской наружности.
Сам того не осознавая, движимый здоровым любопытством, я пошел за ними, пытаясь уловить основную суть разговора. Бомж, судя по мимике и тону, больше удивлялся и выглядел испуганным. А его спутник, шел молча, иногда улыбаясь во все 32 белоснежных зуба на фоне тёмно-коричневого лица.
«И воды газированной ещё…» услышал я концовку монолога бездомного. И они завернули в хлебный отдел. Дальнейшее сопровождение мне показалось неудобным, и я отправился добирать свой ночной сух паёк.
Колоритную пару я застал уже на кассе. Они стояли впереди меня через два человека. Бомж крепко держал в обеих руках продукты. Это были: батон белого хлеба, большая бутылка газировки, и несколько банок с рыбными консервами. У его спутника ничего не было.
Кассирша пробивала продукты, подозрительно косилась, и вообще проявляла всяческое недоверие к покупательной способности бездомного гражданина. Недоверие её было максимальным, что выразилось в отсутствии предложения приобрести пакет-маечку. Бомж снова взял пробитые продукты в обе руки и с ожиданием уставился на своего спутника. А он, в свою очередь, вынул бумажник, оплатил покупки, улыбнулся кассирше, которая с завистью уставилась на его белые зубы, и отойдя от кассы распрощался с бомжом. Тот принялся было его благодарить, но африканец махнул рукой и неспешно ретировался из магазина.
В очереди у кассы повисло молчание. Оно усиливалось присутствием бездомного, который всё кого-то благодарил, прижимая к груди продукты.
Я чувствовал, что у всех внутри одни и те же фразы вырастали до размеров слона, а потом снова превращалась в невидимую точку – «Я тоже так могу!», или «Да что он, самый умный что ли? Своему бомжу российскому мы сами в силах помочь!», а ещё «Завтра же найду первого попавшегося и отведу в Ашан, пусть в телегу бросает всё, что захочет!»
А вообще, нам просто всем стало стыдно и совестно. Мужчина впереди меня, от обиды и злости, тоже отказался от пакета-маечки, в знак солидарности. Хотя покупок у него было на пару пакетов точно.
Через несколько дней я увидел этого чернокожего весёлого парня возле метро. Он раздавал листовки и всем улыбался своей белоснежной улыбкой. Люди проходили мимо и брезгливо отворачивались от него, отталкивая руку с рекламной бумажкой. Возможно, среди этих людей были те, кто пару дней назад стоял у кассы и краснел от непривычного доброго поступка, да еще совершенного у него на глазах. Но, добро имеет короткую память, в отличии от зла. И нет у доброты завтра, вчера, потом, как-нибудь. Оно живет только здесь и сейчас. И улыбается нам белозубой улыбкой в ответ на нашу черствость и циничность.