Первую и последнюю сигарету за текущие сутки я выкурил до половины. - Дзиньк! - На экране телефона высветилось сообщение, состоящее из нескольких закрывающих скобок. Сигнал. Я замешкался у зеркала, глядя с упреком на собственное отражение. Не мешало бы побриться. Хотя все лучшие идеи приходят ко мне достаточно поздно. Сейчас важна каждая секунда.
Я надел пальто, шляпу и бесцветную маску из антистатика. На виниловых перчатках мерцали зеленоватые фракталы. Такое снаряжение требовалось, чтобы не распасться на молекулы при пересечении земной толщи. Никто кроме меня и прекрасной К. не был посвящен в эту тайну. В пути сгорят перчатки, защитная накидка, облачающая верхнюю одежду и маска. Из особых предметов уцелеет трость. Прибуду обычным, неприметным.
Резким движением я распахнул дверцы шкафа возле зеркала. - Пора! - выдох и шаг вовнутрь. Душноватое, пахнущее древесиной пространство шкафа расплылось облаками. Земной шар подо мной выглядел стеклянным глобусом. Я мог очутиться в любой его точке, указывая в соответствующее место тростью. Вон там. Недалеко. У Балтийского моря.
Я стоял возле ратуши, чуть дальше от наряженной елки. Смотрел в снегопад, сквозь который пробивались многочисленные огни гирлянд, фонарей и прожекторов, освещающих дома. Тут же узнал ее силуэт, хоть и зрение мое далеко от совершенства. Среди сотен, тысяч чужих силуэтов я узнал бы ее очертания, увидел бы их не только глазами, но и сердцем. Худенькая, стройная фигурка в светло-коричневой куртке с капюшоном, вязаной шапочке с помпоном, серых колготках и черно-желтых митенках на ладошках. Эти ладони, эти пальчики с броским маникюром на них, обладают особенной силой. Силой в тонкости и податливости лепестков весенних цветов, силой жесткой игры котенка, подъемной силой ангельского крыла и ветром низвергающей нежности. Мало что в этом мире способно быть таким близким, чувственным и свободно пронизывающим насквозь мое вечно перерождающееся тело.
- Мало? - Спросила она с улыбкой. Вопрос прозвучал вместо приветствия. Теплая волна от ее голоса прошла по моему телу, застряв где-то в груди. Мы и так неразлучны и она заглядывает в мои мысли как в книгу, открыв ее по желанию на любой странице. Так близко. Эти светло-голубые глаза. Я хотел ответить, однако миниатюрная ладошка приблизилась к моему лицу и подушечкой указательного пальца прижалась к моим губам. - Т-с-с-с, тихо. Ну, куда пойдем? Неплохой город ты выбрал. И с погодой удачно. Покажи мне улицы.
Говорить я и правда не мог. Что-то трепещущее и доступное без перевода на человеческую речь проносилось между нашими зеницами. Тысячи эластичных, прозрачных нитей обмотали наши плечи, головы, ноги и руки. Единственно, проблески разума оповещали о том, что если мы избавимся от одежд и займемся этим прямо здесь, в людном месте, на снегу, нам не дадут осуществить до конца все наши фантазии. И, хотя, эта фантазия была одной из ярчайших, мы сдерживали себя от нахлынувшего безумия. Ради безумия еще большего... Однако же озорное создание не упустило возможности подразнить меня. Со словами «надо было мне рукавицы одеть, мерзну», сунула свои тонкие, прохладные пальчики туда, где я чувствовал сильнейший жар. И распалила его до предела. Мне пришлось взять ее на руки, так как сдерживаться уже было сложно. Легкая и ласковая, как котенок, болтала игриво ножками. Замолкая во время поцелуев... Речь - полушепотом.
Мы целовались жадно, теряя рассудок. Словно поцелуи сулили взаимное насыщение, на деле только распаляя жажду. Увлекшись, она несколько раз прижимала зубами мою нижнюю губу. Слабоватый привкус металла смешался с ее слюной на кончике языка, приводя меня в экстаз. Времени нет, время засмущалось и ушло. Движения наших уст, здесь, среди зевак и деловых людей, были под стать открытому коитусу на снегу. - Чего скрываться? - Она смеялась своим звонким смехом, отрываясь от меня и снова набрасывалась, припадая к моим устам. Наконец, пьяные от возбуждения, мы пошли сквозь плотную завесу снежинок. Наугад.
