Глава 4
Злоключения – приключения.
Неистовый капитан южного аутпоста Чеб Раммер красил забор, он беззлобно водил испачканной в краске кистью по испачканному краской забору. Лицо капитана было обезображено лакокрасочными материалами, как и дорогой доспех, как и все вокруг того места, где проводил свои трудовые, исправительные будни неистовый дворф. Размозженная кисть весело скрипела по плоским, березовым дощечкам, оставляя неровные, махристые следы зеленой, отвратительно яркой краски, да и то местами и не везде. Кисть шелушилась, и без того редкие волоски выпадали из нее с завидным постоянством. Краски в банке у Раммера не осталось уже совсем и давно, ее выделяли на облагораживание территорий прилегающих к Невервинтеру достаточно скудно и, скорее всего, как предполагал Чеб, ее к тому же систематически разворовывали. Начальник материальной части исправительно-трудового учреждения дисциплинарного гарнизона, в котором Чебу посчастливилось отбывать заслуженные пятнадцать суток, старший прапорщик Лонгонен, был довольно неприятной особой. Обрюзгшее толстощекое лицо, плохо выбритое, изъеденное оспинами, на котором красовались маленькие, злые, хитрые свинячьи глазки, походило на бугристый помидор, из которого ухабистой молодой картошкой торчал фиолетовый нос. Шеи Лонгонен почти не имел, во всяком случае, ее было совершенно не заметно из под тройного подбородка и лежащих на плечах щеках, короткие редкие, мерзко сальные, волосы, торчащие во все стороны облезлым одуванчиком, придавали ему вид неряшливый и отталкивающий. Крупные надбровные дуги с кустистыми бровями, как каменный утес гнездились у основания покатого, плоского лба, массивного, с одухотворенными рядами морщинок. На непомерных размеров сытом брюхе, лежал грязный, безвкусный галстук, который был небрежно повязан вокруг засаленного воротника. Рубашка периодически вываливалась из мятых, вытянутых на коленях штанов, куда Лонгонен постоянно заправлял ее комкая жирными сардельчатыми пальцами. В целом он походил больше не на человека, а на отожравшегося орангутанга. Эта отвратительная личность не нравилась Раммеру. Прапорщик раздражал капитана потому что был бездельником и штабной крысой, казнокрадом и откровенной свиньей. Дворфу не нравилось, что эта жирная скотина выводит его на работы и имеет над ним власть, над боевым капитаном, который исключительно из-за разгильдяйства попал в штрафное подразделение. Содержание исправительных работ также не нравилось Раммеру. Он бы понял если бы его отослали в кузнецу, перековывать и чинить оружие, даже если бы в конюшню, следить за лошадьми, ну уж не как не на покраску заборов. Более унизительной работы Раммер представить не мог. Он – боевой офицер, сражающийся на дальних пограничных рубежах, герой Невервинтера, кавалер многочисленных наград, отмеченный орденом Лорда Нашера, получивший правительственную награду, должен был красить заборы, причем в спальном районе возле муниципального учреждения, где ходило много народу, это был позор. Протекция высших чинов спасла его от более строгого наказания, но совсем оградить не смогла. Вмешались безопасники из Храма Духа, он, дескать, препятствовал проведению какой-то секретной операции, тут еще были припутаны тамплиеры, разобраться во всей этой истории Раммеру окончательно не дали, потому как все, чем занимались тамплиеры было покрыто тайнами, тут попахивало заговорами, заговорами в заговорах, прослеживалась и рука тайных, которые не имели совести и не считали народ забытых королевств за людей, они вообще никого не считали. Чем так мог капитан насолить службе безопасности он понять не мог. Правда, по не уточненным данным и из неофициального источника он все же выведал, что помешал поимки какого-то ужасного государственного преступника, преступник был особо опасен, потому-то и были приглашены тамплиеры, в качестве экспертов. Услуги этих дармоедов не дешево обходились казне. Раммер, конечно, пошутил чтобы госбезопасность вычла эти деньги у него из жалования, но его саркастическая шутка осталась без должного внимания. Это злило Раммера. События складывались очень не хорошо. Он готовился к свадьбе, как теперь ему сообщить быстроногой Ды’Шае, что он получил пятнадцать суток за хулиганскую пьяную выходку. Найти слов он не мог. Это был явный позор, который Раммер мог смыть только кровью, причем, как казалось дворфу, кровью именно прапорщика Лонгонена. Зачем он пошел выпить кружечку с С’Лавигом. Все беды от пьянки.
Палящие лучи солнца раскалили доспех капитана, краска уже давно свернулась в странную зловонную жижу и уже давно ничего не красила, она воняла тухлыми яйцами и чем-то еще, настолько омерзительным, что Раммер даже один раз проблевался, прямо в банку, консистенция и цвет краски при этом заметно не изменились. Мимо проходили, обыватели, некоторые останавливались, недоверчиво посматривая на дворфа в полном военном доспехе. Чебу, правда, Лонгонен предлагал переодеться в тюремную робу, чтобы не позорить погоны, но Раммер предусмотрительно отказался, не исключено, что по истечении пятнадцати суток, доспех бы свой он не увидел уже никогда. Потому-то и приходилось париться в сорокоградусную жару в шлеме, с шерстяной подкладкой и военной кирасе, в кожаных штанах, поверх которых были надеты кольчужные поножи с чешуйчатыми пластинками вороненого метала. Пот струился из под шлема, по лицу, заливая глаза; по спине, прямо в подштанники, которые промокли и вязко хлюпали при ходьбе. Так продолжаться долго не могло. Это был кромешный кошмар, который и не думал заканчиваться. Чеб опустил руки, ему было дурно, но упасть и сдаться он не мог, он был боевым офицером, а отступить от своего, всё равно что бежать с поля боя, сродни несмываемого. Он шумно выдохнул, жара была невыносимая. На дереве прямо над ним, не скрывая неподдельного любопытства, перепрыгивая с ветки на ветку, и наблюдая за измученным капитаном то одним то другим глазом, периодически переворачивая голову то влево, то вправо, суетилась крупная ворона, завсегдатай городских помоек. Она что-то явно замышляла, что-то не давало ей покоя. Чеб насторожился, уж как бы это не оказались происки темных сил. Раммер продолжал стоять с задранной головой, а ворона наконец-то успокоилась и, разместившись прямо над капитаном стала громко и усердно каркать, да так истошно, что капитан стиснул зубы.
- Бля! – вырвалось у него, - сука, ну что за дура, ну нахуя ты орешь, мне и так ***во!
Естественно, увещевания Чеба, на ворону не произвели никакого существенного впечатления, но орать она стала громче и надрывней, как будто специально, она растопырила хвост с крупными черными перьями, и нахохлилась, чуть приподняв крылья и втянув в них голову с острым черным клювом, от чего визуально стала еще больше.
- Ну, зачем ты орешь! – сызнова вопрошал Чеб. Он собирался говорить еще что-то, как вдруг все понял, но было уже поздно, увесистый шмат вороньих испражнений, вязким комком, напоминающим гашеную известь, ударил ему в лицо, от чего Раммер чуть было не захлебнулся. Ворона, скорее всего не первую неделю страдала жуткими запорами, и облегчилась на славу. Выплюнув мерзость, Раммер протер глаза, говорить больше не хотелось ничего, а ворона, как будто издеваясь, покружилась над Чебом, издавая странные каркания, похожие на смех и скрылась в неизвестном направлении.
- Сука! – вырвалось у Чеба. – Бля, прибуду в расположение части обязательно организую отряд арбалетчиков для очистки местных свалок от этой напасти, этой педерасни.
Капитан отступил на несколько шагов назад, что-то вязко хлюпнуло, Раммер оглянулся, его лицо, измазанное вороньим непотребством, от чего имевшее белесый оттенок, изменилось в цвете, стало не просто красным, а бордовым. Так и есть он наступил в собачью какашку. Хотя по цвету консистенции и запаху скорее всего это было не собачье, а именно человечье говно. Чеб понять этого совершенно не мог, тоесть кто-то встал посреди улицы и навалил кучу, даже не пытаясь найти отхожее место, ну что за люди. Хотя Чеб отчетливо понимал, что тот кто гадит посреди улицы, это уже не человек, а какое-то низкое подобие животного существа, не имеющее к понятию человечности никакого отношения. Опустившиеся недочеловеки, говорящие орангутанги, энималз, это уже даже разумным существом можно назвать только с большой натяжкой, они пьют «ягу», дрыгаются в нижнем брейке, носят трусы поверх штанов , всячески гадят и испражняются прямо под себя, там где приспичит, потом в этих отбросах прямо не сходя с места так же в нижнем брейке спариваются, и не всегда с лицами противоположного пола, блюют от обилия выпитого алкоголя и употребленных наркотиков и засыпают в этих же отбросах. Так ведут себя только животные, да и то не все, кошка сходив по большому закапывает оное, а эти прямо так, иногда прямо в штаны, раз… и можно дальше ходить в нижнем брейке и разговаривать рэпом, да многие из них уже и разговаривать не умеют, но упорно считают себя чуть ли не высшей расой человеков, хотя, как сказал один классик: «говорить - еще не значит быть человеком». Раммера все это несказанно тревожило, это было уже не просто свинством, а откровенным ****ством. Капитан попытался оттереть говно о землю, но получилось так, что он размазал его еще больше, гневу Чеба не было предела, он матерился злобно мотая ногой с собачим дерьмом, и забавно прыгая на другой, которая тоже попала в эту кучу, и Капитан, неминуюче поскользнувшись, упал прямо на мостовую и заметно успокоился. Шевелится больше не хотелось. Да вообще больше ничего не хотелось. Судьба словно глумилась над капитаном, по какому-то злому стечению обстоятельств, он попадал в нелепые, анекдотичные ситуации. Надо было что-то делать. Сходить к магу, или бабке-колдунье. Снять порчу или сглаз. Хотя, Чеб, в глубине души понимал, что это не какой не сглаз, а он сам находит себе приключения на филейную часть.
Дело шло к обеду, скоро должна был прийти поварийная карета с обедом. Не то чтобы Раммер проголодался, но обед это знатный повод поспать. Нюхать вонючую краску и прочие ароматы местной флоры и фауны ему уже порядком надоело. Издалека он услышал приближающийся экипаж. Толстая лошадь неспешно семенила по мостовой, Раммер отбросил банку с краской, которую во время всей этой истории с вороной заметно помял и, поднявшись, направился на встречу. Походная кухня остановилась в нескольких шагах от него, и повар, не менее толстый, чем ленивая кляча, во все горло заорал:
- Где тут капитан дворцовой стражи Чеб Раммер?
- Да не ори ты, придурок, - возмутился Чеб, - вдруг кто знакомый пойдет, а я тут с тобой разговариваю, позора не оберешься.
- Эх, уважаемый! – отозвался повар, отирая потные волосатые руки о белый, но давно не стиранный фартук, - не надо было хулиганить, не посадили бы, ты тут перед обществом долг искупаешь.
- Это нафиг, кому это я что должен! – возмутился Раммер.
- Ты совершил общественно опасное деяние, - сообщил повар, - общество должно быть огорожено от таких как ты, вот значит обществу ты и должен. Потому ты и работаешь на общественных началах.
- Значил обществу! - сообщил Чеб. Перед его взором пронеслись ворона, краска, срущий посреди улицы человек, ну или недочеловек, ему вспомнились несущийся на него отряд злобных гоблинов, вооруженных дубинами с вбитыми в них ржавыми гвоздями, не менее ржавыми мечами, серпами и прочими грязными железяками, ранение которыми не так опасно как само ранение, а опасно заражением крови, столбняком и гангреной. Он вспомнил как он врубался в нестройные ряды этих тварей, чтобы защитить Невервинтер, защитить город, горожан, защитить это дерьмо Лонгонена, защитить жирного повара, защитить ту мразь, что серет на улицах и в подъездах. Чебу представилось все то общество, которое он защищал, всех тех паразитов и бюрократов, присосавшихся к рядовому обывателю, всех этих банкиров и прочей гадости умело паразитирующей на нездоровом организме забытых королевств, и защищать у Чеба сразу отпало всякое вменяемое желание, захотелось сразу из защитников перейти в нападающие. – Значит я должен обществу! – Стал себя накручивать Раммер, - значит, сука, я должен тебе! – Свирепел Раммер.
- Ага! – утвердительно ответил повар, зачерпнув половником мутную, не вызывающую ни какого аппетита, жижу из огромного парящего чана и налил ее в алюминиевую помятую чашку, расплескивая содержимое на специальную доску выполняющую роль подноса и себе на грязные руки, с длинными, не стриженными ногтями, под которыми было нечто напоминающее грязь. Потом, не меняя половника, он зачерпнул из другой бадьи каши, ни по запаху, ни по цвету Раммер бы не сказал, что сие такое, сечка или овсянка. Каша плюхнулась в алюминиевое блюдо, и стала медленно растекаться как вязкий клейстер, а может это он и был. Повар протянул Рамммеру поднос. Тот состроил комичную злую мину и нервно спросил:
- Значит, ты это - общество!
- Не хулиганьте, гражданин военный, - ответил повар, - не то схлопочите исчо пятнадцать суток.
