ЗАВТРАК
Гостиница. Утро. Первое утро в Филадельфии в штате Пенсильвания в Америке. Первое утро на другом конце Земного шара. В уме не помещается, во куда занесло. Это не в Европу сгонять. Там все в прямой видимости. Это надо шарик обогнуть. Это очень далеко. Время 9 часов утра. Я в командировке со своим приятелем, так его назовем. Стоп, стоп. Не надо грязи. Никаких любовниц и секретарш. И ориентация у меня нормальная. Он просто мой зам. и хороший парень. Дело вместе делаем и дело не простое.
Так вот. Переводчик наш должен подойти через полчаса. До сих пор представляю его вытаращенные глаза, когда прямо в аэропорту я огорошил его просьбой срочно мне найти зубника. Ох, как же они привыкли, что у них все спокойненько и по плану. Вот не привыкли они к форс-мажорам. Побыли бы у нас. У нас вообще сплошной форс-мажор, а не жизнь. Вот потому я и думаю, что мы более стойкая нация, чем они. Но, однако, он из наших, из русских. Видать гены сработали, так как после пятиминутного мозгового штурма, он с кем-то созвонился, потом еще с кем-то, потом еще, и, наконец, объявил, что есть один зубник. Он тоже из наших, живет неподалеку в пригороде, и в подвальчике оборудовал тайно себе зубоврачебный кабинет, где тайно простым добрым американцам за полцены, так как шпарит без лицензии, лечит их зубы. Нет, вот что мы за нация? Фиг нас голыми руками возьмешь. Дюже я сразу стал горд за нашу нацию. Мы быстренько закинули вещи в гостиницу, смотались к этому зубнику, и проблема была решена. Коронка крепко сидела на месте на самом высококачественном американском клее.
Однако, утро. Нам нужно быстро привести себя в порядок, позавтракать внизу, и встретить переводчика, так как дел впереди по горло. Ладно, спускаемся. Я еще накануне заприметил гостиничный такой бар. Просторное помещение, разделенное как бы пополам. С одной стороны столики, как в ресторане, с другой просто столы с едой. Так называемый «шведский стол». Вот интересно, никогда не приходило в голову такое сочетание – «шведская семья» за «шведским столом». Наверное, такая идиллия?
Ладно, извините, продолжаю. Так вот, ресторан мы отметаем. Там говорить надо, а нам без переводчика это как-то не с руки. Такого назаказываем, повар с ума сойдет. Это в лучшем случае, в худшем – нас посадят за оскорбление истинноамериканских чувств великой американской страны. А вот шведский стол – это нам знакомое. Подходи, бери что хочешь, там и так все понятно, что к чему. Поел, тупо сунул деньгу на выходе и сдачу получил. Ребенок справится. Все просто. Это мы на раз справимся. Нет, ну вот все-таки мы, русские, сообразительный народ. Немец бы на нашем месте давно бы застрелился от невозможности решения такой проблемы, особенно если бы для достоверности ему язык оторвать и прямо перед началом эксперимента. Ладно, пусть живет.
Ну, так вот. Спускаемся, входим. Народу мало. Я уже прикидываю, чего наберу. А наберу я всего и понемногу, но много. Тут подскакивает этакая миниатюрная девица японоамериканской внешности. В том смысле, что японка, но без кимоно и самурайского меча, а в стильном фирменном прикиде. Хватает так нас аморально под ручки и прет к столикам куда-то влево в другой зал, непрерывно что-то тарабаря. Мы конечно упираемся. Типа, гражданочка, нам не туда, нам к «шведам», и все пытаемся ее от себя отлепить. Ни в какую. Хваткая такая самурайка попалась, цепкая, а кругом люди уже поглядывать на нас начали. Короче доволокла двух не слабых мужиков до ближайшего столика, за который мы и вынуждены были плюхнуться. Я теперь Японию очень сильно уважаю. Очень хваткая нация. Ладно, сидим, соображаем, что делать будем.
А, ерунда, прорвемся. Значит так. Я заказываю себе кофе (оно и в Африке кофе) и бутерброд, типа сандвич. Это-то они должны понять? Подскакивает официант, такой молоденький фирменный слегка загорелый негр и в легком поклоне вежливо спрашивает типа, чего изволите. Я совершенно так непринужденно и самоуверенно говорю ему – Ай вонт уван кофе энд уван сандвич. И для убедительности так показываю руками, что надо что-то разрезать, туда что-то вложить и это все дать мне, так как я очень сильно есть хочу. Чую про кофе он разобрал, а вот сэндвич, да еще с моей жестикуляцией его как-то смутил. И даже не то что смутил, а просто в ступор загнал. Стоит, зараза глазами вращает и прямо на глазах из слегка загорелого негра превращается просто в настоящий гуталин. Вот гадство, думаю. Чего же они здесь сандвичей не едят? Смотрю на приятеля. Тот в стул вжался. Ясно, помощи не жди. Так, и че теперь делать? А хрен вам! Нас русских голыми руками не возьмешь! Поворачиваюсь и говорю – плиз меню энд джаст э момент. Опа, сработало, ожил. Протягивает мне меню и отходит. Смотрю на приятеля. Сейчас получишь за то, как голодного командира на поле бросать. Держи – говорю – разбирайся. Ты же на пять слов меня больше знаешь, на курсы английские целый год отпрашивался. Читает, всматривается в знакомые буквы. Я с гордым видом, типа, я самое трудное сделал, теперь ты, оглядываю зал. Все жуют. О, нашел – вскрикивает приятель. ПОТАТЕ – это картошка. Так, уже легче. Кофе с картошкой? Уже что-то. Через пару минут он еще кое что там нашел и мы позвали гуталина. Тот испуганно подошел к нам, но мы уверенно ткнули ему пальцем в меню, он сразу врубился и успокоился. Но я все-таки ему напомнил про кофе и чтоб черный был, как у них в Африке. Теперь все вздохнули с облегчением. Мирового конфликта нам удалось избежать, и уже через 10 минут мы жадно уплетали и картошку и какие-то поджаренные колбаски, и еще что-то вкусное и, главное, кофе, который я так люблю по утрам.