Город был выбран не случайно. Все-таки я понимал, что К. вырвалась ко мне только на один день. Минута к минуте. Именно потому я предпочитал не рисковать, бродя в растерянности по совершенно неизвестным местам, что могло бы отнять крупицы и без того драгоценного времени. Мы специально воздерживались, накапливая себя для встречи долгое время, чтобы отдаться нынешнему дню полностью. Когда я показал ей фотографии среднего по величине, спокойного и уютного европейского города, что лежит над морем, она согласилась. В данной местности я мог обратиться к прохожим на их языке и рассчитывать на ту или иную помощь. К счастью, ничья помощь не пригодилась. Прежде я был тут один раз, волей случая окунулся в атмосферу сказки, ясно осознав, что именно ее подарю К.
Разговор зашел о всякой ерунде. О социальных сетях, о качестве железных дорог... Порой она отбегала и лепила снежки. Из-за мокрого снега, столь удобного для лепки снарядов, забава становилась небезопасной. Белые, твердые комочки летали, разбивались с хлопаньем о стены и деревья, рискуя попасть в фонарь, прохожего или витрину. Пускай шалунья и проявляла осторожность, чаще пугая меня или метя в ноги, я постепенно сокращал дистанцию между нами, уворачивался и аккуратно отвечал.
В один момент, осыпанные снегом, мы ринулись друг на друга как два быка и, потеряв равновесие, скатились в канаву. К. вдруг вскрикнула «Ау!» Я побледнел, увидев, что она ударилась плечом о выступающий из сугроба каменный выступ. Приподняв ее за талию, вдруг получил звучную пощечину. - Вот тебе! - Закричала она. - Хлясь! - Не успев понять происходящее, я получил вторую оплеуху. Другой кистью. Мои щеки горели, хоть и не было больно. - Что, мало? Еще, может? - Она смотрела гневно. Затем маленькие пальчики девушки сцепились на моей шее. - Как тебе?! - Удивительно, но хватка оказалась сильнее, чем могло представляться. Вроде стискивала мягко, с некоторой заботой, читаемой в светлых, поистине ангельских глазах, а сделать глоток воздуха у меня не выходило. Ощутив легкое кислородное голодание, я заерзал, силясь освободиться, потянул ее запястья в разные стороны и... тотчас принял порцию воздуха из ее ротика. Девушка целовала меня. На сей раз наши руки нырнули друг другу под одежду. Моя принцесса зажмурилась и часто дышала. Я целовал ее тело расстегнув несколько пуговиц куртки, водил языком по открывшемуся участку предплечья, оттягивая с усилием свитер и майку, чтобы иметь возможность ласкать чувствительную кожу чуть ниже. Несмотря на обильный снегопад, мороза не было. Температура держалась около нуля. Ее кожа, на которой сначала появились легкие пупырышки, теперь разгладилась и легко поддавалась моим губам. Левой рукой я нащупал любимые, горячие выпуклости груди с затвердевшими сосками, - именно до них я спешил добраться поцелуями, - правая же ладонь уже путешествовала по ее животику, опускаясь ниже... Почувствовав приятную влажность, я сделал пару круговых движений пальцами, от чего ее спина изогнулась. Из приоткрытого рта раздался мерный стон. К. реагировала живо, поиск ее сокровенных точек захватывал все мое существо. Инициатива в ласках перешла полностью на мою сторону - именно то, чего я хотел добиться сейчас. Да, неугомонные пальчики любимой хищницы по-прежнему хулиганили у меня в области паха, но уже менее уверенно. Разум девушки терял контроль над собственным телом. Мне нравилось наблюдать как она извивается, невнятно бормочет и вздрагивает на белоснежном покрывале в тусклом свете фонаря. Я мстил ей за удушья, мучил, доводил до крайнего накала. Одежда моей спутницы была расстегнута лишь настолько, чтобы я имел доступ к ее коже, испускающей сильный зной, парящей, покрытой маленькими капельками пота. Сквозь тоненький, дорогой моему сердцу стон я услышал:
- Пожалуйста, я хочу... Позволь мне... - Мой большой палец обводил ее твердый бугорок в истекающей соком промежности. То и дело, проникая другими пальцами глубже, массируя верхнюю часть внутри, я ловил каждую эмоцию, расшифровывал каждый мускул милого лица. Глаза К. были закрыты. Уста, к которым я иногда подносил пальцы левой руки после массажа груди, облизываясь и задыхаясь лепетали: - Да... Пожалуйста... - Я лизал запястья ее рук, там, где находились фенечки и браслеты, заходя языком под них - похожие были на мне, подаренные К. на первом свидании и сделавшие нас ближе - Знал, что моя ненаглядная на грани. Я вбирал ее переполнение, будто принимал первые импульсы проснувшегося вулкана перед извержением. Шептал: - Потерпи. Ты почувствуешь очень скоро. - Кроха наверняка припомнит мне эти муки. Пусть. Отыграется как умеет. Превратит уже мое удовлетворение в самое затянутое и сильное. Теперь мой черед, мое вожделение заставить ее изойтись, впасть в другую реальность. - Ааа... Ау... - Руку смыкали объятия судорожно сокращающихся мышц внутри жаркой полости. Та дрожь ускоряла меня, я действовал активней и видел как краснеет лицо напротив и верхняя часть чуть оголенной груди в просвете куртки. До чего упоительная картина. Ее энергия пронзила мое сознание. Всплеск. Отсутствие преград. Лавина. Вечность. Девушка пребывала в беспамятстве. Я быстро освободил пальцы и поднес лицо в источнику бури. Это длилось дольше, чем обычно. После наши тела лежали неподвижно на спинах. К. будто задремала на миг. Я принялся застегивать ее, ослабляя прикосновения к тому моменту как она очнется. Минуты растворялись в нашем дыхании.
Зимой время идет иначе. Короткие, подчас ослепительно-яркие из-за снега в ясную погоду дни кажутся рисунками воображения, снами, в отличие от долгих ночей - фундаментальных, равномерно освещенных искусственным светом, где свою лепту может вносить разве что луна. Ночь астрономическая, ночь наступающая еще до того, как часовая стрелка опустится вертикально вниз, кажется единственно правдивым состоянием мира. Откровением, тайной и постоянством тени. По той причине уже нет смысла смотреть на часовую стрелку. Потемнело - значит стало естественно.
Я непроизвольно отслонил рукав левой руки, - делаю так по привычке, думая, что ношу там часы, а не украшение от моего ангела - увидел лишь знак бесконечности на темно-бордовом кожаном ремешке. Девушка вскочила на ноги. Меня умиляли пятна прилипшего к ее одежде снега. Попробовал помочь ей отряхнуться, но был остановлен ладошками:
- Не надо, я сама - выдержав паузу, смягчилась - Извини. Пойдем, холодает. Кстати, а где твоя трость?
- Ей-богу, трость! Спасибо, что напомнила... Ее нельзя терять. - Я нервно обернулся. - Есть! Фух. Снежком припорошило просто. Хорошо, что рукоять крупная. Сразу видна.
- Пропади она - пропадем оба.
- Ты бы спаслась, ты умеешь перемещаться без этого всего.
- Брось. Я не оставила бы тебя. Дуреха. Искали бы вместе. Вплоть до закрытия коридоров.
- Закрытые коридоры сулят расщепление путешествующих из-за парадоксов - верная смерть.
- Известное дело... Прости, отвлекусь. Что-то прилетело на телефон.
Мы шли в тишине, изредка нарушаемой звуками моторов и сигналами машин. Очищенный от декабрьского пуха тротуар был посыпан тонким слоем песка. Серая, длинная лента... Мои попытки заговорить превращались в монолог до тех пор, пока мы не вынырнули на яркую площадь. Здесь остановились, бок о бок. К положила мне голову на плечо, я обнял ее. Вновь кипящая волна внутри. Звонкий голосок спросил:
- А как у тебя стихи получаются, м? Сложно писать их?