- Значит, общество и ты меня решили покарать! – не унимался Чеб, - значит, ты, жирный ублюдок, есть общество, которое я защищал, проливая свою кровь на дальних рубежах и теперь ты в лице общества собираешься меня покарать и глумишься над моей непростой жизненной ситуацией, я правильно понимаю! Тоесть ты тыловая крыса, всю свою сознательную никчемную жизнь наедал пузо, жил как тебе заблагорассудится, сладко ел, сладко спал, пока целый народ горбил на тебя, обувал тебя, одевал, воевал за тебя. Ты сволота, со своей грыжей липовой в штабе значит сидел, цвел и пах, а я по сопкам с топором за гоблинами гонялся, в меня стреляли из лука, били, пытаясь зарезать как поросенка, и я значит заслужено получил пятнадцать суток, я значит изгой, а ты значит общество, так? А не кажется тебе, что общество это я! Я есть пассионарий , а ты гнида и паразит.
- Слушай, - сообщил повар, - я тоже военный, возьму-ка я, да и напишу на тебя рапорт, пусть тебе еще посидеть накинут, уж больно ты говорливый попался.
- Компот где? – возмущенно закричал Чеб.
Повар, потерев грязные руки о грязный фартук, зачерпнул грязным половником, которым он только что черпал баланду и кашу, желтоватую водичку из третьего жбана и налил её в алюминиевую грязную кружку, на которой до манипуляций с ней, толстым слоем гнездился рой навозных жирных мух. Чеб наблюдая за всем этим непотребством, весьма скептически, пить и есть эту гадость ему совершенно не хотелось. Употребление в пищу всего этого могло привести только к больничной койке, и, вполне возможно, что не на пятнадцать суток, а пожизненно. Ну уж дизентерия и жопораздерающий дрищ был бы обеспечен точно, рискни Раммер отведать сие кушанье. Немного подумав и оглядевшись, водя головой из стороны в сторону, как та ворона, он резонно заметил:
- Ты чо!
- Кушайте на здоровье, господин офицер! – саркастически заметил повар.
- Ах ты падло! – возопил Чеб, и со всего размаха, весело подпрыгнув, чтобы достать до повара, опустил чашку с кашей прямо ему на голову, немного примяв ее по краям, - это тебе чтобы с ушей не слетала. А это просто так, бля, от меня лично! На сцука! – орал неистовый капитан, вколачивая миску с баландой в лицо повара. Алюминий хоть и мягкий материал, но вколачиваться сразу в лицо он не хотел, поэтому Чеб помог чашке принять очертание черепа повара, как молотком по наковальне настукивая в лицо увесистым кулаком в железной перчатке.
Повар был явно обескуражен происходящим и вскоре потерял сознание. Разбушевавшийся капитан, решил все это так не оставлять, то чем кормили заключенных нельзя было давать даже бездомным собакам. Скорее всего, нормальная пища была унесена домой каким-нибудь Лонганеным. Пускать это дело на самотек было невозможно, и Раммер решил, выбить всю дурь из обнаглевшего прапорщика, находясь в приподнятом настроении, он ногой послал котлы с похлебкой и кашей прямо к корячащемуся на мостовой повару, туда же отправился и компот, воссев на карету, он злобно стеганул лошадь плеткой, животное, явно не ожидавшее ничего подобного, рвануло с места, как ошпаренное, а Чеб не унимался и стегал эту ожиревшую конягу что есть мочи. Он держал путь в расположение дисциплинарной части. Уж очень хотелось Раммеру поквитаться с прапором, за то что ворует краску, за то что ворует еду, за то что он обнаглевший паразит, гнида, которая уже никогда не станет вошью, потому что он раздавит это существо, уничтожит паразитизм, как антибиотик, вылечил организм общества не от симптомов болезни, а от её возбудителя, хотя бы локально. Правда, конечно, тут следует отметить, что на счет возбудителя паразитизма Раммер немного заблуждался и не там искал исток этой напасти человечества.
Чеб гнал чертову телегу, по улочкам окраины Невервинтера, он злобно стегал лошадь, которая ни как не хотела прибавить хода, да, собственно, она ничего не хотела, кроме как жевать отборный овес, спать и спариваться. Это были основные желания низшего паразита, обнаглевшей гниды. Чебу сей факт казался совершенно не правильным, и поэтому, чтобы прибавить лошадке расторопности, он прикладывался плеткой к лошадиным бокам с особым озверелым остервенением. Животное двигалось на пределе своих скудных функциональных возможностей. Это был не боевой конь, а деревенская кляча. Как предполагал Раммер по бумагам это экземпляр, скорее всего, проходил как неудержимый скакун голубых кровей. Деньги на покупку лошади были давно пропиты, а за место боевого коня по бросовым ценам была приобретена эта скотина, и никакая проверка не вскрыла бы эти недостачи, потому как тут же, задним числом был бы составлен акт о списании этой единицы как загнанное. Бумагу подписали бы все ответственные лица, потому как воровство и казнокрадство было поголовное. Это прям какой-то вирус, появившийся от бессовестности, жадности, зависти и не желания работать, он проникал в организм пожирая центральную нервную систему, и распространялся в среде быстрее вируса гриппа, передаваясь толи воздушно капельным путем, толи половым, толи еще как, Чеб не знал эти механизмы, да и не хотел знать, он хотел убивать. Последние события как-то выбили его из колеи, что ему делать он не представлял. Как явиться к Ды’Шае и сообщить ей, что он арестован на пятнадцать суток, а с учетом последних событий и его самовольного оставление поста, нападения на личный состав работника охранки дисциплинарного подразделения, а в том что повар носит погоны Раммер уже не сомневался, тот сам сказал ему об этом, также он не сомневался, что тот, скорее всего, чей-то родственник, попавший на кухню по большому блату, отсиживающийся в тылу и получающий, как манну небесную, очередные звания и денежные довольствия. Принимая во внимание все это, его вообще могли отправить проходить службу куда-нибудь в долину ледяного ветра. Дворф не боялся ссылки, он не боялся тяжелых походных условий, но он отчетливо понимал, что его будущая супруга не поедет с ним черт знает куда. Она любит гламурные клубы и сейшены, любит танцы и считает себя балериной и, скорее всего, она просто пошлеет его куда подальше. Дело в том, что эта самая Ды’Шаа, имела очень специфический характер рядовой стервы. Раммеру с ней было чрезвычайно тяжело, но так как капитан был сам отморожен на всю голову, это придавало их отношениям особую изюминку.
Толстая кобыла, истошно хрипя, и роняя желтые пузыри пены двигалась вперед, Раммер сломя голову несся в расположение штрафного батальона, он уже придумал несколько надежных способов поквитаться с прапорщиком Лонганеным, все эти способы были хороши, именно поэтому он и не мог выбрать с какого начать, толи сначала выбить ему зубы, толи потом, а сначала подбить глаз и сломать нос. В таких рассуждениях, с подобными мыслях он прокатил мимо местной таверны, около «Виктори парка», и краем глаза заметил своего товарища и друга Эс’Лавига, который нервно разговаривал на повышенных тонах с несколькими крупными воинами в дорогих доспехах. Скорее всего, как понял неистовый капитан, его дуга сейчас будут достаточно жестко избивать. Проехать мимо он не мог. Повернув загнанную лошадь прямо к этим людям, Раммер стал злобно материться. Эс’Лавига уже били, не долго думая он направив повозку прямо на нападавших, затем, матерясь спрыгнул с нее, воинов было трое, как и в прошлый раз с полуорками. Двоих сразу сшибла повозка, припечатав их прямо к стене таверны, и судя по всему, зашибив насмерть. Карета развалилась, а обезумившее животное умчалось в неизвестном направлении. Раммер как бешенный пит-буль, устремился к избивающему халфлинга воину, тот держал его одной рукой на весу, а второй деловито стучал прямо по лицу. Подпрыгнув достаточно высоко, чтобы можно было достать до носа нападавшего, Раммер с особой жестокостью ударил незадачливого витязя, мутузившего Эс’Лавига. Удар был такой силы, что воин не просто отлетел в сторону, выронив халфлинга, но сумел еще в воздухе выполнить замысловатый пируэт, тройным оборотом вокруг своей оси. Металлическая перчатка доспеха капитана пришла в полную негодность, она помялась так сильно, что пальцы, зажатые в ней, неминуюче стали неметь, Чебу пришлось ее скоропостижно скинуть, а части вороненых чешуйчатых пластин, вколоченные в лицо нападавшего однозначно восстановлению не подлежали. Чеб опустился на колено, и приподнял бесчувственного халфлинга, который забавно разбрызгал по новой шелковой рубахи, с вышивкой на воротничке, озорные кровавые соли и слюни.
- Эс’Лавиг, - потряс его за плечо Чеб. – Эс’Лавиг? Ты жив! Что же ты всегда в какие-то мутные разборки влезаешь?
Эс’Лавиг открыл заплывшие от побоев глаза и, выплюнув с кровавыми пузырями несколько выбитых за ненадобностью зубов, безучастно посмотрел на Раммера.
- Чебушка! – выронил он, - они меня сильно били!
- Да я вижу, что сильно! – ухмыльнулся Чеб, - Сегодня как-то особо неистово!
- Они мне все лицо расколупали! – сообщил халфлинг.
- Ага! – отозвался Чеб, - скорее всего и почки отбили, теперь ты месяца два под себя будешь кровавой мочой ходить.
- Ухм…- прокряхтел халфлинг, - та настоящий друг, умеешь утешить в трудную минуту!
- Я констатирую, - сообщил капитан, - что нужно было от тебя этим людям.
- Не знаю! – плаксиво сообщил Эс’Лавиг разбитыми в пышные оладья губами, - они говорили что денег я им должен!
- Вот суки! – справедливо заметил Чеб. Он бережно отложил халфлинга и быстрым коротким кувырком послал свое тело к витязю корячащемуся в грязи и нечистотах недалеко от халфлинга.
Лицо его было обезображено, оно превратилось в кровавое месиво, зубы были безнадежно выбиты, скула по которой струились сгустки крови была рассечена до кости, остатки кожи висели страшными лохмотьями под покрасневшим, заплывшим глазом, щека была порвана до зубов, часть которых перемешалась с чешуйками пластин с перчатки Чеба и страшно впились в плоть. Воин пытался что-то говорить хватая воздух обезображенным ртом.
- Атое ые! – вырвалось у него.
- Ты кто такой! – удивленно беззлобно спросил Чеб.
- Я наемник, - сообщил тот разбитым ртом, пытаясь принять хоть сколько-нибудь удобное положение в пространстве, он перевалился на спину и оперся ею о стену таверны, Чеб присел на корточках рядом.
- Я спрашиваю, что от полурослика хотели? – на крайний случай уточнил он, чтобы расставить приоритеты диалога и сократить ненужное словоблудие.
- Он денег должен! – сообщил воин.
- Твоюмать, - удивился Чеб, - бля, да схуяли он тебе должен денег?
- Не мне! – улыбнулся воин, шамкающим ртом, - он должен Темному Солнцу!
Чеб был опытный воин, он, может, был даже лучшим воином своего гарнизона, наверное это его и спасло, он отпрянул назад, чисто интуитивно, возле его глаз красным всполохом метнулось лезвие острого кинжала, вытянув левую руку вперед он отбил следующую атаку, и оттолкнувшись ногами прыгнул далеко назад. Обезображенный воин оказался не так прост, он поднимался на ноги держа в руке страшное оружие темного ассасина, кинжал из черного магического металла. Чеб взглянул на перчатку, доспех пришел в совершенную негодность, магическое оружие убийцы порвало закаленный метал как льняную рубашку, едва не поранив руку. Теперь и вторая перчатка пришла в негодность.
- Ты, неистовый Раммер, - страшно улыбаясь разорванным ртом сообщил воин, - ну конечно, какой еще дворф заступится за такое недоразумение как это, - он указал кинжалом на Эс’Лавига, - только благородный Чеб, капитан дворцовой стражи, командир южного аутпоста Невервинтера. Эх знал бы ты…- мечтательно сообщил воин, - ну ладно ты все равно умрешь, Темное Солнце держит свое слово.
- Темное солнце, - удивился Чеб, - да что я сделал Сайрику? Бля… Да ничего он не держит, Сайрик плут и убийца, и психопат, и гомосексуалист с явно выраженным комплексом власти. Он мастер лжи, что он может держать.
