Лестница

 
- Тоша, пошли со мной. Я только на минутку. Отдам Нине книгу и назад. Тем более, если ты будешь рядом, я не задержусь, - с этими словами Маргоша вылезла из машины и придержала дверцу для сестры.
Сколько она себя помнила, всегда завидовала умению красавиц выходить из авто – сперва появлялась длинная-предлинная нога, упакованная в капрон, в изящной туфельке на упомрачительном каблуке, а затем и сама роскошная женщина. Вот только у Марго такой выход из машины никогда не получался. И пожаловаться на отсутствие опыта она не могла, в семье всегда имелся в наличие автомобиль. Скорее всего, эта способность присуща только красивым женщинам, к каковым Марго себя не причисляла. Уродиной она себя тоже не считала, но если бы кто-нибудь назвал ее красавицей, то просто бы усмехнулась, посчитав слова эти дежурным, ничего не значащим комплиментом.
Вот и сейчас она наподобие мешка с картошкой вывалилась из ярко-синего «жучка», принадлежащего зятю фольксвагена, и направилась к лестнице. Сестра сзади что-то бубнила про вечные причуды Маргоши, но та шла вперед, не обращая внимания, стараясь не сбиться с тропинки, проложенной среди нагромождений строительного мусора, сопровождающего любую стройку. По-видимому, мэрия проводила ремонтные работы, связанные с обновлением тротуаров, «перестилкой паркета», как этот процесс именовал её один приятель, строитель по образованию. Песок, обломки штакетника, куски снятого асфальта, земля вперемежку с окурками от сигарет всевозможных марок, конфетными обертками и целлофановыми обрывками – все это создало новый рельеф, наподобие Гималаев, между которыми вилась «народная тропа». 
Марго вступила на лестницу, поднялась на три-четыре ступеньки и вдруг остановилась как вкопанная, так что на нее налетела шедшая за ней Тоша.
- Что случилось? Голова опять закружилась? – забеспокоилась сестра.
- Прости меня, что я напрасно притащила тебя сюда. Сама не пойму, что со мной случилось – то ли это «внезапно подкравшийся склероз», то ли остатки «девичьей памяти». Скорее всего, второе. Видимо, последние остатки ума растеряла. Нина давно здесь не живет. Они переехали в новую квартиру еще, когда мы в школе учились. Я у нее бывала так. Это совсем в другом конце города. Только она после замужества живет у мужа. Я не знаю где. Мне надо было книгу вернуть тем же путем, как и брала. Созвониться и встретиться где-нибудь. А мне чего-то сегодня в голову ударило, чтобы сюда приехать. Старею, - она удрученно завершила свою тираду.
- Какие наши годы, - успокоила сестра. – Тебя, когда ты с дочкой стоишь рядом, за ее старшую сестру принимают – обе стройные, красивые и похожи друг на друга.
- Да, а ты третья сестра. Кто скажет, что Ладошка твой внук, пусть бросит в меня камень.
- Внук и никуда от этого не деться. И я очень рада, что у меня такой внук есть. И совсем не зазорно в сорок лет стать бабушкой.
- А о чем говорю. Я тоже бабушка, только двоюродная, - сказала Маргоша. – Ладно, хватит лирических отступлений. Пошли назад. Правда, легко сказать «пошли». По этим колдобинам на моих ходулях не очень находишься.
- Зачем их надела? – удивилась сестра, кивая на Маргошины ботинки на одиннадцатисантиметровых каблуках. – Не в театр собралась, могла и поберечь свои ноги. Чай не первой свежести.
- Не говори. Бывают в жизни такие роковые ошибки. Первый раз я совершила ошибку, когда, отправившись покупать ботиночки на небольшом устойчивом каблучке, вроде как у тебя, приобрела эти ботильоны. А вторая моя роковая ошибка, когда нынче решила их выгулять, а то за год, истекший с их покупки, всего то пару раз сподобилась надеть. Разве я могла подумать, что в таких дебрях окажемся.
Она спустилась со ступенек и вновь остановилась. Теперь перед ними вместо одной тропинки находились сразу три.
«Прямо картина «Богатырь на распутье», - подумала Марго. – Как там в сказке: направо пойдешь – смерть найдешь, налево пойдешь – навсегда сгинешь, а прямо пойдешь – никуда не придешь. Хороша задачка для пятилетнего ребенка. Как Ладошка ответил, когда я ему прочитала сказку, «а я никуда не пойду, дома с бабушкой останусь». Неплохое решение, но нам сегодня не подходит. Будем рассуждать логически. Когда мы шли сюда, мы две другие дорожки не видели, значит мы шли по крайней, которая лежала ниже остальных. У меня из-за астигматизма обзор на правом глазу хуже, а слева я ничего лишнего не видела. Значит мы могли идти только по крайней правой тропе, которая сейчас будет крайней левой».