- По-разному. Сам не могу понять. Бывает, на стихотворение уходит день. Бывает, записываю медленней, чем сочиняю.
- А на ходу придумать сможешь? - Она поцеловала меня в небритую щеку.
- Попробую, правда обещать не могу. Это само...
- Не торопись, я всегда буду рада. Когда бы ты не сочинил.
- Ладно. Ты явно проголодалась, да и погреться надо. Айда в кафе, угощу коктейлем.
- Да! Ура!!! - в небесных глазках засияло детское счастье. - Только мне, чтоб с мороженным!
- С мороженным? Замерзла ведь!
- Нет! Ты меня хорошо погрел. Хи-хи.
Объятия длились небольшую вечность. Мы двинулись к старому четырехэтажному зданию в стиле барокко. В метре от входа, увешанного гирляндами и поделками из фольги красовалась доска наподобие школьной, но миниатюрная. Росчерками мела на черном фоне предлагались различные блюда - очевидно, гордость данной кофейни. Я пробежался по пунктам меню и довольно хмыкнул: «оно!»
Интерьер ничуть не уступал видам снаружи. Пышно, да со вкусом. Бармен с отработанной, однако же располагающей улыбкой продекламировал: «Приветствую вас в нашем заведении! Изволите ли сытный ужин? Иль желаете приступить к десертам?» В его баритоне угадывался силезский акцент. Я перевел спутнице предложение. При слове «десерт», К. обхватила меня ручонками: «Ой, хочу, хочу мороженное такое! Помнишь? Чтобы с пенкой доверху!» Тучный мужчина в черной жилетке сразу уловил мой жест и засуетился с приготовлением лакомства. Себе я взял аналогичное блюдо, но с шоколадными прослойками вместо ягодных. Год назад бы не поверил, что буду баловать себя чем-то подобным... Сегодня хотелось разделить с ней многое.
Наш столик прятался под листьями крупных комнатных растений, близ окна. Приглушенная музыка навевала атмосферу безмятежности. Люди проплывали мимо за стеклом - будто герои кинофильма. - Насколько мы для них настоящие? - пронеслось в мыслях. - Чудно. Вселенная на двоих ограждена столом, вкусом, рыцарскими доспехами на стенах, мелодией DELERIUM - «Window to Your Soul», огибающей материальные предметы... Нечто простое рождалось в рифмах. Зрачки К. блеснули:
- Расскажи, о чем ты молчишь?
- Молчу о яблочке, да в красной шапочке,
Что змеем съедено. Да в час обеденный.
Снимаешь тапочки. Бросаюсь лебедем,
Вонзаю бороду, играем городом...
- Хи, так здорово! Тапочки, значит, снимаю... Хи-хи. Я твое яблочко совращения.
- Еще какое!
- Ну-с. А еще о чем? Прочтешь о своем молчании? - Я съел две ложки мороженного. - Весьма аппетитное. Даже странно, ведь я не сладкоежка. - Задумался. К. хитренько выжидала, слегка ерзая на стуле. Ее бокал был наполовину пуст. Когда я начал читать, шалунья воплотила свой замысел.
- Молчу о том, что пишут устно,
Молчу о скалах и моллюсках,
Где жемчуг в мякоти растет
Запретный плод... А я, как кот,
Молчу тебе, молчу о чувствах.
О них твердят лишь там, где пусто.
Мой голос - пульс,
Пожар, искусство.
Сердечный ритм
В раздолье нот.
Было непросто дочитывать стихотворение, поскольку проказница тихонько избавилась от одного из сапожек и, вытянув ножку под столом, неспешно водила стопой по моим коленям, бедрам, а после - по низу живота, между ног, давая себе отчет в том, что вытворяет со мной. Я питал слабость к ее ногам. Стройные, гибкие, восприимчивые. Игра с ее ногами разжигала сумасшедшую страсть в нас двоих. Слушательница весело и притом внимательно следила за моей мимикой, действуя методично и осторожно. Как бы я не старался выглядеть спокойным, пальчики ее ног уже руководили моими ощущениями, кровообращением, работой мышц и электрическими вспышками в нервных проводах. Ныне, имея власть над моим рвущимся на волю, перенапряженным объектом ласки и пользуясь ситуацией, малышка могла позволить себе разные шалости: как раздразнить меня и остановиться на определенном уровне, так и вовсе довести до высшей точки, до сладострастной развязки. Ей было все под силу. Похоже, дорогая совратительница размышляла над продолжением. Подкатывало... Оно поднималось снизу, подчиняя плоть, наполняя приятной и хаотичной теснотой мой лоб. Вихревые потоки уже практически не повиновались моей воле. Девушка приметила это и сменила тактику. Отстранив свой прекрасный инструмент соблазна, потянулась ко мне и произнесла: «Мур. Кажется, кто-то у нас должен наесться иных сладостей».