Суда по тому, что адепт Сийрика бросился на капитана, тот совершенно отчетливо понял, что диалог, по всей видимости, подошел к концу. Покалеченный воин, оказался довольно сильным и проворным, несколько раз опасное лезвие скользнуло по чебовой кирасе, распахав закаленные металлические пластины и порвав толстые кольца кольчужной защиты. Чеб уворачивался, он прыгал как обезумившее шимпанзе, несколько раз он умудрился достать воина ногой в пах, но тот терял самообладание лишь на мгновения, и так искусно работал ножом, что подобраться к нему было невозможно, и капитан отчетливо стал понимать, скорее всего это будет его последний бой. Оружия под рукой не было, чтобы перейти на ближнюю дистанцию необходимо как-то обезоружить этого гада. Адепты Сайрика фанатики, этого можно только убить, договориться с ним не получится никак. Чеб пошел по замысловатой дуге, пытаясь выбить кинжал, он даже несколько раз нанес сильнейший удар в область запястья воину в определенную точку, после чего тот должен был выронить оружие, но этого не произошло, а ликованию наемника не было предела. Судя по всему тут была какая-то магия, у Чеба не было возможности разобраться в этом, он прыгал и уворачивался. Под ногами постоянно мельтешил Эс’Лавиг, скорее всего он хотел помочь, поставить подножку адепту Сайрика, но тщетно и больше всего мешал Раммеру. Тут Чебу пришла в голову интересная мысль, он сорвал длинный шип со шлема, походя швырнул шлем в противника, тот поймал его наколов на кинжал, следом Раммер пиннул в сторону наемника крутящегося под ногами халфлинга, тот полетел кубарем и сшиб наемника с ног, пока тот пытался подняться с колен Раммер молниеносно подскочил к нему и воткнул, с ревом, длинный металлический шип со шлема прямо в глазницу наемника. Тот издал предсмертный душераздирающий вопль и затих, повалившись мешком непотребства прямо к ногам Чеба. От упадка сил Раммер упал рядом на колени, но немного погодя сделал над собой усилие и, поднявшись, принялся реанимировать Эс’Лавига, что был в бессознательном состоянии, Чеб весело хлестал его по лицу. Эс’Лавиг открыл затекшие от побоев глаза.
- Ты жив? – удивился он.
- Ну конечно, - сквозь силу улыбнулся Раммер, - ты сомневался во мне.
- Нет! – с трудом проговорил Эс’Лавиг сделал кислую физиономию, - пойдем, выпьем что ли?
- Тут такое дело…- начал было Раммер, - я ведь не просто так скакал… а черт с ним, пойдем, выпьем, я опосля убью этого гада Лонгонена.
Раммер поднялся на ноги, подняв с собою Эс’Лавига, тот повис на его руке как мокрая тряпка, весь избитый и израненный. Прихрамывая, они отправились в другой конец города, справедливо решив, что пьянствовать следует в другой таверне, а то мало ли что, доказывай потом властям, от чего тут образовалось три трупа. Чеб предусмотрительно выдернул темный кинжал наемника из своего испорченного шлема, на крайний случай шлем и скинутые перчатки он забрал с собой, чтобы не него не подумали, подчистил улики, шип, которым он заколол адепта Сайрика он тоже вынул и утащил с собой, намериваясь выкинуть его вместе со шлемом в реку. Кинжал же убийцы оказался прекрасной работы старинных мастеров, смародерствовав с наемника ножны от этого замечательного оружия, Раммер сунул его за пазуху, авось пригодится, еще он добыл несколько мешков с монетами у раздавленных каретой разбойников и, весело улыбаясь, потряс ими, подбрасывая на ладони.
- Вот, - сообщил он Эс’Лавигу, - гуляем.
- Хорошо, пожрать бы недурно, а то что-то у меня совсем со здоровьем стало плохо, а повеселиться я люблю, особенно поесть! – сообщил халфлинг.
- Ладно, идем! – рекомендовал Чеб, - Слушай, а за что ты адептам Сийрика должен денег?
- Да не знаю я, сцепились мы, слово за слово, вот и говорят они, типа, денег ты нам должен.
- Удивительно, - в недоумении сообщил Раммер, - адепты темного солнца не простая шпана, которая ищет легкой наживы, это не рядовые гопники, которые крутяться у любого питейного заведения, они фанатики и люди бесспорно идейные, тут что-то нечисто, кому-то ты перешел дорогу, похоже кто-то тебя заказал!
- Не может быть, - удивился халфлинг.
- Ага, - сообщил Чеб, - точно заказали, и меня тоже.
- В каком смысле? – немного испугавшись, проговорил Эс’Лавиг.
- Да на меня тут напали такие же ребята от Темного Солнца, - сообщил Чеб.
- Ну, ну? – искренне поинтересовался халфлинг.
- А зарезал я их к такой-то матери! – гордо сообщил Чеб.
- Да? – разочарованно проговорил Эс’Лавиг, - Что совсем?
- Да не бойся ты, ничего со мной не случилось! – отозвался Раммер, - Я их не больно зарезал, вжик и все!
- Ну я рад, что все обошлось! – глубоко вздохнув сообщил Эс’Лавиг.
- Ладно, пойдем, накатим! – предложил Чеб, - а потом поможешь мне, я тут с одной гнидой поквитаться должен!
- Да не вопрос, все что нужно неистовому капитану! – отозвался Эс’Лавиг, нервно семеня за Раммером.
Они пошли пьянствовать, битва кончилась, следовало отдохнуть, но что-то все равно не давало Чебу покоя, что-то происходит возле его скромной персоны, что-то странное, опасное, не нравилось это ему совершенно. Что-то непонятное, уже два раза подряд за короткий промежуток времени, ему посчастливилось встретится с адептами Сайрика. Это наводило на тревожные раздумья.
Снег мягкими хлопьями не варенной овсянки падал на брусчатку площади заднего двора Храма Духа. Только, касаясь темных камней плотно подогнанных друг к другу, он сразу превращался в капельки влаги, которые делали эти самые камни невероятно скользкими. Влага еще не впиталась в камень, еще не вытеснила воздушные пузырьки из неровностей пароды, и образовавшаяся на поверхности пленка создавала эффект скользкого масла. Рамидал Нотступ осторожно вывернул ступню назад и в бок, спружинив на ноге, он сделал резкий выпад вперед и его кулак жадно вписался в раскрасневшееся от побоев лицо противника. Раздетый до пояса на морозе, на ветру, он уже не первый час занимался кулачным боем, вырубив уже не одного оппонента. Рамидал тренировался, хоть он и был заместителем Иртимбера, вторым человеком в храме, хотя почему вторым, все вопросы руководства этой секретной организации были замкнуты на него, он был серым кардиналом при Иртимбере, не смотря на все это он держал себя в форме упражнялся как с оружием так и без. Его мускулистое, поджарое тело, совершало немыслимые пируэты, он был подвижен как лиса и быстр как змея. Тугие валуны сухих мышц уверенно вздувались под кожей, на нем не было ни капли дурного мяса, которым обычно обрастают чиновники, священнослужители и политики. Бойцом он был совершенно превосходным, он почти всегда побеждал своих противников. По всем близлежайшим весям и городам проводились закрытые соревнования бойцов, победителю которого предлагали за деньги биться с Рамидалом, естественно личность его была неизвестна бойцам, а вот барыши это предприятие сулило баснословные. Поэтому, находилось много отчаянных сорвиголов, желавших получить большой куш.
Подступив на шаг вперед к противнику Рамидал произвел несколько коротких прямых в голову, при этом отбив блоки поставленные локтями, и раскрыв оппонента для ударов. Здоровый парень пошатываясь отошел от Нотступа, больше не делая попыток укрыться от твердых как сталь кулаков Рамидала, сыпавшихся на него как из рога изобилие, пройдя несколько шагов парень упал на холодный мокрые камни, Нотступ победил нокаутом.
- Бля, ну что такое, где вы их, сука, берете, они совсем нахер драться не умеют! – сообщил Нотступ своему адъютанту.
- Светлейший ! – сообщил тот, - все дело не в том, что плох и неумел твой противник, а в том, что тебе равного в мастерстве просто нет.
- Льстец! – отрезал Нотступ, принимая от адъютанта свою шелковую рубаху. – Это вы таких находите, найдите мне настоящего бойца, чтобы такой чтобы победить нельзя было.
- Ну, тогда ваше святейшество, - сообщил адъютант, - он скорее всего разобьет вам лицо!
- Ну, бля это же спорт! – сообщил тот.
- Спорт не спорт, а нет вам равных в этом деле! – парировал адъютант.
- Ладно, все равно правды от тебя не дождешься! – проговорил Нотступ, - давай, дуй, найди мне Иртимбера, где дрыхнет эта ленивая скотина и веди его в мою келью, будем думу думать, вместе, а то когда он один думает, то всякое разное ему в голову приходит, не след тому совсем быть. И думать ему не надобно, за него уже все продумано. Приготовь много теплого питья и какую-нибудь снедь, сидеть будем долго, и не делай этой сырой рыбы завернутой в сырой рис, не может мой желудок воспринимать эту тухлятину, давай мяса, пареного, жаренного, тушеного, ну чтоб мясо было и не сырое, иначе тухлыми угрями сам тебя накормлю, чтоб жопораздерающий дрищ был обеспечен.
- Слушаюсь вашество! – отозвался адъютант и развернулся, чтобы убежать, но Нотступ поймал его за руку.
- Так и парню заплатите хорошо! Я ему всю рожу расшиб, красоты лишил, теперь бабы любить не будут!
- Будут, бабы всегда любят смелых и отважных, не за белое же лицо мужика любить! – удивился адъютант.
- Да ну как тебе сказать, последняя мода такая пошла, чем смазливее рожа, тем больше эти дуры на них клюют.
- Ну, это временно! – отозвался адъютант.
- Так, не спорь со мной, заплатить хорошо, проверю, если не заплатишь, тебе самому рыло разобью! – сообщил Нотступ, адъютант вздохнул, он точно знал, что этот проверит.
- Слушаюсь вашество! – отрапортовал адъютант и посчитал своим долгом скоропостижно удалиться, пока в голову его сиятельства, высокой духовной особы, не пришло еще что-нибудь этакое.
Нотступ, насвистывая походя незамысловатую мелодию, отправился в свою келью, он сотворил полнейшее смирение на одухотворенном лице и широко шагая скрылся в сумраке темных коридоров храма. Пробравшись тихо, как мышь, через бесчисленные переходы, закоулки и откровенные тупики, которые были выполнены в здании для того, чтобы просто запутать врагов, которых храм имел в огромном количестве, Нотступ, на крайний случай, ударом ноги распахнул дверь в свой кабинет-келью. Внутри никого не было, с досады он глубоко вздохнул. Кого он хотел там обнаружить непонятно, толи наемного убийцу, толи что-то потустороннее. Войдя внутрь, он осторожно затворил дубовую дверь на засов, зажег несколько лучин, от чего приятный желтый свет растекся по всему помещению, озаряя стройные стеллажи Нотступовской библиотеки со старинным фолиантами, тут были собраны такие редкие издания, что аж дух захватывало, как такая древность вообще могла существовать. Следует отметить, что это была личная библиотека заместителя главы храма духа, серого кардинала, как за глаза, да и в глаза называли этого человека. К книгам Нотступ пристрастился еще с малых лет, когда учился в церковно-приходской школе, поэтому собирать начал редкие издания достаточно давно. Тут были такие страшные фолианты, которые писала рука первых демиургов, еще до начала времен. На самом деле это были очень редкие магические записки, которые следовало держать очень далеко от общественной огласки. Информация, содержащаяся в них, могла повернуть или нарушить связь времен и уничтожить мир, превратив его в полное ничто. В неумелых руках непосвященных, это был ящик Пандоры, открывать который не следовало ни при каких обстоятельствах, многие маги отдали бы жизни, чтобы заглянуть хотя бы глазком в эти, побитые временем пергаменты. Обладать этими знаниями желали и тайные маги Фаэруна, они вели как поиск подобной литературы, так и систематическое уничтожение неугодных или опасных для комитета трехсот книг. Нотступ же обладая таким богатством, совершенно не собирался делать его достоянием общественности или делиться с кем-нибудь из тайных. Поэтому держал их в самом неожиданном месте - на виду у всех. Дотянувшись до одного такого древнего фолиантов, он стащил его с верхней полки, книга была весьма увесистая, и положил на стол, распахнув в заложенном месте. Склонившись над ней, он принялся жадно читать заклятья, перед ним на уровне глаз возникла светящаяся красным светом сфера. Нотступ продолжал двигать губами, производя магические пасы над сферой, скрещивая руки и заплетая в замысловатые узоры пальцы. Наконец, он разглядел внутри туманные силуэты и темные фигуры, продолжая читать заклятье, он понял, что начал зреть прошедшее, грядущее и суть времен. Ему привиделось видение, будто что-то огромное, массивное, ужасное рвется в наш мир. Сгустки темной субстанции на ментальном уровне достигли предала концентрации, они готовы были выплеснуться в реальный мир чередой хаоса разрушения, войн и смертей. Потаенные глубины иных материй таили в себе что-то не хорошее, темное. Откуда оно взялось Нотступ не мог понять однозначно, что есть причина возникновения этого древнего ужаса. Орден тайных магов Фаэруна достаточно древнее образование, ему были известны многие секреты существование. Нотступ имел высокую степень посвящения, он знал многое, но даже от него был сокрыт источник этой тьмы. Живущие на материальном уровне существа своими деяниями могли вызвать негатив и скопление тьмы, но не так много как было там, за кромкой яви. Изначально тьма существовала, но это была не та тьма, это было нечто иное, свет отличается от тьмы, он другой, потому он и зовется светом, чтоб можно было разделить свет и тьму. То древнее, до бытия, было совсем не таким, чем-то ужасным, что скапливалось в ментале. Там за гранью Нотступ лицезрел не бесконечное ни что, не пустоту, не полное отсутствие, а наоборот, как нельзя острее он ощутил чье-то злое присутствие. Оно концентрировалось и собиралось и, на каком-то этапе, стало иметь свой соборный разум, собравшись в эгрегориальное образование. Нотступ похолодел, волна страха охватила его. На минуту он стал понимать, что тайные неверно осмысливают природу этого зла, не совсем четко представляют его возможности, а может быть и наоборот, намного лучше него понимают суть вещей. Его нельзя ослабить, впуская в наш мир крохами, и уничтожая избыток, как они этого хотели. Чтобы ослабить это, лишить его массы, нужно что-то уже совсем грандиозное, мировые войны, войны всех со всеми, хотя, скорее всего, и она не поможет. То, что сформировалось в ментале, имеет свой разума, он возник из массы, но уже возник. Теперь даже если уменьшить массу, сформированное останется, идентифицируя себя как обособленное. Что это и откуда оно взялось, понять Нотступ не мог, но одно он знал точно, оно не изначальное. Вначале не может быть тьмы, тогда свету просто нет возможности появиться. Нотступ понял – вначале был свет. Не тьма, а именно свет, до света не было ничего, не было обособленного, равно как и тьмы. Откуда взялась эта вязкая слизь, окутывающая мозг, откуда она появилась, что ей нужно? Порабощение света? Но уничтожив свет цивилизации, уничтожив прогресс, оно уничтожит и себя, потому что будет тьма, победа дегенерации погубит и само явление жизни. Это какой-то вирус, паразит, готовый поглотить организм носителя, уничтожить его, но если не станет организма-носителя, не станет и самого паразита. Нужно было срочно что-то делать, Нотступа бросило в холодный пот. Те директивы тайных, которые должен был реализовать храм, пустив тысячи героев в заведомо обреченные крестовые походы, осквернив их и уничтожив, были для той силы, которую они хотели ослабить как мертвому припарка. Это все равно, что в комнате больного, который лежит с высокой температурой открывать форточку для проветривания, не более того. Дело в том, что болезнь общества Фаэруна невозможно было вылечить обычным способом. Организм перестал сопротивляться паразиту, проявляя толерантность, иммунная система не реагировала на мимикрияруюший вирус, начиная считать его своим. Тут нужен был мощный антибиотик, способный уничтожить злые силы. Нотступ отлично понимал, что подобное лекарство нанесет вред и самому организму, ослабив его, тут следовало созвать большую восьмерку тайных магов, самых посвященных и вынести этот вопрос на обсуждения, надо что-то было срочно делать. Вдруг, уже поздно, вдруг, тело бытия уже пропитано вредоносным вирусом паразитизма на столько, что само стало вирусом, вирус поборол и завоевал носителя, теперь носитель это вирус.
