Мама уехала.
До последнего момента я надеялся, что она заберет с собой Кольку и можно будет немножко отдохнуть без этого никчемного горлопана.
Мой маленький братец еще и ходить как следует не научился, зато самым наилучшим образом умеет грызть мои учебники и выдирать листы из тетрадок. Учителя ругаются, и мама тоже. Она говорит, что я не должен раскидывать свои школьные принадлежности где попало, но я с этим не согласен.
Все дело в Кольке! Потому что Колька любит грызть не только мои учебники, но и мамину косметичку, и папин портмоне, и его никто не наказывает, даже когда он изгрызает купюры немалой стоимости. Недостаток воспитанности у подрастающего поколения может привести к немалым бедам, поэтому я считаю, что с некоторыми детьми нужно быть строже.
Но мама не желает замечать пробелы в Колькином воспитании. Она постоянно мне твердит, что Коленька еще маленький и нуждается в любви и внимании. А я уже большой и поэтому не должен обижаться, если мне вместо участия в футбольном матче или же игры в танчики предлагают выгуливать своего братика.
Я думаю, что прежде, чем обзаводиться Колькой, моим родителям следовало бы поинтересоваться - согласен ли я катать его по двору в коляске, в то время как все мои друзья играют в футбол.
Но речь, собственно, не об этом.
У меня начались каникулы, а у папы очередной отпуск. Само собой, мы с отцом рассчитывали, что сможем заняться разными замечательными вещами, например, ночевкой в палатке на берегу Дона и рыбалкой со спиннингом. На Дону водятся отличные лещи. И подлещики. И окуньки. Тот, кто хоть раз в жизни пробовал из закопченого котелка дымящуюся уху, сваренную из пойманных тобой окуньков и подлещиков, тот прожил жизнь не зря.
Но наша мама совершенно непредсказуема и все делает совершенно некстати. Она взяла, да и уехала к своей подруге в Ростов на целых три дня. Сказала, что ей необходимо от нас отдохнуть. Логично было бы предположить, что она и Кольку с собой заберет, но она оставила его на наше попечение. И еще она оставила нам с папой длиннющую инструкцию, где прописала - как следует обращаться с этим крикливым карапузом.
Мы с папой принялись изучать инструкцию, пока Колька не проснулся и не обнаружил мамино отсутствие.
И вот тут-то я впервые в жизни пожалел, что сейчас каникулы, а не разгар учебного года. Оказывается, с Колькой нужно было проделывать тысячу самых разных вещей - умывать, одевать, купать, кормить, убаюкивать, выгуливать, чистить специальной зубной пастой все 8 его зубов (каким же я был дураком, когда, совсем еще недавно, приветствовал их появление!), играть с этим маленьким чудовищем в лошадки, гули-гули, типи-топи, кузи-музи и... и...
Я взрослый, мыслящий человек, и я не желаю опускаться до подобного - ни до кузей с музями, ни до типи-топов!!!
И я сказал папе, что гулять с Колькой по двору, издавая столь непристойные звуки на виду у всех своих друзей, играющих в футбол, я не стану. Даже под угрозой расстрела и лишения меня права на выдачу еженедельных субсидий на карманные расходы. Тогда папа предложил мне взять на себя Колькино кормление и убаюкивание. Я сказал, что попробую, может, что и получится. И тут мой братец проснулся.
Он сначала заворочался в своей кроватке, выкарабкался из-под одеяла, сердито посмотрел на нас с папой и заорал. Наверно, понял, что мамы нет, и не будет еще целых три дня. И ему, наверно, тоже стало страшно.
Мы с папой бросились к инструкции и вычитали, что именно сейчас Кольке полагается завтракать. Ну почему мне всегда так не везет?
Я начал читать - чем и как его следует кормить, а папа тем временем кричал на меня: - "Быстрее! Быстрее! Что ты так медленно читаешь, безграмотный, что ли?"
В инструкции предлагалось много разных блюд для Колькиного прокорма, с которыми справиться было просто немыслимо - и манная каша, и морковное пюре, и протертый супчик... А еще оказалось, что можно было накормить этого проглота сваренным всмятку яйцом, и я решил, что это мне, пожалуй, по силам.