- Идем в эту сторону, - уверенно сказала она, указав сестре на крайнюю левую тропинку, и первая зашагала в выбранном направлении.
Тоша попыталась что-то возразить, но с детства привыкшая подчиняться более решительной сестре, двинулась за ней следом. А та, обходя каждую кочку, виляя из стороны в сторону, стараясь не наступить на часто попадавшиеся камни, продвигалась вперед. В душе Маргоша кляла себя на чем свет стоит за непредусмотрительность в выборе обуви, которая в данной ситуации из предмета кокетства превратилась в орудие пытки. Из-за теплой погоды ноги отекли, и изящные ботиночки превратились прямо-таки в «испанские сапоги», неимоверно жавшие со всех сторон, к тому же мучения усиливал весьма неровный рельеф местности. Женщина мечтала выйти на ровную асфальтированную поверхность, где сможет слегка передохнуть.
Наконец, тропинка кончилась заградительным забором, и они, миновав отверстие, оставленное для подобных путешественников, благополучно оказались на площади, вернее на площадке, окруженной многоэтажными домами и ничем не напоминавшей отправную точку их путешествия. Знакомого синего фольксвагена тоже не было видно. Сестры прошли несколько десятков метров, обошли три или четыре дома, несколько раз меняли направление, в конце концов, Марго обескуражено посмотрела на Тошу и развела руками:
- Ничего не понимаю, но эта местность мне абсолютно не знакома. Можно, конечно вернуться к забору и пойти вдоль него. В конечном итоге он должен привести к нашей машине, но я уже не уверена, что найду дорогу к забору.
Теперь Тоша взяла на себя управление их маленьким отрядом, а Маргоша покорно шла следом, кляня теперь уже не все еще жавшие ботильоны, а свой топологический кретинизм. Она всегда плохо ориентировалась на незнакомой местности и плохо запоминала дорогу, если ее вел сопровождавший. Вот и сейчас она вертела головой, пытаясь хоть что-то узнать знакомое среди видневшихся вдалеке зданий, и не заметила, как рядом с Тошей оказался Ладошка, оставленный с дедом в машине. Появление ребенка обрадовало женщину, значит Тоша, проработавшая после института пятнадцать лет в геологических партиях и пешком обошедшая половину Грузии, ведет их в нужном направлении.
Через несколько минут они оказались на площадке, окружавшей здание с колоннами, смутно напомнившем Марго что-то ранее виденное. Она приблизилась к краю, чтобы вновь попытаться сориентироваться, и глянула. Вниз уходила каменная лестница со стертыми временем, кое-где отломанными, а где-то вовсе с отсутствующими ступенями. Лестница была такая длинная, что казалось, ведет в бесконечность. Внизу она заканчивалась вереницей домов, образующих ведущую в никуда улицу. «Никуда» - это сразу же решила Маргоша, для которой и дома, и улица были незнакомы.
Внизу сновали машины, но значительно меньше, чем обычно на городских улицах, славившихся пробками. Людей тоже было мало, несколько спускающихся человек виднелось где-то в самом конце лестница и только один мужчина поднимался, часто останавливаясь и обмахиваясь газетой.
С некоторых пор Марго разлюбила лестницы. Еще подъем со скрипом, но осиливала, но спуск вызывал полное неприятие. Тем более, как сейчас предстоящий спуск без предшествующего восхождения. Так было не всегда. В молодости она бегом спускалась и поднималась по мраморным лестницам родительского дома, одним махом преодолевая пятнадцати ступенчатые пролеты, и только юбка вздымалась на поворотах. Случались падения, полеты и перелеты, но она, с присущей ей юношеской уверенностью в невозможности ничего плохого, отряхивалась и бежала дальше.
И сейчас, по прошествии лет, когда пройден пик жизни, начали давать о себе знать болью в колене все эти падения и незапланированные удары. Особую брешь в тандеме «Марго и лестница» нанесло падение, случившееся несколько лет назад. 