Нотступ отпрянул от сферы. Он был в холодном поту, сердце неистово колотилось, готовое выпрыгнуть из груди. Что это с ним. Неужто стареет. Нет, просто он прикоснулся к тайным знаниям, к тому, что скрыто от тайных, а может быть наоборот, открыто еще больше, и они просто морочат ему голову, используя Храм Духа в нужных целях и манипулируя сознанием высших иерофантов. Верховный совет тайных магов Фаэруна состоял из восьми древних чародеев, это были сильнейшие маги, мудрейшие хранители запретных знаний, хотя тут не все было так просто, должно быть еще что-то. Нотступ похолодел, он был уверен, что вот-вот перед ним откроется истина. Тайные чего-то не договаривают, что-то такое, что могло поменять всю картину мироздания, что-то что способно сделать весь мир счастливым, или вновь потопить его в хаосе невежества и смуты. Что же происходит на самом деле, кто стоит за тайными, или что, что делает их тайными, почему знания держаться под запретом, почему те крохи, что собирают талантливые энтузиасты скрываются и так ревностно оберегаются тайными. В чем причина всего этого. Нотступ напрягся еще сильнее, его волновали извечные, классические вопросы бесполезной риторики: «Кто виноват?» и « Что делать?». Он понимал, что за всеми происходящими в мире событиями глобализации стоят тайные, еще он точно знал, что они что-то скрывают, но что и главное зачем, понять он не мог, те причины которые вроде бы соответствовали логике, сами по себе причинами не были, каждая из причин, сама по себе вроде и не причина, Нотступу показалось, что он нащупал мысль. Его мозг лихорадочно искал ответа.
Тут в дверь постучали, Нотступа будто выбросило в реальный мир, тело находилось в трансе и еще не совсем слушалось его. Выделывая замысловатые пируэты и балетные па онемевшими конечностями он поспешил открыть дверь, на пороге в вязаной сутане, поверх которой был напялен такой же вязанный балахон с капюшоном стоял Иртимбер с иконкою на груди и зажженной свечкой в руках.
- Твоюмать! – сообщил Нотступ, - ты что меня пугаешь!
- Да я это…- начал было Иртимбер – пришел, ты просил зайти.
- Ты жопу мыл? – поинтересовался Нотступ.
- Зачем? – удивился Иртимбер.
- Действительно, зачем! – согласился улыбающийся Нотступ, недоверчиво оглядывая своего коллегу. – Ну, заходи, коли пришел! Есть разговор.
Иртимбер в развалку зашел в келью, и упал в кожаное кресло, разбрызгивая на него и на себя горячий воск от свечи, которую он по-прежнему держал в руках.
- А ты знаешь из чего это кресло? – поинтересовался Нотступ.
- Кожа, вижу! Нормальное такое! – согласился Иртимбер.
- Ага! – весело ответил Рамидал, немного издеваясь, - Эта кожа с жопы первенцев, колена Левитов, ручная работа. Я лично сдирал, так проворуется какой-нибудь чин, я сразу к нему, с жопы кожу сдирать живьем, иногда, знаешь, - сообщил он, - когда заживет, и опять проворуется я ему опять с жопы кожу сдирал, долгая это работа, ну никак не понимают, что нельзя воровать.
- И это эффективно? – уточнил Иртимбер, брезгливо оглядывая все вокруг, скорее всего в поисках еще каких-нибудь поделок.
- Ну, как тебе сказать! – удивился тот, - Наверное, не очень, если приходилось по два раза сдирать, значит ради денег даже жопы не жалко!
- Бля это смотря сколько с****ить! – сообщил Иртимбер, - иногда воруют столько, что не жалко.
- Бля! – хмыкнул Нотступ, - А ты, во сколько свою жопу оцениваешь?
- Ну…- начал Иртимбер, торопливо загибая пальцы на руке, - это… бля много!
- Ахуительно! - уточнил Нотступ, - только у всех свое разное много, у меня одно, у тебя другое, у холопа свое, так сколько для тебя много?
- Ну, я это… могу представить себе достаточно большую сумму… - пространственно ответил тот.
- Сколько? – уточнил Нотступ.
- Дохуя! – сообщил Иртимбер.
- Это сколько? – удивился тот.
- Вот если к примеру идти искать край света, то когда заебешься, половина будет, а что?
- Откуда у тебя эта дурацкая привычка отвечать вопросом на вопрос? – скривился Нотступ.
- Ну, наверное, от мамы с папой! – пояснил тот.
- Да! – Мечтательно заметил Нотступ, - Странно все это! Ладно, ближе к нашему делу!
- Я слушаю! – согласился Иртимбер.
- Тут дело таково, мы просим этим письмом норвежца, дядю Фортинбраса, который немощен и едваль, что слышал о замыслах племянника пресечь его шаги, все потому что и наборы и все снабженье войск обременяет его же подданных! – сообщил Нотступ.
- Розенбаум? – поинтересовался Иртимбер.
- Шекспир! – гордо ответил Нотступ. - Так вот по нашей теме, тут не все так просто, и не все так чисто, директивы тайных, о тьме, которая придет в этот мир, не кажутся ли тебе подозрительными?
- А что в них подозрительного? – удивился Иртимбер.
- Ну, смотри сам, - продолжил Нотступ, - сколько было усилий и сколько было проделано работы, чтобы выплеснуть часть зла в подземье, сколько мы потратили средств, вбрасываю туда информационные бомбы о говномагии, у нас зарезали ни одного шпиона, их было тысячи, бесславно погибших на страже интересов тайных, они даже не знали об этом. Так вот, все эти попытки снизить прессинг тьмы не увенчиваются успехом, тьма не слабеет, а наоборот, ее просто больше становится в нашем мире, а от этого говна в ментале тоже множиться.
- Ты это к чему клонишь? – переспросил Иртимбер.
- Ну, как тебе сказать, - смотри сам, что получается апокалипсис в подземье, вывел зло не просторы Фаэруна, и что, что изменилось в ментале, ничего. Там появился разум, тьма стала иметь разум.
- Ну, это еще ничего не значит! - сообщил Иртимбер.
- Это значит, что мы имеем заговоры в заговорах, это значит, что тайные не все нам говорят, хотя мы тоже являемся членами тайных, это значит, что тайные ведут свою игру, отличную от нашей, это значит, что нами попросту манипулируют. Возможно, есть ступени посвящения не известные нам. Возможно над высшими иерофантами есть еще кто-то.
- Ну, это не ново, эти ребята всегда хотели контролировать нас, во все века, слишком много власти в руках Храма, чтобы отдать ее нам без боя, мы обладаем слишком большими ресурсами, чтобы нами можно было пренебречь, - согласился Иртимбер.
- Так вот и я говорю, - продолжал Нотступ, - нам нужно предпринять шаги к усилению храма и нашей власти, если тот дерьмодемон был так силен, что обрушил всю свою силу на подземье, то представь себе, что может темный мессия Кал. Нам нужен Кал, – гордо заметил Нотступ.
- Нахуя? – удивился Иртимбер.
- Как зачем? – переспросил Рамидал, - Кал будет нашим козырем в разговоре с тайными, мы должны заполучить это всесильное существо, думаю именно на его поимку следует ориентировать магов и собранных героев, которые прибывают по нашему зову. Заимев Каламбура в свою гильдию, мы сможем диктовать свои условия всему мировому сообществу.
- Я все понял, - отозвался Иртимбер, - как только соберутся все герои и маги, нужно провести им инструктаж и выдать задание не поимку темного мессии, принца тьмы Каламбура. Прибыли почти все кроме Фалькона, и от Синистра нет вестей.
- Я сам проведу инструктаж! – сообщил Нотступ. – Теперь же оставь меня, мне нужно предаться медитации и молитве.
- Хорошо, пойду, займусь законотворчеством! – сообщил Иртимбер.
- Чем? – переспросил иронично Нотступ.
- Законотворчеством! – убедительно сообщил Иртимбер. – То есть изобретением законов.
- А ты умеешь? – с неподдельным любопытством переспорил Нотступ.
- Да раз плюнуть! – живо ответил Иртимбер.
- То-то я и вижу, что вы ****утые законы последнее время пишите со своим законодательным собранием, – ответил Нотступ, - что ни закон - ебалайка полная получается!
- А тебе-то что мы казну пополняем! Плебс обираем, все равно никто, ничего не понимает, все молчат, значит все можно. Налоги на кареты поднимем, на воду, на воздух, да на все, плебс будет работать только на оплату жилья и еду.
- Да мне поебать! – отозвался Нотступ. - Граждане наши богаты, вишь как, с некоторых по две шкуры можно взять, прямо с жопы, так что пишите!
- Ну, я пошел! – меланхолично заметил тот.
- Да, иди уже, ты много говоришь, мало делаешь! – сообщил Нотступ.
- Ты в этом отношении тоже не безгрешен! – улыбнулся Иртимбер.
- Да куда нам торопиться, у нас с тобой вечность! – проговорил Нотступ.
Конь шел в богатырском галопе, Фалькон два раза пускал его кругами около, семенившего в неизвестном направлении, осла. На осле, тучным куском прогорклого не свежего сала громоздился халфлинг, приставленный к Фалькону личным оруженосцем. Животное халфлинга могло двигаться намного быстрее, если бы этого хотел водитель, но так как водитель был больше наездником, и просто вредным маленьким балбесом, он специально тормозил паладина, который рвался в бой с темными силами. Фалькон не давал своему боевому жеребцу застаиваться и жиреть, чтобы держать его в тонусе, нужно было создавать ему нагрузку, нестись вперед было бессмысленно, халфлинг по каким-то причинам не хотел идти быстрее, общаться на эту тему с халфлингом, паладин не имел совершенно никакого желания, да и не хотел, тот на вопросы Фалькона отвечал пространственно и путано, так что, после нескольких таких странных лекций-монологов от Певе, паладин решил больше с ним в риторику не вступать. Потому что бред, который нес Певе, раздражал Фалькона просто до бешенства. Во-первых, согласно протокола, халфлинг заставил его одеть полный доспех, потому как вдруг случиться нападение врагов, а тот без доспеха. Нещадное солнце шло в зените, жара была неимоверная, темный вороненый метал доспеха Фалькона не отражал свет, а, напротив, поглощал почти все спектры и грелся под прямыми лучами как закопченный самовар. Шерстяные подкладки под шлем, кирасу и поножи превратились в мокрое непотребство, и вязко чавкали ужасным раздражающим звуком при движении, Фалькон не пил, он терпел. Потому как стоило только сделать глоток воды, как она тут же выйдет в самых неожиданных местах и потом будет все намного хуже. Нет, паладину не хотелось пить, ему хотелось убивать, просто нещадно истреблять халфлингов. Фалькон не был чудовищем, желавшим свершить геноцид целого народа, напротив, он относился к халфлингом хорошо. Геноцид он желал совершить исключительно в отношении одного маленького проказника.
- Эй, Фалькон! – начал было Певе.