У витрины с манекенами в модных нарядах наши фигуры лобзались в крепких объятиях. Я был благодарен спутнице за ее выбор. И ведь действительно, сама мысль об этом повергла меня в трепет. Заняться любовью в кабинке для примерки одежды. Верно, для некоторых не ново, но для нас - впервые.
На всякий случай мы совершили беглый осмотр товарных аллей - преимущественно, с целью разведки. И не напрасно, ибо средь матерчатых изделий выискалось то, чем я бы предпочел любоваться на обнаженных изгибах шедшей под руку. Ей тоже понравилось - схватила пару вещиц женского нижнего белья и мы буквально помчались к укромному месту. Там, задернув шторы, К. сбросила с себя всю одежду. Расторопно, пусть и не столь уклюже, я последовал ее примеру. Боже, как она великолепна! Длинные локоны каштановых волос кокетливо оттеняли овал лица; спадали на брови, прятали уголки приоткрытых в возбуждении губ, и, расстилаясь по колышущейся в такт дыхания груди, щекотали ее соски. Я ринулся к этим двум манящим, твердым бугоркам. Нежность обратилась неистовством. В исступлении мы скользили ртами, ладонями, ляжками друг по другу - сплетались и выгибались аки пара змей, заключенных в террариум. Нами была заполнена бесконечность - ряды отражений в двух противоположных зеркалах. Вместе с одеждой ушло все человеческое. Осталось лишь голое, пылкое, звериное. Одно. Муза страсти сползла по моему туловищу - к бедрам, там я начал обводить ее щечки, гладить и совершать легкие удары по ним тем, что незадолго находилось в распоряжении ее стоп. Иногда желанная ловила ротиком «жезл наказания», пытаясь заглотить его, задержать в себе поглубже. Звуки нашего соития могли встревожить охрану, да только кто об этом думал? Рывком я поднял девушку, дабы войти в нее иначе. Теперь уже чадо восседало скрещенными ногами на моей пояснице, а я внедрялся в нее с растущим остервенением, опирая о стену и нанизывая до звучных хлопков. Возможно, в другом состоянии это причиняло бы ей боль, но в данном танце наше осязание являлось общим. Конечно, на моей спине останутся бороздки от ее когтей - как память о каждой нашей встрече. Как следы моих сжатий на ее ягодицах, как множество других отметин, случайных и не очень.. Зрачки К. давали знак. Взаимный аппетит нарастал. Вот, вот уже оно... Девушка резко выдохнула. Я зачастил, ведя нас к одновременной кульминации. Вернее, ее наступила чуть раньше, и пока беспомощное тельце содрогалось от удовольствия, я вышел из него, плотно прикрыл ладонью, и... продолжая стимулировать лоно красотки, облил пульсирующей струей почти всю ее грудь. Затем хорошенько растер, чтобы ее кожа пронялась мною. Нагие и сытые, мы сидели на полу, смеясь сами себе... «Яблочный» оттенок Nina Richi моей спутницы дополнялся моим, морским. Хихикая, малышка вытащила из сумочки упаковку влажных салфеток. Извлекла половину и протянула мне:
- Ну все, приводим себя в порядок. Нам еще гулять.
- Начну с тебя. - Я с упоением описал бумажной ветошью знак горизонтальной восьмерки на ее груди. К. весело мурлыкнула.
- Так куда пойдем?
- Сначала поедем. Вызову такси и доберемся до Янтарной. - В этот момент заботливые ручки собеседницы протирали меня.