В ясный летний день вышла на прогулку с собачкой породы английский бульдог по кличке Чемберлен, полученной за свою схожесть с английским премьером. Ярко светит солнце, температура где-то в районе сорока. На Маргоше по этому случаю больше снято, чем надето. Настроение отличное. Она сама не поняла, как поняла, что летит, и земля стремительно приближается к ней. Как там у космонавтов? Пять секунд – полет нормальный. Вот так и у бедной женщины. Всего-то пять каменных ступенек возле собственного дома. Хоженых-перехоженных. Знакомых каждым своим миллиметром, по которым она с завязанными глазами могла спуститься. Сколько раз она по ним ходила в кромешной темноте, и ничего. А тут в ясный божий день ласточкой пролетела над ними, таща на поводке пятнадцатикилограммовую собаку, и лицом рухнула на асфальт, грызнув его напоследок. Звук от незапланированного приземления был такой, как если бы наконец то рухнула Пизанская башня. Марго думала, что землетрясение от ее падения вызовет цунами где-то в районе Индийского океана. Но обошлось, никаких земных катаклизмов не последовало. К счастью, и у нее самой ничего не поломалось и не порвалось. Женщина отделалась только разбитым об асфальт носом и губой и несколькими ссадинами. Чемберлен сидел рядом и, грозно рыча, никого не подпускал к хозяйке. Марго нашарила отлетевший при падении мобильник и позвонила родным, чтобы ее эвакуировали с места падения.
Стоя на вершине лестницы, она вспомнила тот случай и поёжилась от неприятных воспоминаний. Марго на минуты прикрыла глаза, чтобы отогнать видение, а вместо этого увидела еще более страшную картину. Ей привиделось, как она, ковыляя на своих каблучищах, спускается по неровным выступам, спотыкается в выбоине, теряет равновесие на шатающемся камне и летит вниз, бревном кувыркаясь по ступенькам и больно ударяясь об их каменные ребра. Это напомнило ей виденный фильм, в котором в далекой Мексике жрецы с вершины пирамиды сбрасывали полуживые жертвы вниз, и те точно также катились и бездыханными куклами падали к подножию. С ужасом увидела она себя такой же бездыханной куклой, лежащей внизу на незнакомой улице. Ей хотелось кричать на весь мир.
«Нет. Я не хочу умирать. Город, поставь все на место».
- Маргоша, что ты там бормочешь? Я тебя не понимаю. Почему ты стоишь? Пойдем, я тебе помогу, - сквозь весь этот ужас пробился к ней голос Ладошки.
Марго открыла глаза. На нее доверчиво глядел маленький человечек, в силу своего возраста уверенный в её всемогуществе и непогрешимости. Женщина устыдилась своих страхов и только-что пережитого ужаса. Как могла она так потеряться себя, когда рядом полностью зависящий от нее ребенок.
- Пойдем, только медленно. - Она крепче сжала его ладошку и, мысленно перекрестившись, собралась сделать первый шаг.
- Нет, Маргоша, нам сюда, - ребенок потянул ее за угол. – Бабушка туда пошла.
Марго покорно пошла в указанном направлении. Какая разница, откуда спускаться. Но, оказывается, разница была.
Как только они завернули за угол, картина сразу же изменилась. Куда делась нескончаемая лестница? Теперь перед ними находились всего пять ступенек, уже отремонтированных – широких, гладких, удобных. Пейзаж неуловимо изменился. Все встало на свои места. Улицы опять были знакомы и приветливы.
Марго вечно удивлялась, как меняется город, если смотреть на него с разных точек.  Стоило только перейти из квартиры к соседям, и ей требовалось время, чтобы привыкнуть к иному расположению знакомых улиц: они уже горбатились по-другому и извивались совсем иначе, и казались чуть ниже или чуть выше, чем минуту назад. Приятель-строитель и муж сотни раз пытались объяснить ей законы топологии, но она отмахивалась и упрямо твердила, что это город играет с ней в прятки. Надо просто зажмуриться и произнести: «Город, поставь все на место». И все наваждение закончится.
Всего в нескольких метрах фантазия архитектора, замаскировавшего зеркалом укреплявшую овраг стену, многократно удлинило лестницу, уведя ее в бесконечность. А с этой стороны все было привычно. Она узнала место, не раз бывала здесь раньше. Прежде со стороны оврага ничего не было, кроме глухой стены. Скорее всего, во времена «строительного бума», когда земля в центре города взлетела в цене и начали осваивать каждый свободный миллиметр, овраг застроили и пристроили лестницу. Просто все эти новостройки прошли мимо нее. Всему можно найти объяснения. Даже собственным страхам.
Женщина, крепко держа ребенка за руку, стала решительно спускаться. Внизу ярко синел знакомый «жучок», и Тоша нетерпеливо махала рукой.