Тот осадил коня и направил его к половинчику, как же хотелось паладину ударить это существо, прямо в лицо, прямо железной перчаткой доспеха, да с такой силой, чтобы помялась, помялось конечно не лицо, а перчатка, а лицо превратилось окровавленный лаваш. Фалькон живо представил как его рука, сжатая в кулак, со всего богатырского размаха входит в мясистую физиономию вредного халфлинга, утопая с вязким чавканьем между жирных щек, разбивая в лепешку картохавидный нос, в кровавое месиво, просто-таки в пышные оладья, губы, перемалывая в мелкую костяную муку желтые, прокуренные зубы. Паладин представил: как он с озорным весельем смахивает с перчатки кровавые ошметки лица Певе, как тот падает с осла, в собственных соплях запутавшись, и ползает в дорожной пыли, моля пощады и причитая.
Халфлинг отстранился от подскакавшего Фалькона, уж очень у того было страшно спокойное лицо, паладин умело скрывал свои чувства, халфлинг, судя по всему наученный жизненным опытом, боялся такого напускного безразличия и спокойствия, наверное, ему неоднократно били в лицо, вводя в заблуждение таким поведением. Паладин вовремя опомнился и расплылся в лучистой улыбке.
- Что вашему солнышку угодно? – поинтересовался тот.
- Напомни-ка мне приказ храма номер двадцать один, трехлетней давности, о чем там говорилось?
- Хмм…..- загрустил паладин, нисколько не изменившись в лице, - Значит трехлетней давности, приказ двадцать один?
- Да, да, ты что глухой, зачем переспрашивать, когда и так все понятно? – заносчиво ответил халфлинг.
- Так значит! – мечтательно сообщил Фалькон, - трехлетней давности значит! Нет, не помню, отшибло как-то моментально!
- Очень плохо! – возмутился маленький проказник, - в этом приказе говорится, что если паладин находясь в походе, двигается по степной местности, и если есть опасность встречи с кочевыми народами этого региона, в таком случае, паладин должен быть одет в полный доспех и использовать в бою саблю.
- А не лицезреет ли вашество, - иронично заметил паладин, - что я и так нахожусь в полном боевом доспехе?
- В том-то и дело, что не вижу я этого, шлем-то у тебя забралом не закрыт.
- Если бы маленький проказник имел возможность грамотно разбираться в военном доспехе, то бы он, наверное, заметил бы, что в конструкции сего индивидуального защитного приспособления не предусмотрено наличие запирающего устройства, такого как забрало.
- Как же так! – возмутился халфлинг, - шлем есть, а забрала нет!
- Такое бывает! – меланхолично отметил Фалькон, пытаясь быть предельно сдержанным, чтобы ненароком чего такого не ушибить халфлингу. - Иногда! Вот, например, по бумагам из Рашмена в Храм Духа ведет прямоезжая дорога, шириной аж в шесть саженей, а на самом деле, дорога такая лишь местами, да и то не везде, а только на подъездах к Храму духа, по обе стороны от дороге на той протяженности в несколько верст, куда ездят для проверки чиновники, высажены сельскохозяйственные культуры. Дальше же дороги нет, ее просто не построили, деньги, выделенные на ее строительство из федерального бюджета, давно распилили чиновники, а для отвода глаз построили немного этой самой дороги по современным технологиям, дескать, все у нас хорошо, и бесконечно врут своим ревизорам, а иногда и ревизор в доле. Ежегодно на ремонт этой дороги выделяются бешенные средства, где они? Нет ни средств, ни дорог, и так повсеместно. Я неспроста заметил, что правую и левую сторону ведутся сельхоз работы, но это только около дороги, а дальше ничего нет, дальше буреломный лес, болота, на возделываемых ранее полях уже деревья выросли. Нет сельского хозяйства, нет фермеров, как общин и колхозов не стало, как только государство прекратило протекцию села, село вымерло, нет там: ни фермеров, никого, потому как вести хозяйство стало убыточно. Технику не купишь, горюче-смазочные материалы стоят беспредельно дорого, ну и как тут быть? А никак, а по бумагам все хорошо, по бумагам, у нас много фермерских хозяйств, по бумагам у нас есть современные широкополосные дороги, а на самом деле этого ничего нет.
- Как же так? Этого не может быть! – возмутился халфлинг, - правительство никогда нам не врет, а чиновники никогда не воруют! Все ты придумываешь!
- Ну вот вруном меня еще никто не называл! – весело заметил Паладин.
- Ты не знаешь никаких инструкций, ты не знаешь приказов, а теперь еще и наговариваешь на наших замечательных государственных служащих, они одни о нас радеют, они одни заботятся о нашем благосостоянии, они наше все.
- Ладно! – отозвался Фалькон, - Путь так, ты что-то еще хотел?
- Конечно! – беззлобно ответил халфлинг, - мы еще не закончили! Мало того, что ты подлый врун, так еще и хреновый паладин.
- Это еще и почему? – начиная свирепеть, заметил Фалькон.
- Ты не знаешь документации, ты игнорируешь их, ты не носишь спецодежду!
- Это бля как! - удивился, - Вот уже с самого утра я парюсь в полном доспехе.
- Ничего не знаю! – отметил халфлинг, - ты его одел только потому, что я настоял на этом, если бы не мои умственные способности, что я указал на это, я…
- Я бы не был потный и мокрый! – отметил Фалькон.
- Что ты там бурчишь! – отозвался халфлинг.
- Я говорю если это все, я поеду выгуливать коня, вашество сегодня не хочет ехать ни в какую, а конь у меня рвется на свободу, ему простор нужен, его вывести надо.
- Я еще не закончил! – сказал халфлинг, - тут надо разобраться, за подобное разгильдяйство я напишу на тебя докладную, мало того, что ты подвергаешь опасности себя, так еще и подвергаешь опасности своего спутника при исполнении, которого должен холить и лелеять.
- Так! – сообщил Фалькон, - если ты мелкая гнида чего-нибудь там своим недоразвитым умишком додумаешься написать, я думаю я тебя зарежу!
- Ну, это не получится, вообще за твое поведение, тебе пора писать выговор, так нельзя, не надев доспех и не опустив забрала…
- Нет у меня, бля, забрала! – перебил его Фалькон, достаточно зло, - сцука, это другой шелом, другая у него конструкция, тут нет забрала, нет, ну нету его. Не предусмотрено здесь забрало.
- Не перебивай! – возмутился халфлинг, судя по всему, он упивался своей речью, наверное, он ее готовил долго и теперь ревностно защищался, - так вот, ты еще тащишь за спиной двуручный меч.
- Ну и что? – удивился паладин.
- А в инструкции ясно говорится, что должна быть сабля, где у тебя сабля? – зафыркал тот.
- Что бля? – уже начиная, злиться возмутился Фалькон, - где я, тебе, бля, саблю, бля, блю, выебу! Тьфу, бля, заговорился.
- Вооот! Значит! – возопил халфлинг, - Вооот, я и говорю, не учел всех возможных возможностей, и не позаботился о наличие у тебя сабли! Двуручным мечем не с руки орудовать на коне, на коне в степи надо саблю.
- У меня есть акинак, даже два! – сообщил Фалькон, указывая на оружие пристегнутое к боковой стороне голени прямо поверх сапог и доспеха.
- Акинак не сабля! – не унимался халфлинг, - тебе нужна сабля! В инструкции писано сабля.
- Хорошо дай определение сабли! – нервно спросил Фалькон.
- Согласно протокола, - начал халфлинг, - ты должен иметь саблю.
- Пошел ты на ***! - весело заметил паладин и, пришпорив коня, рванул вперед.
Стегая бедное животное казацкой нагайкой, он умчался на сотню аршин в широкую степь и демонстративно обернувшись к халфлингу показал ему кулак, с отогнутым средним пальцем, однако бросить халфлинга в степи Фалькон не решился. Совесть ему не позволила сделать подобного, иногда он поглядывал на семенящего следом на тугодумном ослике Певе, разговаривать в принципе было больше не о чем.
Сер Тортл курил и нервно сплевывал на пол, впотьме вонючего подвала, дешевой придорожной гостинице, южного тракта, где он коротал последние несколько дней. В углу горела мягким желтым светом, источая одуряющий аромат луговых цветов масляная лампа. Был день, но в полуподвальном помещении было очень темно, толи из-за того, что окна были давно не мытыми, толи по другим каким-то причинам. Сер Тортл склонился над военной картой. Он изучал местность и обстановку, он упустил сумасшедшего мага Момо Одито в Невервинтере. Куда мог пойти этот страшный человек? Сер Тортл не знал, он мог только предполагать. Несколько направлений тамплиер отмел сразу, ни в один сколь-нибудь большой город Момо не сунется, его кругом ищут, он мог пойти, конечно, в Лускан, эту версию не следовало отметать, Лускан носил славу города - прибежища всякого отребья. Тамплиер думал. Если бы он был на месте Момо, он непременно скрылся бы в Лускане, затерялся в одном из шалманов, слился бы с общей массой местного колорита, и никто бы, никогда не догадался его там искать. Сер Тортл знал, что маг очень трусоват, и вряд ли захочет идти в Лускан, где ему непременно набили бы морду. Еще тамплиер рассматривал направление Калимпорта, там можно сесть на один из бесчисленных кораблей, найти такой, где капитана не задает никаких вопросов и, опять-таки, скрыться в неизвестном направлении. Только Калимпорт, это не лужайка последи леса, тут Момо, скорее всего, зарезали бы на первом же рынке. Тортл выругался, этот Момо, в самом деле, становился неуловимым. Все нормальные логичные ходы примерить к Момо было невозможно. Ну, если он ушел в леса, и сидит в каком-нибудь дупле и потихоньку колдует, тогда взять его почти что невозможно. Прочесывать лес бессмысленно в принципе. В непролазных чащах могут встретиться страшные создания, вампиры, оборотни, да и вообще черт знает что. Там сожрут быстрее того, кто ищет, нежели сидящего в дупле Момо. Сер Тортл помрачнел, эта незамысловатая операция по поимке душевнобольного чародея обещала перерасти в настоящее приключение, это ни сколько не радовало тамплиера. Приключений на свою филейную часть он уже давно не искал, вот только они большей частью его находили самостоятельно, без предварительного разрешения. Куда мог пойти маг, собственно, ему некуда было деваться, но если он пошел партизанить, продолжаться это могло бесконечно.
Надо было срочно найти какое-то простое решение этой проблемы. Тортл напрягался как только мог, с мыслительным процессом у тамплиера дела обстояли не очень хорошо, пять классов образования церковно-приходской школы это, по меньшей мере, недостаточно для активного мозгового штурма проблемы. Тамплиер думал о том, что неплохо было бы выманить Момо, либо выкурить. Выкурить, конечно, было идеей нереальной, жечь леса ему попросту не позволят, за подобные дела можно самому попасть в опалу властей и сесть надолго в вонючий острог. Значит, выманить, но как, этот паразит очень хитер и коварен, да и боится всего, нужно придумать что-то такое, чтобы это пересилило страх. Тортл думал, что бы такое предпринять, на что попадется Момо, что заботит сумасшедшего мага, бабы, наркотики, чем выманить этого балбеса на свет божий. Тут сэру Тортлу пришла в голову потрясающая вещь. Момо жаждет власти и получить ее хочет при помощи магии. Вот оно! Сер Тортл заметно повеселел. Он поймает его на этом. Придется воспользоваться услугами братьев Весонов, те хоть и полные неадевкваты, упоротые ганджубасом, но у них есть некоторые возможности. Через них он запустит информационную рекламу одной штуки, он возвестит все окрестности, что проездом через Невервинтер едет маг дракона, красный маг, победивший не одно создание бездны. Конечно, если Момо ушел далеко, он может и не вернуться, может побояться, но надо пустить слух так, что маг дает мастер-класс всего один раз, скажем за пятьсот золотых, он научит любого желающего как победить дракона. После курсов маг всем раздает дипломы магии. Тортл расплылся в широкой улыбке, в общем-то дело было решенное, надо будет сейчас же отправляться в Невервинтер к Весонам. Тортл докурил до фильтра дешевую папиросу, аккуратно забычковал ее в стену, оставив черную запятую и, накинув плащ, вышел во двор. Жадное солнце, как будто поджидало тамплиера, и выглянув из-за тучи радостно светило прямо ему в лицо. Тортл щурился, его глаза бесконечно слезились. Свет раздражал нежную оболочку глаза, привыкшую к темноте подвала. Выползать на свет божий тамплиер не хотел, но деваться было некуда, его ждала масса свершений. Сначала следовало разыскать транспорт, нужно было вернуться в Невервинтер. Он прошел немного от ворот постоялого двора, возле которых толкалась детвора, ребята задумали интересную игру, они раскручивали бутылочку с самогонкой, и тот на кого указывало горлышко, немедленно отпивал глоток и засовывал в бочку с водой около коновязи того, кого считал нужным прямо головой вовнутрь, и все весело начинали смеяться и водить хоровод вокруг этой бочки, наблюдая за тем, как бедолага пытается выбраться наружу. Сер Тортл не то чтобы не одобрял эти игры, наоборот, он считал так, чтобы игра была интересней, нужно было закрывать бочку еще и крышкой. Просвещать неопытную молодежь у тамплиера не было не желания, ни времени. У него почему-то начала сильно болеть голова. Вдалеке по тракту он заметил пыль, скорее всего катит какая-то повозка, скорее всего это почтовая карета, вот на ней-то сер Тортл и намеривался отправиться назад в город, надо было найти Чибрика и Рыжего. Повозка неминуюче приближалась, тамплиер порылся в карманах, нащупав пару золотых, он вытащил их и взвесил на руке, этого должно было вполне хватить, чтобы его доставили к башне службы безопасности Невервинтера. Дождавшись пока почтовая карета приблизиться к нему на одно стрелище, он поднял руку, голосуя. Повозка поравнялась с ним и остановилась. На козлах сидел престранный кучер, не особенно крупный, в коричневом плаще в кожаной шляпе, надвинутой на глаза, и повязанной на лице косынке. Телосложением он чем-то напоминал лунного эльфа, да собственно серу Тортлу было совершенно наплевать, пусть хоть кобольдом будет, самое главное чтобы довез, не его это дело, эльфы, дворфы, свирфы, да пусть хоть дуэргары.