Я начал искать в холодильнике подходящее яйцо, но тут папа не снес Колькиных воплей и сунул ему в ручки печенье. Колька принялся крошить печенье на пол, ему это занятие понравилось, и он замолчал. Папа дал ему еще одно. Колька повертел его в своих толстеньких лапках и швырнул им в папу. А потом снова заорал.
Я предложил папе сходить прогуляться с Колькой и печеньем, пока я, в спокойной обстановке буду, согласно маминым инструкциям, готовить ему завтрак.
Папа согласился не сразу, но я смог его убедить. Вот они и ушли. А потом тут же вернулись, потому что на лестничной площадке им встретилась соседка, которая сказала, что сначала нужно одевать памперсы, а потом штанишки, а не наоборот. Мы с папой одели как надо и очень устали. Но Колька орал не переставая, он ни капельки не устал! Я напомнил папе, что этот закоренелый террорист всегда весел и безмятежен на улице, и папа умчался с Колькой в охапке.
Я подумал: "... Вряд ли они скоро вернутся, ведь столько времени на сборы ушло.." и решил по быстрому повисеть вконтакте на предмет общения с друзьями, чтобы успокоить истрепанные общением с братцем нервы. Но только я успел залезть на сайт, как в дверях вновь нарисовались папа с Коляном.
Колька был с головы до ног усыпан песком, а у папы отчего-то трясся подбородок. Он пытался перекричать Колькин рёв: "Славик! Надеюсь, ты уже сварил яичко? Он кушать хочет, он сейчас песок из песочницы ел!"
Я ответил, что яйцо еще не готово, но я могу сию минуту сбегать за песком, если Колька от него без ума. Но папа совершенно не понял моего юмора и пообещал всыпать мне ремня, если ребенок немедленно не будет накормлен! Я не стал упрекать отца в непедагогическом поведении, а поскорее ушел на кухню, поставил кастрюлю с водой на огонь и бросил туда яйцо. Потом подумал и бросил туда же еще пяток - для себя и для папы. Очень хотелось есть.
Сквозь Колькины вопли было слышно, что папа жалуется невесть кому, что так жить невозможно, что в этом доме ни у кого нет ни малейшей ответственности, что у некоторых личностей бестолковость прямо зашкаливает... Я стиснул зубы, взял мамину инструкцию и продолжил ее изучение. Лучше бы я к ней не притрагивался!
Оказывается, чтобы накормить этого дармоеда, нужно было сначала посадить его на колени и одеть нагрудничек. Потом одной рукой зажать ему ручки так, чтобы он не смог залезть ими в тарелку и устроить там хаос и армагеддон. Другой рукой следовало показывать ему "козу рогатую", приговаривая при этом соответствующие потешки. Затем, улучив момент, когда Колька засмеется и откроет рот, следовало быстро засунуть ему туда ложку с едой. Но какой рукой засовывать в Колькин рот ложку, если обе уже заняты, мама не написала!!!
Положение катастрофическое.
Я вышел из кухни и сказал папе, что, по видимому, в отсутствие мамы Кольке придется питаться только песком, так как это единственное блюдо, которое он умеет есть самостоятельно. Папа после моего сообщения так ошалел, что даже перестал причитать, но Колька знал свое дело и орал за двоих!
Ну, так вот... все кончилось хорошо, и мой драгоценный братик не помер от голода. В самую критическую минуту распахнулась дверь, и в ее проеме появилась наша бабушка. Как же мы, все втроем, ей обрадовались!
Оказывается, они с мамой сговорились и решили проучить нас, мужчин. За то, что мы барствуем и не уважаем женский труд. И не хотим помогать маме растить Кольку.
Мы с папой наперебой стали заверять бабулика, что все поняли, все осознали и исправились бесповоротно. И барствовать больше не будем, а станем изо всех сил помогать маме. Потом мы с огромным аппетитом съели испеченные на скорую руку нашей замечательной бабушкой блинчики с вареньем и отправились на рыбалку.
Папа нес рюкзак, палатку и старенький закопченный котелок. Он щурил глаза на июньское солнышко и насвистывал песенку про львенка и черепаху. А я нес удочки и размышлял: "Вот когда стану взрослым, то ни за что не стану обзаводиться крикливыми младенцами! Никакой от них пользы, одни только неприятности. То ли дело умный, надежный и ответственный сын, которому вот-вот стукнет 12 лет!"