ОЛЕГ.
Пребывая в наипрекраснейшем настроении, я вышел из подъезда Крис и направился к своей машине. Погода радовала, и ехать в серую, унылую квартиру не было никакого желания. Последний месяц я прожил в машине, лишь изредка бывая дома для того, чтобы привести себя в порядок, и поэтому оно стало еще больше напоминать холостяцкую берлогу. Куча грязных носков и немытой посуды завершала общий вид; идеальный бардак, одним словом. Убираться и наводить марафет я, как и любой другой нормальный мужик, терпеть не могу, искренне считая, что это сугубо женское дело.
Любимая женщина у меня есть, осталось пригласить ее к себе и — вуаля, через пару часов квартира будет сиять идеальной чистотой. Правда, придеться выслушать монолог о свинстве и тому подобные высказывания, но оно того стоит.
Я представил Кристину в обтягивающем домашнем халатике и сексуальных тапочках-зайчиках, прибирающуюся в квартире, и мое подсознание мгновенно завершило картинку, добавив, сидящего на диване с журналом в руках меня, и маленькую девчушку, которая бегает вокруг девушки и мешает убираться. На сердце стало тепло. Малышка уворачивается от подзатыльника Крис, и с визгом запрыгивает ко мне на диван, ища защиты. А потом мы весело смеемся.
Я четко осознал, что хочу все это. Хочу семью, дочь. Маленькую непоседу с длинными светлыми волосами и небесно-голубыми глазами, такими же бесподобными, как у ее мамы. Не сына хотя и его, но после, а именно дочь.
Из моих размышлений меня вывел звук клаксона. Я взглянул на светофор и увидел, что давно горит зелёный. Включил сигнал аварийной сигнализации, и, извинившись, поехал дальше, улыбаясь непонятно чему всем зубным составом.
Два часа простояв в пробке от Профсоюзной до Осташковского шоссе, я все-таки добрался до нужного места. Свернул и выехал на идеально ровную, но немного узкую дорогу, которая вела к пропускному пункту — небольшой будке и железному шлагбауму, полностью перекрывающему въезд. Охранника, видимо, заранее предупредили о моем везите, и он, не требуя документов, поднял металлическую конструкцию.
Настя и Макс сразу после свадьбы переехали из душной московской квартиры в уютный домик за городом, в элитном коттеджном районе, решив, что новорожденному малышу так будет лучше. Я подъехал к трехэтажному особняку и посигналил, ворота двинулись в сторону. Въехал во двор и заглушил мотор, хозяин дома уже встречал меня.
- Привет, братишка. Судя по тому, что с твоего фэйса не сходит противная улыбка, ты таки смог убедить Крис в своей невиновности? — он похлопал меня по плечу и жестом пригласил пройти.
- Здорова. Да, последовал твоему совету и рассказал ей все.
- И правильно сделал, рано или поздно она бы все равно узнала. — я решил воздержаться от комментария.
- Как УЗИ? Ваш стеснюля показал кто он? — друг беззаботно засмеялся, а его взгляд наполнились теплом и нежностью.
- Сын! Тим, у меня будет сын. Четыре раза проходили эту процедуру, и он каждый раз поворачивался попкой. А за две недели до родов решил показать себя во всей красе. Весь в отца — богатырь. — я всем сердцем радовался за друга, но про себя еще раз отметил, что хочу дочь.
-Макс, Настиному отцу удалось что-нибудь узнать? — он покачал головой и развел руки в стороны.
- Месяц рыли, и не одной зацепки. Никто ничего не знает, и не слышал. Остается предполагать, что все либо слишком серьезно, или же тебя просто решили припугнуть, и это была разовая акция. Я так понимаю больше эксцессов не было?
- Нет. Вот и давай остановимся на втором варианте, он мне изначально был ближе.
- На гонки пока не суйся. Береженого — Бог бережет. — по-отцовски проинструктировав меня и смерив взглядом мудрейшего старца, Макс успокоился и перевел тему в другое русло.