- Слышь братан, - начал из далека сер Тортл, - не подкинешь до города? У меня есть пара золотых, - Сер Тортл, весело подбросил их в воздухе и кинул обе одновременно кучеру, надеясь поглумиться на ним, дескать обе сразу не поймает, но тот поймал, очень даже ловко, одной рукой. – Ну ты мастер, - сообщил сер Тортл, - ну так как, подбросишь?
Кучер только мотнул головой, указывая нагайкой на карету. Сер Тортл весело улыбнулся беззубым ртом, и открыв дверцу залез вовнутрь. Про себя он отметил, что кучер молодец, ловкий как дроу. Дроу. Тут тамплиеру пришла в голову мысль, а уж не дроу ли это, он немного забеспокоился, он почти что полностью залез во тьму кареты, глаза его не привыкшие в яркому свету сфокусировались достаточно быстро, он заметили попутчика внутри, мысли о дроу тоже сразу заставили его действовать, он было метнулся за кинжалом, что носил на поясе, но было уже поздно, легкий ментальный удар парализовал его. Карета двинулась и стала набирать скорость. Шевелиться он не мог, зато все хорошо слышал и видел. Внутри кареты сидело двое, они оба были дроу. Один такой крупный, похожий скорее на варвара долины ледяного ветра, чем на дроу, а второй такой вертлявый, маленький, но мускулистый. Тамплиер был удивлен, зачем он понадобился дроу, он не мог припомнить ни одной своей операции в которой были бы замешены темные эльфы, он не переходил им дорогу. Мстить дроу ему было не за чем, да и не за что. Нет, тут что-то другое, они бы его сразу зарезали, если бы была такая надобность, дроу не любят света, просто так они бы не стали покидать подземье, значит, они искали и нашли именно его, именно то, что им было нужно. Тамплиер напрягся, нет, ничего не получается, эти гады использовали псионическую магию парализовав какую-то часть его мозга.
- Меня зовут Вак Лак, - сообщил тамплиеру крупный дроу, - не бойся, тебе ничего не угрожает.
Серу Тортлу нечего было ответить, даже если бы он мог сейчас говорить, все происходящее было чрезвычайно странным, если не сказать больше, что надо дроу от него. Тамплиер ждал, он сейчас это, конечно же, непременно узнает.
- Слушай меня внимательно! – сказал тот, который представился, - я оружейник императрицы всея Мензоберанзана и объединенных земель дроу Прианы первой. У её величества есть к тебе дело. Дело это достаточно конфиденциальное, не простое, но в то же время деликатное. Тебя нам рекомендовал, как лучшего специалиста с нестандартными методами, Маленький Тренер. Ты известен как хороший следопыт. Дело тут действительно не стандартное. Сейчас я сниму с тебя часть заклятья, и ты сможешь говорить. Моторные функции вернуться через час. Венгейси, действуй, - спутник Вака прошептал что-то, сделав магический пас, тамплиер ощутил свой язык.
- Вы че, пидрилы, - поспешил опробовать вою речь тамплиер, - вы знаете, недоноски, хоть с кем разговариваете.
- Не матерись, - иначе я лишу тебя речи навсегда! – сообщил Венгейси, - для твоей специализации особо разговаривать нет необходимости, так что ты не многое потеряешь.
- Э, слышь, давай без этой мути! – отозвался сер Тортл.
- Э, слышь, давай без давай! – уточнил тот, которого звали Венгейси.
- Ладно, что вам нужно! – немного успокоившись и поняв свое непростое положение начал Тортл.
- Вот это деловой разговор! – улыбнувшись, заметил Вак Лак. – А то: «слышь», «э», «давай»…какое-то хамство получается.
- Я понял! – сказал тамплиер, - я слушаю тебя оружейник.
- Так вот слушай отпрыск славного Мафледа! – сообщил Вак Лак, наблюдая за реакцией Тортла, тот промолчал, однако отметил, что эти дроу хорошо информированы, по всей видимости, они наводили справки. – Так вот – продолжил Вак, - Императрица всея Мензоберанзана Приана Первая, наслышана о твоих достоинствах и желает нанять тебя, для выполнения одного деликатного дела.
- Какого! – машинально спросил Тортл, - я сейчас занят, я в квесте, пока я его не завершу я не могу вам помочь, иначе меня просто могут посадить и надолго.
- А, тот случай с разбитыми лицами ребят из безопасности, - поинтересовался Вак, - ты искупаешь свою вину, это весьма похвально, мало кто в нынешнее время держит данное слово и блюдет кодекс чести русского офицера.
- Вы господа, как я гляжу, неплохо осведомлены! – хмыкнул Тортл.
- По долгу службы! – широко улыбаясь заметил Вак. – Так вот наше предложение не коем образом не отвлечет тебя от поимки Момо Отидо. – Вак выдержал паузу, чтобы произвести должное впечатление и он его произвел, сер Тортл глядел на него не мигающими выпученными глазами.
- Ну и откуда такая информация? – поинтересовался Тамплиер, - насколько я понимаю она должна быть полностью конфиденциальна, это секретное задание тайного ордена.
- Мы многое знаем! – заметил Вак, - мы знаем что твой отец сер Мафлед, находясь на заслуженном отдыхе, обучает молодых тамплиеров азам искусства боя, нам известно так же что ты делаешь бом-бочку.
- Бомбочку! – поправил сер Тортл.
- Нет, именно бом-бочку! – ответил Вак. – Нам известно, что в свободное от работы время ты счищаешь серу со спичек и закладываешь её в деревянную бочку, чтобы потом привести в действие сей заряд. Я не осуждаю твоего хобби, многие люди вообще ничего не делают, а такой труд похвален, прямо тортл-крафт какой-то.
- Короче! - поинтересовался сер Тортл, что вам нужно? – его порядком начинал раздражать подобный разговор, уж больно хорошо этот дроу был информирован.
- Слушай сюда! – ответил Вак, - Нам не интересно чем ты занимаешься для Храма, мы не просим тебя сливать нам информацию, нам нужна твоя помощь именно как следопыта. Императрица всея Мензоберанзана Приана Первая просит тебя о помощи. Наследный принц Каламбур Барда, вместе со своим другом дуэргаром Эпен’силом, принесли много страданий подданным Прианы. Императрица возлагала большие надежды на наследного принца и его недалекого друга, а те, в свою очередь, припадая в инфантильном идиотизме, наделали массу, невменяемых, глупостей.
- Короче они сбежали! – догадался сер Тортл, - Императрица скорее всего хотела чтобы ее отпрыск был бы магом или воином, скорее воином, - догадался тамплиер, - у вас у дроу только женщинам дозволено заниматься магией. У вас матриархат, ваши женщины жрицы Лос, а вы мужчины дроу обычные подкаблучники, – ехидно заметил Тортл, пытаясь хоть как-то уколоть своих этих шибко наглых дроу.
- У нас сейчас много изменилось! – сообщил тот, которого звали Венгейси. – теперь в обществе дроу дерьмократия, мы все свободны в вероисповедании, в выборе дела, которым будем заниматься, у нас гражданское общество. Свободное общество.
- Ха! – не унимался сер Тортл, - свободное общество, поди гей парады проводите постоянно, там у вас наверно всякие гомосеки поют о своей неразделенной любви педераста к педерасту, маленькие девочки о совей неразделенной любви к маленьким девочкам, маленькие мальчики к маленьким мальчикам, к собачке кошечки, к лошадке, а потом все вместе о сложной судьбе наркомана разбуженного шумной пьянкой, который трогателен как роман педераста с лесбиянкой. – Сообщил сер Тортл, - я знаю что такое свободное общество, это содомия, это кладезь порока.
- Давайте о деле! – вмешался в разговор Вак Лак, который понимал, что такая беседа может завести их очень далеко, - Да, ты верно подметил, наследный принц сбежал, и императрица хочет, чтобы ты, доблестный тамплиер, следопыт большой змей, нашел его и его друга Эпен’сила и сопроводил их до императрицы.
- Ну я не знаю, смогу ли я! – отрапортовал Тортл, - сейчас я занимаюсь другим делом, я в поисках Момо Отидо, этот сумасшедший колдун может наделать много бед в Фаэруне, я должен отыскать сначала его, прежде чем смогу вам помочь.
- Не печалься об Отидо! – сообщил Вак, - этот сумасшедший колдун находится у нас! В знак доброй воли я подарю его тебе.
- Как это у вас… как вам удалось… - не понял Тортл.
- Мы захватили его! – Ответил Вак, - мы помогли тебе сделать твою работу, помоги и ты нам.
- Бля! – удивился Тамплиер, - если вы настолько могущественны, что смогли найти Отидо, смоли добыть столько информации обо мне, зачем вам я, вы сможете без труда сами отыскать вашего принца, не затратив существенных усилий и средств, мои услуги дороги.
- Видишь ли, тамплиер! - ответил Вак, - наши возможности на поверхности достаточно ограничены, мы не можем долго находиться на солнечном свете, да дроу, особо, и не любят на поверхности, нас бояться и не охотно идут с нами на сотрудничество, считая кровожадными упырями и беспринципными убийцами.
- Да ребята! – иронично заметил тамплиер, - вот вы, бля, себе славу снискали, что с вами даже разговаривать не хотят, сколько дроу зарезали народа, сколько сгубили лунных эльфов, ваши рейды на поверхность снискали ужасную славу. Я сам был свидетелем, как отряд дроу, хладнокровно уничтожил группу молоденьких лунных эльфиек, таких светлых и нежных, вы больные уроды даже не насиловали их, а просто резали, вас уничтожать надо как заразу.
- А что же ты не вступился? – иронично заметил Вак.
- Я??? – удивился тамплиер, - я был на задании, я должен был поймать молоденькую эльфийку для любовных утех паши Пуука из Калимпорта, так что дроу всегда буду ассоциироваться у большинства обывателей с кровью, предательством и убийством, не повезло вам болезные.
- Именно поэтому императрица дроу и просит многоуважаемого тамплиера оказать ей подобную услугу! – сказал Вак. - Она естественно просит не за бесплатно! Услуги, оказанные империи дроу, высоко оплачиваются!
- Ничего себе! – ухмыльнулся сер Тортл, - у дроу уже своя империя есть, куда катится этот мир.
- Да! – ответил Вак, - Мы заплатим тебе за живого наследного принца Каламбура Барда золотом по весу, а за его товарища дуэргара Эпен’сила серебром.
- Почему серебром и почему за живого? – поинтересовался Тортл.
- Как встретишь его, узнаешь, мертвые эти ребята императрице не нужны! – иронично заметил Вак, - а еще, в качестве бонуса, придворный маг императрицы покажет тебе один фокус, как довести твою бом-бочку до предела совершенства.
- Как? – глаза тамплиера загорелись веселым озорным огнем.
- Вот выполни задание, получишь обещанную награду! – сообщил Вак. Он высунулся в окно кареты, что-то прокричал на эльфийском, карета остановилась. – Видишь ли друг, доставить прямиком к дверям службы безопасности мы тебя не можем по очевидным причинам, поэтому оставим тебя здесь, тут четверть лиги до Южных ворот города, трасса оживленная, тебя обязательно кто-нибудь подберет. Паралич скоро пройдет.
Венгейси вытолкал сера Тортла в открытую дверь кареты, тот благополучно упал в придорожную грязь и разразился бурей нецензурных фраз. Вак Лак вылез вслед за ним, и открыв каретный сундук достал от туда металлический ящик.
- Момо здесь, - сообщил Вак, и чтобы показать серу Тортлу, что тот его не обманывает он открыл ящик, оттуда моментально выпрыгнул сумасшедших колдун, но Вак резким движением остановил его, сильно ударив в нос, тот схватился за ушибленное мест, Вак тут же ударил его в поддых Момо сложился пополам, и дроу запихал его обратно туда, откуда он вылез. – Тут специальный сплав свинца и серебра, - сообщил Вак, - он сдерживает магию магов дракона.
- Да я понял уже! – сообщил Тортл, пытаясь поднять руку, она бултыхалась как кусок дешевого каучука и совершенно не хотела слушаться, действие ментального удара еще не кончилось.
- До встречи Тортл! – сказал Вак, поставив ящик с Момо возле тамплиера, - как только ты найдешь наследного принца Каламбура, приведи его на восточные рубежи Невервинтера, дроу обосновались там, императрица Приана Первая отблагодарит тебя.
- Я еще не согласился! – ответил Тортл.