- Янтарная? Там что, много янтаря? Хи-хи.
- Нет, там старые домишки, таверна, лесок. А если пройтись на зов шума, то - снежный пляж и спокойное, холодное море.
- На пляж, зимой? Вааау! Я согласна!
Диалог прервался трелью. - Это sms - зевнула К. - Секундочку, мишкин, гляну, что там. - Она пошарила в лежащем на полу ворохе вещей. - Вот он, мой добитый телефон... - Осветив лицо голубоватым светом экрана, К. погрустнела. Я осторожно спросил:
- Что-то случилось?
- Это... ничего... Нам пора одеваться. И на пляж. Нагуляемся!
- Конечно. Не буду встревать. Твои тайны вовсе не обязательно должны быть моими.
- У меня нет от тебя тайн, просто пока не могу... Я расскажу позже. Не обижайся.
Тревоги исчезли в поцелуях. Меня влекло к ней с новой жаждой, хотя надо было собираться. Звонок в такси. Одевались быстро. При оплате выбранных товаров обнаружилось смущение на минах продавцов. Либо мы выдали себя звуками, либо товары были слишком откровенны. Ну и ладно, покупатель всегда прав. Особенно - покупатель в сопровождении ангела.
Любопытный взор К. ловил каждую деталь за окном автомобиля. Город несся назад. В такой час можно ездить свободно - пробок практически нет. Добродушный таксист подшучивал на тему удивительного загара, ради которого двое выбрались декабрьской ночью в прибрежный район. Усатая, пухлая физиономия регулярно оборачивалась, вспоминая очередной анекдот или комедийную историю из своей жизни. Спутница дергала меня за рукав, чтобы я перевел сказанное и мы хохотали вместе.
Когда замаячила вывеска «Kawior Restauracja», водитель мягко затормозил и сказал голосом мультипликационного персонажа: «тях-тях-тях, приехали!». Ангелок выпорхнул из машины, а я отсчитал для шофера купюры за проезд. К моему удивлению мужчина отказался от денег. Он сказал по-чешски, - так, словно ему было известно, что я учил сей язык, - «Интересная у вас трость. Вы ведь сюда попали не как обычные люди. Вам ни к чему меня благодарить, это я в долгу перед вами, молодой человек. Пусть вы об этом вряд ли помните. Удивлены? Будьте бдительны. При столь дерзком нарушении уклада времени все уязвимы, включая ангелов. На здешнем, казалось бы, изученном лоскутке бытия, достаточно много дыр и хлипких швов...»
Игра света, или же на самом деле темно-синяя форма таксиста стала зеленой. На мгновение. Мне могло почудиться. На задворках памяти, будто под покровом столетий, всплыла фигура раненного человека в зеленом, которому я помог подняться на ноги... Было ли это? Снилось? Странник обещал мне помощь. Что-то подарил... - Дежавю. Не стоит принимать шутки усача всерьез. - Я попрощался. Шофер высунулся из окна и крикнул моей спутнице по-английски: «Goodbye! Pleased to meet you!». Потом пожал мне руку, громогласно загоготал и по-чешски выпалил: «Ahoj!».
К. стояла без шапки. Ветер трепал ее волосы. Поодаль, за пологой дорожкой, ведущей через кустарник, белел пляж. Слабый бриз и раскаты волн - признак балтийской невозмутимости... Море подзывало к себе. Раз за разом, наступая и пятясь. Я присел возле К. на корточках. Она сорвала с меня шляпу, надела на себя и примостилась сзади, уткнувшись лбом в мои лопатки. После заметила флягу в моем кулаке:
- Мяу! Что-то вкусненькое? Дай-ка попробовать.
- Коньяк. Тебе нельзя.
- Льзя! Мне тут все льзя. Забыл?
- А вдруг сохранится в крови по возвращении?
- П-ф-ф-ф... Один глоточек. Выйдет.
- Держи уж.
- Эй, да ты же все вылакал!
- Ну почему, глоток оставил.
- Я тебе покажу глоток!