Я спросил друга не скучает ли он по гонкам и прошлой разгульной жизни, и тут понеслось. Макса прорвало и все эмоции пережитые за последние девять месяцев поперли наружу. Он с таким упоением рассказывал, как первый раз услышал сердцебиение малыша, увидел первое фото, почувствовал шевеление, что я не знал как прервать его монолог. Мой мачо — друг превратился в пускающего розовые слюни сентиментального чувака.
Неужели я тоже стану таким? Не дожидаясь, пока мой, последнее время живущий своей жизнью мозг, выдаст ответ, который я, по всей видимости, уже знаю, присел на корточки и закурил.
- Я хочу жениться на ней. — друг, увлекшийся рассказом о сыне, резко замолчал и уставился на меня.
- Уверен? — я молча кивнул. — Обратной дороги не будет, дружище, ты только-только скинул с себя груз прошлых лет, может, не стоит торопиться?
- Если бы не она, я так и жил всю жизнь с этим дерьмом за плечами. И уж тем более никогда не задумался о семье и детях.
- О детях? — он произнес так, словно это что-то из ряда вон выходящее.
- Да, черт возьми. Сам не верю, но, знаешь, что я стал чувствовать последнее время? — друг был весь во внимании. — Зависть, Макс! Я завидую белой завистью. У тебя есть семья: Настюха и маленькая твоя копия, которая появится на свет со дня на день. Приходишь с работы домой, и тебя есть кому встретить. Я так устал возвращаться в пустую квартиру, представляешь, даже решил завести кошку. — к концу моей речи Макс безудержно ржал.
- Ты же раньше ненавидел котов. Приравнивал их к женщинам, говорил, что и те и другие без разбора лоснятся к тем, кто их гладит. Только одни к пустой руке, а другие к золотой. После этого высказывания, ты несколько лет был моим философом-кумиром, пока не появилась Настюша и не разрушила это утверждение. — я не смог сдержать улыбку.
- Знаешь, большинство женщин продолжает жить именно по такому принципу. Но я поверил, что есть и другие. Не все алчные и жадные до денег, какой была моя мать. До сих пор не могу ее простить.
- Тим, извини, знаю, ты не любишь поднимать эту тему, но я давно хотел спросить.
- О чем?
- ты никогда не думал о том, что твоя мать ушла от отца не из-за денег, а потому, что искренне любила того человека? Что причиной страданий их обоих был эгоизм отца, а не ее самолюбие. — я почувствовал бешеную злость в груди.
- Что ты несешь? Макс, ты не видел, что происходило с папой, не знаешь, что он чувствовал каждый раз, когда она приходила домой ночевать.
- Тогда почему он не отпустил ее? Ведь должен был, если, конечно, любил.
Я не верил своим ушам. Нет. Кто угодно, только не Макс: человек, который знает обо мне все, мой близкий друг, брат, говорит о том, что отец никогда не любил мать. Обвиняет его в эгоизме.
- Если Настя скажет, что полюбила другого мужчину, ты отпустишь? — Макс посмотрел мне в глаза, и, не задумываясь, ответил.
- Да. Если так она будет счастлива, то наплевав на боль и переступив через себя, отпустил бы. Приложил все усилия, чтобы вернуть ее назад. Дал право выбора. Но удерживать ребенком и потерей социального статуса, никогда бы не стал. Это чистой воды эгоизм, Олег. — я был поражен его ответом, но злость, бушевавшая в груди, не позволяла здраво оценить предположение друга. Возможно... когда-нибудь.
- Я знал, что разозлишься, но не мог промолчать. Ты мой самый близкий друг, и я хочу чтобы ты делал осознанные поступки. Брак с Крис — отличная идея, очень рад если у вас все получиться, и через пару лет наши детишки будут вместе играть в песочнице. Но ты должен быть готов и к тому, что в один прекрасный день все может рухнуть. Никто не застрахован. Мы все живые люди, которые видят, чувствуют, и так складывается, что не мы выбираем когда и в кого влюбиться. Подумай, Тим, насколько сильны твои чувства, и сможешь ли ты после того, что уже пережил, отпустить ее не сломав жизни вам обоим.