- Мы уже договорились! – с улыбкой заметил Вак, - мне пора! Вот тебе охранная брошь, - Вак приколол тамплиеру на воротник искусно выделанную заколку в виде листа ганджубаса. – Это чтобы тебя наши патрули не зарезали, когда пожалуешь в империю дроу.
Вак вскочил на подножку кареты, улыбаясь, отсалютовал тамплиеру, что-то крикнул кучеру. Тот стеганул лошадей и карета унеслась на обводную дорогу, минуя Невервинтер.
- Ну, что за мудаки! – проговорил сер Тортл.
Тамплиер не минуты не сомневался в том, что будет делать, как только паралич пройдет, он немедленно сдаст Момо Отидо местным властям и начнет поиски Каламбура Барда. Тамплиер отчетливо понимал, что отказаться от такого заманчивого предложения дроу он не сможет. Дело тут было не в золоте, ему было интересно, что такого может рассказать ему маг дроу о его бом - бочке.
Неистовый капитан южного аутпоста Чеб Раммер восторженно сидел за дубовым, давно не мытым, столом придорожной таверны, и деловито разливал крепкий деревенский самогон аккуратно по рюмочкам. Его друг и собутыльник Эс’Лавиг ерзал по засаленной скамейке, нервно ждал свою дозу алкоголя. Чеб цедил холодное, дурно пахнущее пойло тонкой вязкой струйкой глицерина. Разлив аккуратно до краев капитан отставил бутылку и глубоко вздохнул. Эс’Лавиг потянулся было за стопкой, но увидев серьезное выражение лица Раммера отдернул руку.
- Эх, друг, - начал Чеб, - горе ведь у меня, мне пятнадцать суток дали!
- Какие сволочи, Чебушка, они специально все это делают, чтобы жизнь твою и без того не простую изрядно усложнить, ужалить тебя посильнее, вот подлецы, скотины, подонки! – согласился Эс’Лавиг.
- В том-то и дело! – сетовал Чеб, - а у меня свадьба на носу! Как мне сказать Ды’Шаэ, что я буду сидеть, а мне теперь за карету и повара накинут, получу два месяца исправительных работ, ну и что мне делать, она меня столько ждать не будет, ведь я ее знаю, ходит тут один к ней, она говорит, что он гей, ну гомосек то есть!
- Пидрило что ли? – не понял Эс’Лавиг.
- Да кто его знает! – досадовал Раммер, - ну вот сам посуди, что может быть общего у моей маленькой дворфы и какого-то пидрилы, а ничего, вот я и говорю, дождется ли. Ей кредит платить надо, как она без меня…а меня на два месяца закроют, нет, я все-таки разобью рыло Лонгонену, значит на три месяца точно.
- Ну и как ты думаешь весело это или как? – поинтересовался Эс’Лавиг.
- Я думаю это печально! – сообщил Раммер. – Ай, ладно, друг, давай жахнем малость, устал я, надоели они мне, крови моей хотят, да что я им сделал, накинулись на меня, я, может быть, новую жизнь хотел начать с моей маленькой девочкой.
- Слушай, - начал Эс’Лавиг, - а она ведь, правда, маленькая, младше тебя на много, лет на двадцать кажись, - поинтересовался тот.
- Для дворфов это не срок, - сообщил Раммер, - вот мне дадут это будет срок!
Раммер со злостью схватил стопку и осушил ее, потом немного подумав налил еще и так же не закусывая выпил, Эс’Лавиг последовал его примеру, но так как бутылка была у Чеба вторую стопку он налить не смог. Местный самогон был отвратительным пойлом, настоянный на свежайшем навозе, после термической обработки он все равно пах именно навозом, а не самогоном, да и по вкусу был ужасен. Мутноватая, белесая жидкость имела крепости градусов семьдесят, а содержание в ней сивушных масел просто зашкаливало. Бактерии перерабатывают в этиловый спирт любую органику, что навоз, что сахар. Конечно, приятнее пить алкоголь, добытый из элитных сортов винограда, шардоне или каберне совиньон, на худой конец изабеллы, зато самогон, выгнанный из свиного дерьма, ужасно крепкая штука, это пойло для настоящих мужчин. Помимо всего прочего, этот напиток обладал еще одним качеством, которое являлось решающим при выборе его в качестве альтернативы каберне. Самогон сильно ударял в голову, добавляя дури своему адепту. Это была, совершенно, разудалая ухабистая дурь. От обилия в составе самогона сивушных масел, метанола и высших спиртов. Главная составляющая часть сивушных масел - одноатомные насыщенные спирты, из которых главным компонентом является изоамиловый спирт, в состав этой субстанции также входят изобутиловый спирт, пропиловый спирт и, в незначительных количествах, высшие спирты, а также алифатические альдегиды, жирные кислоты и фурфурол. Весь этот набор веществ полезным для организма назвать совершенно язык не поворачивается, тем более для головного мозга, и высшей нервной деятельности. Большая часть этой мерзости является банальным ядом, и человек, злоупотребляющий самогоном, просто таки травит себя. Вся эта зараза плюс ко всему не полностью выводится из организма, отравляя его весь, страдает головной мозг, сердечно-сосудистая система, эндокринная система, почки, мочеполовая система, нарушается сознание приходит дурь. Конечно, тем кто употребляет сей напиток – дар темных богов, хотя каких богов, дар демонов приисподни, ужасных существ Аббиса, порождений бездны, нужен именно эффект одурманивания, иначе зачем пить эту отраву.
Чеб налил еще рюмку себе и половинку халфлингу, он немного беспокоился за здоровье маленького проказника и не спешил спаивать его.
- Ну вот скажи мне, как? – начал Раммер, - я боевой офицер, я защищаю город от набегов ужасных существ и внешних врагов, мне бля, дают пятнадцать суток, рушат мою личную жизнь, а наглые тыловые крысы еще мне и угрожают, я стою на страже их спокойствия, а они мне еще гадости говорят, пугают, это что такое, да где же справедливость?
- Ну, Чебушка! – возопил Эс’Лавиг, - кстати, налей еще! Общество оберегает тебя, тебе дают срок для того, чтобы ты успокоился, подумал…
- Я, бля, ахуительно спокоен, я, бля, совсем ахуительно подумал! – сообщил Рамммер, весело опустив кулак на стол, алкоголь начинал действовать. Самогон никоем образом не снимал напряжение , во всяком случае с капитана, наоборот, он сидел и накручивал себя, - эта падаль…. Это плесень тыловая, мне боевому офицеру, баланду как зеку в алюминиевой чашке…да не в том дело что в чашке, что я, бля, как урка хлебать должен, да я, бля, да что такое…- Раммер на этот раз присосался к бутылке, можно сказать, всем телом, и осушил её до донышка. Эс’Лавиг, смотрящий на него с надеждой, и приоткрыв рот, следя за тем, как жидкость неумолимо уменьшается, заметно скис и состроил мину разочарования.
- Чебушка, а мне, я тоже хочу самогона! – сообщил халфлинг.
- Эй, хозяин, - заорал Чеб, - давай выпить.
К пьянствующей паре дворфа и халфлинга подошел пузатый крепкий корчмарь. На его толстом, похожем на мягкий лаваш лице, выразилось презрение и недовольство. Потирая руки о засаленную коричневую жилетку и о полы красной рубахи, торчащей забавной юбочкой из-под этой самой жилетке, он хмыкнул носом, и с шумом сглотнув вязкий комок соплей, положил ладонь с сардельчатыми пальцами на дубовый стол.
- Заплатите-ка сначала граждане, а то я гляжу вы намерены нажраться до свинячьего визга, а то потом выясниться, что у вас денег нет, или просто от перепоя дурканете и откажитесь платить.
- Это ты, паскуда, сейчас что сказал? – начал Чеб взвесив на руке пустую бутылку.
- Господа, зачем нам ссориться, - пояснил корчмарь, - заплатите вперед, и я с большим энтузиазмом напою вас до свинячьего визга.
- На, сука! – заорал Чеб, со всего размаху опустив пустую бутылку на голову незадачливого целовальника.
Бутылка, весело звякнула и рассыпалась вдребезги, разлетевшись в стороны водопадом мелких осколков, в руке капитана осталась разбитое горлышко. Лоб толстяка был крепким, тот потер его тыльной стороной ладони, проверяя на наличие кровоточащих ран, таковых не имелось, кожные складки на лбу были весьма мозолистые, судя по всему, эта не первая и не последняя бутылка разбитая о голову содержателя корчмы. Раммер беззлобно оглядел толстяка. Эс’Лавиг быстро оценил ситуацию, поняв, что сейчас их будут сильно бить, скрылся под столом. Корчмарь же медленно сжал своей сардельчатой рукой руку Чеба с остатками бутылки, чуть было не учинив ему многочисленные переломы кисти, осколок перешел к нему. Раммер заворожено глядел то на целовальника, понимая, что так просто с ним не справится, то на остатки бутылки. Толстяк весело откусил часть осколков и принялся с хрустом пережевывать стекло, потом еще откуси, еще. Перетирая крепкими желтыми зубами стекло, он с укором поглядывал на Раммера. Молчаливая сцена длилась не долго. Корчмарь сплюнул в руку горсть мелкого песка, в который превратилось горлышко, и вопросительно посмотрел на капитана. Раммер, не говоря не слова, отстегнул от пояса кошелек, и вопросительно посмотрел на целовальника.
- Я упою вас двоих вусмерть всего за десять золотых, еще и накормлю сносно, сегодня у меня утиный день, мой сын вернулся с охоты, из городского парка, он добыл милых, вкусных уточек у муниципалитета, не желаете? За агрессивное поведение бить не буду, накину пару золотых.
- Мечи на стол! – сообщил Чеб. Немного досадуя на то, что не получилось сразу подраться.
- Ребят, вы как напьетесь, идите барагозить, куда-нибудь в другое место, хорошо? – поинтересовался тот, проверяя как его увещевания подействовали на капитана, взвешивая на руке перекочевавшие к нему монетки.
- Да ну базару нет, – согласился Раммер.
- Нет базару! – подтвердил вылезший из под стола Эс’Лавиг.
- Вот и ладушки! – сообщил корчмарь.
Говорить Раммеру больше не хотелось ничего совершенно, вечер был безнадежно испорчен, подраться сразу не удалось, это немного напрягало капитана, поэтому осушив очередную бутылку, он оглядел мутным глазом таверну. Время было еще не особенно позднее, поэтому посетителей совершенно не наблюдалось, собственно и привязаться с каким-нибудь дурацким вопросом, тоже было не к кому. Раммер еще раз смерил стоящего за прилавком толстяка целовальника, тот будто угадал мысли капитана и слащаво улыбнулся. Ввязываться в конфликт желание пропало сразу. После второй бутылки подали утку. Замечательно приготовленную, поджаристую, с острым соусом и свежей зеленью, фаршированную беконом и гречневой кашей, такой разваристой и одуряющее вкусно пахнущей, что Раммер сначала даже забыл про сове желание подраться. Вместе с уткой хозяин принес еще и мутноватого, пенистого пива, как мог понять по вкусу Чеб, это было «Бардовское – 3», отвратительное эльфийские пиво. Обжигаясь и шикая, Раммер рвал куски утки и неистово запихивал себе в рот, помогая ложкой, халфлинг не отставал от него, Эс’Лавиг был редким любителем халявы. Про себя капитан отметил, что утка действительно очень вкусная. Конечно, можно было списать это на тот факт, что он давно не ел, с вечера в камере его не покормили, утром завтрак он проигнорировал, в обед подрался с поваром, прошли почти сутки, кушать хотелось сильно. Когда они с Эс’Лавигом уговорили всю снедь, выпив вместе с нею и пивом еще бутылку самогона и заметно потяжелев, неистовый капитан вспомнил, что он собирался разбить рыло старшему прапорщику Логнанену, за разгильдяйство и казнокрадство. Попросив у целовальника штоф самогона с собой, он схватил за шкирку ничего не соображающего уже изрядно захмелевшего Эс’Лавига и потащил его к выходу.
- Куда ты меня тянешь, - гнусил халфлинг, - ну нахуй, не пойду!
- Ну и пошел ты! – сообщил Чеб, - тоже мне друг.