Напились не алкоголем... На прояснившемся небе - россыпь звезд. Порт простирался по обе стороны от нас. Лампы причалов казались тлеющими светлячками. Даже будучи умеренным, прибой вынуждал прокрикивать каждое слово. Проще было молчать. Лучше было молчать и вторить собственным кровотоком тягучему сердцебиению моря... Мы побрели вдоль границы снега и песка - слабо различимые тени на полотне рябящего простора.
- Слушай. - Сказал я. - Существует такая причуда: передача послания морю. То есть, пишется записка, вкладывается в бутыль, закупоривается и пускается по воде. Никто заранее не знает, как и куда поплывет емкость. Может, утонет, может - прибьется к берегу. Будет ли прочитано содержимое, или нет. Туда можно заключить что угодно. Например, желание. Письмо, хм.. Да пусть анекдот. У меня есть фляжка, авторучка и карта местности. Разорвем ненужную карту пополам и испишем, о'кей? - Создание рядом кивнуло. Пока я выкладывал принадлежности, краем глаза узрел злосчастный телефон в ее руке. - Ну нет, опять! В такую минуту! - Бурлило во мне. Эмоции стрельнули возгласом:
- Зачем скрывать? Кто там? Кто вторгается в наш мир?
- Хватит. Прекрати.
- Ты могла бы показать? Убрать повод для...
- Прошу.
- Мне многого не надо. Твоя правда. Как бы не была горька.
Я запустил флягу в море со словами «пусть летит себе закрытая». К. плакала. Густое, дымное пространство окружило нас. Приступ негодования сменился упадком сил. Смутно, как во сне, я видел ее кисть с голубоватым прямоугольником. Слышал поникший голос: «Смотри. Какие секреты. Смотри, не спрашивай».
Смотреть? Она старалась оберечь меня. Сейчас я и так все понимал. Я осознавал, что подверг сомнениям ее, пусть неловкие, но чистые стремления продлить мое счастье. Свод сообщений представлял собой цифры от семи до трех в убывающем порядке. Уведомления счетчика - раз в полтора часа. До нуля не хватало двух sms.
Теперь я не мог остановить слез:
- Что ты наделала, родная? Что мы наделали. Твой лимит на исходе. Коридор удастся открыть только через девять часов.
- Зато он впустит тебя. Удали мысли обо мне. Ну есть я, значит есть. Исчезну - значит судьба.
- Судьба... Ты ведь была в курсе. Поступали оповещения. Существовал шанс успеть.
- Пойми, счетчик работает Там. Завершения не избежать. Тут - от коллапса реальности после закрытия ворот. В основном мире - от изначально скудного резерва времени. Получается, тут проживу дольше. Главное, ты успей выскочить. - Сказав, бросила телефон в ложбину волны.
- Вот как. - Я отправил трость следом. - В благодарность за дары, море даст нам целых девять часов бесконечности на двоих.
- Сумасшедший! - Дробь ее кулачков по моей грудной клетке. - Умереть решил!? Спятил!!!
- Спятил, спятил... Схватил в охапку и помешал говорить поцелуем. Как прежде, мы были во власти друг друга.
Всего в десятках шагов от пляжа - забавная круглая постройка, напоминающая башню маяка.
- Видишь, как удачно. - Говорил я своей хихикающей принцессе. - Знаешь, что это? Вилла для гостей. Прежде всего - для спятивших. Судя по небольшому количеству ясных окон, у нас отличный выбор комнат.
- Наверху! Это будет наша башенка!
- Пристанище деда Мороза и Снегурочки. Не забыла, какое сегодня число?
- Вообще, я терпеть не могу новый год! - воскликнула К. Ее личико на миг стало серьезным, губки сжались точно у обиженного ребенка. Впрочем, через секунду линия губ расширилась, приняв очертания прежней улыбки. - Раньше не терпела. А этот хочу. Давай отметим его по полной. - В озорных очах мелькнули знакомые искры.
- Разумеется, отметим, - я прислонился к ней ближе и прошептал ее имя ей на ушко, - тепло, исходящее от шеи и румяных щек моей спутницы, тонкий французский аромат, притяжение... Все это отразилось частыми ударами в моих висках, жаром томительного огня и наиболее изошренными образами похоти, на которые она согласится взамен на свои. Любая фантазия осуществима. Можно все.
03.02.2016