Отпустив Эс’Лавига, находясь в одном из своих неистовых припадков, широко улыбаясь, Раммер весело зашагал в сторону ИТУ, где судьба его сподобила отбывать пятнадцать суток. Прошагав налегке возле «Виктори парка», он заметил ораву безопасников, которые прочесывали местность. На службе у охранки находились собаки ищейки, породы «шпиц», отвратительно волосатые, маленькие и мерзкие. Кто додумался использовать в качестве ищеек это недоразумение было непонятно, скорее всего, жена какого-нибудь высшего чина вплотную занялась вооружением личного состава умелыми ищейками. Скоро еще и до военной формы дойдет, нарядят военнослужащих в дамское платье, и заставят заниматься проституцией, и ничего тут не поделаешь, потому как воин должен стойко переносить тяготы и лишения военной службы. Побои солдату тоже переносить нужно с песней, гордо, и не важно, что старослужащие не просто бьют личный состав в воспитательных целях, а убивают своих же товарищей, забивают до смерти. Матерям же потом приходят похоронки. Это в мирное-то время, а куда же смотрят офицеры? Да никуда они не смотрят, им все равно, что делается у них в части, дело тут даже не в заработной плате, хотя сейчас им стали платить достаточно сносно, их зарплаты сравнимы и зарплатами главных инженеров некоторых предприятий. Власть беспокоиться о том, чтобы военные не подняли бунт и не взяли в руки данное им, для защиты государственности оружие, и не направили его против самого же государства. Вот, вы, к примеру, добропорядочный гражданин забытых королевств, проживаете себе не зная беды в каком-нибудь Нитвиле или Вуденсменхоле, растите своего сына, а в восемнадцать лет его у вас забирает государство, чтобы родине послужил, за ваши же деньги, которые вы как добропорядочный гражданин, в должной мере налогового бремени, исправно, рабски платите государству, платите транспортный налог, налог на имущество, ежемесячные коммунальные платежи, и все это вы обязаны платить, потому как если этого не делать, государство у вас отнимет жилье, и выбросит вас просто на улицу, человеком без определенного места жительства и занятия. Те крохи которые вам платят на работе едва хватает на еду и на оплату всего этого непотребства, фактически это рабство. Это в демократической стране-то, ой ли? Есть ли эта демократия где-нибудь в мире, да нет ее, существует постиндустриальное общество рабов и господ, руководители транснациональных корпораций и их хозяева - иерафанты высшего уровня посвящения просто обирают ничего не понимающую народную массу биороботов. Для того чтобы рабы меньше думали разрушена система образования, насаждается религия, сталкиваются представители различных конфессий, межрелигиозные конфликты набирают обороты, а делается все это с одной единственной целью, отвлечь внимание обывателя от главной проблемы социума, в которой и заключены основные вопросы всех противоречий и напряженности. Дело в том что основная линия фронта борьбы населения проходит не в плоскостях религии, не в плоскостях прав меньшинств, а в плоскости полемики бедных и богатых. Тут правда следует сделать оговорку, рассматривать следует не бедных и богатых, а богатых и нищих, коими и является основная часть населения забытых королевств. Богатые обирают население, отупляют электорат, отвлекают внимание несуществующими надуманными проблемами. Потому как хотят править и поваливать, безраздельно, а работать они не хотят, работать должен плебс. Так вот, возвращаясь к служебным страстям, за ваши деньги вашего отпрыска половина срока службы бьют ногами и табуретками по голове, вбивая не писанные истины о социальном положении военнослужащего вновь призванного на службу в структуре неуставного военного быта. Вторую половину срока службы, если, конечно, повезет дожить, ваш отпрыск сам превращается в мразь, которая издевается над более молодым призывом. Припомните, а учили ли вы его этому, читали ли вы ему сказки, где позволительно глумиться над слабым, а может быть вы сами тупая, злобная мразь, воспитавшая выродка и недочеловека, проверти, чем занимаются ваши дети, что читают, смотрят, какую информацию впитывают особенно охотно, может быть еще не поздно вырастить из него, или из неё существо с человеческим сроем психики.
Продолжая речь о господах офицерах, следует отметить, что большая часть этих людей, бессовестные сволочи и наглое ворье, которое отнимает у солдата последний кусок хлеба, не отвечают ни за что. В мирное время офицеру можно потерять десять процентов личного состава и ему за это ничего не будет, такие вот правила в армии, так вот государство заботиться о солдате. К примеру: пошло купаться сто человек на речку, по каким-то причинам десять из них утонула, офицеров не будут судить, они даже не «губе» дня не просидят, потому что такие вот в армии заведены порядки. Вы кормили своих детей, растили, государство вам не помогало в этом, а только мешало, пытаясь урвать у вас последнее, а после этого забрало и убило, руками таких же людей, как и ваше чадо, что же это за государство такое, что так замечательно беспокоиться о своих подданных. Возникает вопрос, зачем мне, при прочих равных, иметь подобный симбиоз с непонятным структурным образованием, которое обворовывает меня и убивает моих детей? Нужно ли мне существование подобного организма, чужеродного разума, я думаю нет, да и не кому оно не нужно, что же тогда мы терпим-то, почему люди, которые отняли у народа все, что у него было, втоптали в грязь, живут сыто и богато, хотя должны быть приколоты вилами к собственным воротам сараев, повешены за горло, посажены на палю, уничтожены как паразитирующий вид, почему народ безмолвствует?
Раммера передернуло, как он вспомнил, что у них в гарнизоне хотели было усыпить всех сторожевых овчарок, а заместо них прислали десяток шпицев. Естественно, капитан не дал умертвить собак, его любимый Джульбарс был отличной немецкой овчаркой, с длинным послужным списком. Усыпить его Раммер бы не позволил никому.
Весело улыбаясь дурной улыбкой изрядно подпившего дворфа, капитан подошел к роящимся работникам службы безопасности. Место возле таверны, где Раммер порешил адептов Сайрика, было огорожено наспех сколоченным заборчиком, следователи, дознаватели и эксперты прочесывали каждый сантиметр земельного покрова, выискивая улики и следы. Чебу, конечно, не следовало приближаться так близко к месту преступления, да еще и находясь в розыске по хулиганским эпизодам своей жизнедеятельности.
- Ей слышь, братан! – поинтересовался он у патрульного, охранявшего периметр. – А че тут происходит, чо случилось-то? Тут моя любимая таверна я сюда значит иду, у меня сегодня мальчишник, выводной, а тут вы такие хорошие нарисовались, - сообщил Чеб, сделав большой глоток самогона прямо из бутылки.
Военнослужащий оглядев Раммера и признав в нем коллегу, покосился на знаки различия капитана, и, углядев их, вытянулся по стойке смирно, и сообщил:
- Товарищ капитан, тут работает служба безопасности самого лорда Нашера, все что тут происходит секретно, так что извините, но вам придется пойти отмечать ваш праздник в другое место.
- А! – удивился Чеб. – Ну тогда ладно! Держи кардан! – Сообщив это, Раммер протянул руку, коллега пожал её, с напускным удовольствием.
Раммер, состроив недовольную мину, вразвалочку направился в сторону своего ИТУ, драться он уже не хотел, ему что-то так все надоело, откушав еще алкоголя, он решил, что не будет бить морду Логнанену, за самовольное оставление поста ему, конечно, накинут несколько суток, но он решил, не искушать судьбу и вернуться в тюрьму, болела голова и хотелось спать. Капитан деловито шагал в сторону бараков, попивая самогон. Оставив далеко позади «Виктори парк», Раммер думал о непостоянстве всего сущего, вот был адепт Сайрика, проныра и убийца, достаточно хороший убийца. Тот, наверное, тренировал свое искусство не один год, и вот его дорога схлестнулась с дорогой Раммера и тот его убил, стоило ли прилагать столько усилий, ведь убийца скорее всего долгие годы бегал, прыгал, лазал по скалам, выдирая ногти, сбивал в кровь ноги, упражнялся с различными видами оружия, учился скрываться, он приобрел специфические навыки, но нужно ли было это, ведь именно эти навыки в итоги и стали косвенной причиной его смерти, пахал бы землю, был бы жив. Если бы тот не стал постигать искусство убийства, скорее всего он не стал бы адептом Сайрика, и не встретился бы с Чебом, а тот не убил бы его. Проделана колоссальная работа, и она отдана жертвой на алтарь смерти, просто так, без всяких разных, просто смерти. В конце любого пути, конечно, курносая наведается к каждому, но стоит ли тратить драгоценное время, которого и так катастрофически не хватает на то, чтобы приблизить встречу с ней. Раммер не понимал этого, зачем все это, на миг ему казалось, что он постиг универсум. Чеб пытался сформулировать его словами смертного, но смысл его умственной работы, под действием алкоголя, как-то ускользал он него.
Путь его пролегал вдоль южного тракта, недалеко от южных ворот города. Мерзкое пойло надоело Раммеру, и он отшвырнул бутылку в придорожные кусты, там кто-то злобно выругался. Раммер насторожился, странное дело кидаешь бутылку в кусты, а оттуда тебе мат. Соизволив полюбопытствовать, он с разбега вломился в заросли и, выбежав с другой стороны, увидел странную картину, последи поляны стоял железный ящик, а около него в неестественной позе сидел человек. Раммер где-то видел этого типа.
- Ей братило, ты чо? – поинтересовался Чеб.
- Твоюмать! – выругался сидящий человек. – Этот опять ты капитан, прошлого раза тебе было мало, ты вроде сидеть сейчас должен, тебе пятнадцать суток вкатили.
- Это откуда ты все знаешь? – удивился Чеб, ехидно прищурив пьяный глаз.
- Капитан иди своей дорогой, - отозвался тот, - я тамплиер, с секретной миссией, мешать тамплиеру, все равно что родину продать, хотя где у тебя дворф твоя родина, ты перекати-поле, наемник, служишь за деньги.
- А что в этом такого? – удивился Чеб.
- Ничего, только раз ты перекати-поле, - сообщил тамплиер, - вот и катись отседова!
- Ты чо грубишь, ты, бля! – сообщил Раммер, который уже начинал заводиться и заметно нервничать. – Это из-за твоих дружков мне пятнадцать суток вкатили, не люблю тамплиеров, а ну вставай и дерись.
- Да не могу, я бы с удовольствием наколупал тебе подзатыльников, - отозвался тамплиер, - но заклятье на мне, паралич, что-то не отпускает пока.
- Вижу, что не отпускает, и не отпустит, что за трава была, off-ганка поди, или на грибах сидишь, а может гашиком балуешься, – сообщил Раммер. – В ящике-то у тебя что?
- Не открывай его! – отозвался тот, - там опасный преступник, сумасшедший маг, он может тебя покалечить.
- Бля, как вы тамплиеры мне надоели, всюду врете, считаете себя сверхчеловеками, золото пади припрятал, украл у обывателей и тащишь его незнамо куда, ныкаешь. Вот оно золото тамплиеров. А ну отдай мне! – заорал Раммер, попытавшись открыть крышку.
- Капитан, ты совсем идиот что ли, тебе прошлого раза мало, тебе еще пятнадцать суток дадут, хотя теперь, скорее всего, посадят лет на пять или пятнадцать! – ответил тамплиер, - прошлый раз за тебя постыдно заступился Лорд Нашер, второй такой поблажки он тебе не даст. Будешь сидеть как миленький.
- Это значит ты, сука, мне козни строил, ты падла помешал мне жениться на Ды’Шае, - заорал Чеб.
- Слушай, иди своей дорогой! – порекомендовал тамплиер.
- На, сука! – заорал Чеб с ноги открыл крышку ящика. Тамплиер зажмурил глаза. Из ящика черной молнией с красными шнурками вырвался Момо. Он взвил над Раммером со злой неадекватной улыбкой.
- Капитан Чеб Раммер, - сказал тамплиер, - ты сейчас уничтожил свою карьеру, это уже не хулиганство, это уже преступление.
- Толпа какая! – прошептал Момо.
- Чего? – удивился Чеб.
Момо ничего не сказал, он стал вращать руками, делая закрутку. В воздухе образовался маленький смерч, который стал расти, и набирать силу.
- Идиот, Раммер! – вопил тамплиер, - меня зовут сер Тортл, молись падла, когда все закончиться, я найду тебя и лично с жопы кожу снимать буду, а потом, без кожи на жопе, сдам властям, чтобы ты посидел лет пятнадцать, а то и четвертак, на жопе без кожи, сука.
- Да что ты орешь, - возмутился Раммер, - ты мне вообще личную жизнь испортил, это из-за тебя паскуда мне срок дали, Я тебя прирежу! – сообщил Раммер, доставая темный клинок адепта Сайрика.
Капитан было направился к Тортлу, но не тут-то было, смерч вызванный Момо, стал настолько сильным, что начал затягивать в свое всепожирающее жерло капитана. Раммер, начиная понимать, что сейчас он попадет в воздушный магический вихрь, решил во чтобы то ни стало зарезать Тортла, и в сердцах метнул в него кинжал. Тот дернулся в сторону, лезвие прошло мимо плоти, зацепив края одежды и пригвоздив намертво к дереву, это и спасло сера Тортла от затягивания в смерч. Парящий в воздухе Момо, прошептав какие-то заклятья, опустился на землю и, странно виляя задней частью тела, скрылся в неизвестном направлении. Раммер пытался бороться со стихией, но алкогольное опьянение не позволяло ему это делать эффективно, он сдался. Порыв ветра оторвал его от земли и, закружив в замысловатых пируэтах, втянул его в смерч, тот комично махал руками и ногами совершенно бессистемно, и поднимался все выше и выше. Столб смерча, раскачивался то влево, то вправо, а потом недвусмысленно приобрел ускорение и двинулся в сторону леса, он был не очень большой, компактный, магические смерчи все компактны, но силы этой дряни вполне хватило, чтобы затягивать в закрутку крупные предметы и творить локальные разрушения. Смерч удалялся. Сер Тортл, начал ощущать, как паралич постепенно отпускает его тело, наблюдая за всем происходящим, он злобно выругался, Момо бежал, теперь о поимке этой сволоты не могло быть и речи. Тортл вскочил, каким-то образом ему самому удалось снять последствия ментального удара, он вырвал из дерева черный клинок, и злобно швырнул его в сторону смерча, пытаясь попасть в капитана, но смерч поглотил кинжал и продолжил сое шествие ломая деревья и набирая обороты.
- Какая же ты гнида, Раммер! – выпучив из орбит округлые глаза, проговорил тамплиер.
2012