- Хватит на сегодня философии. От твоих речей даже у Канта и Макиавелли заболела бы голова. — в этом был залог нашей дружбы: дать высказаться и уметь слушать, но самое главное, вовремя остановиться.
***
К концу вечера я практически забыл о неприятном разговоре с Максом. Теплый душ окончательно смыл все сомнения, и спустя час, я уже стоял в ювелирном магазине и выбирал обручальное кольцо. Описал продавцу примерную толщину пальца и внешность девушки, и тот, немного подумав, предложил на выбор два великолепных украшения.
Первое было немного тоньше, с аккуратным брильянтом посередине, такое же нежное, как моя малышка. Но второе мне приглянулось больше. И в основном тем, что на нем была гравировка, символизирующая мои чувства. <<Навеки. С любовью.>> Не задумываясь, выбрал второе, и купив по дороге букет, отправился в клуб. Парковка перед главным входом была забита до отказа и мне пришлось оставить машину на заднем дворе. Я несколько раз повторил перед зеркалом заднего вида свою речь, собрался с мыслями и резко выдохнул, руки были влажными от напряжения. Пора. Сейчас или никогда. Уже собрался выйти из машины, как мое внимание привлекла парочка, вышедшая с черного входа.
Я не мог поверить своим глазам, рядом с крепким парнем в бейсболке шла Кристина. Ее лицо не выражало особой радости, но и сопротивляться она также не спишила. Внутри меня словно что-то надломилось, треснуло, противные сомнения и догадки, которые, как я считал, исчезли навсегда, выползли наружу и стали съедать.
Они сели в машину и выехали с парковки я решил не вмешиваться и увидеть все своими глазами. Машина выехала на МКАД и, проехав несколько километров, съехала на пригородное шоссе, а затем свернула на просёлочную дорогу ведущую в лес. И остановилась. Чтобы не выдать себя, я оставил машину на дороге и дальше пошел пешком. Чем ближе я подходил, тем отчётливее слышались звуки, доносящиеся из приоткрытого окна. Тяжелое мужское дыхание и женские стоны... Ее стоны.
Мне словно переломали все кости одновременно. Я до последнего надеялся, что это нелепое стечение обстоятельств. Я все неправильно понял. Но против фактов не попрешь.
Подкурив сигарету, я побрел обратно к машине, никогда еще дым не был таким горьким. Захотелось откашляться. Легкие горели огнем. Пламя перекинулось на все органы, сжигая их изнутри, превращая в пепел. А потом все прошло. Странно, но я перестал чувствовать боль.
Агония и апатия сопровождали меня по дороге домой. Они медленно, но верно подводили меня к черте.
Останавливаюсь около супермаркета недалеко от дома. На автомате беру корзинку и до верха заполняю ее бутылками с водкой. Прихватив пару пачек сигарет и лимон, иду на кассу. Не помню как расплатился и вернулся в машину. Завожу двигатель и еле сдерживаю себя оттого, чтобы открыть бутылку и выпить. Нельзя. Я обещал. Себе. А в первую очередь отцу.
Отчётливо помню события того утра. Каждую минуту. Мать с отцом снова ругаются, и, несмотря на то, что безумно хочется спать, я сажусь на кровати и вслушиваюсь в их крики. Они давно разучились разговаривать между собой как нормальные люди. А все разговоры были только об одном.
В шестнадцать лет я впервые узнал, что такое измена, и почему мой крестный — дядя Паша и по совместительству папин лучший друг, перестал приходить в гости. Никогда не смогу забыть как отец напился тогда, как плакал, а потом кричал и бил посуду. А потом снова плакал.
В то утро они снова ругались из-за него. Мать кричала, что устала от такой жизни. Что она ненавидит отца и больше не намерена сохранять брак из-за сына. Плакала и просила ее понять и отпустить.
Отец кричал, умолял остаться, но, в конце концов все-таки отпустил. Она быстро собрала вещи и зашла ко мне в комнату попрощаться и объясниться, а я не стал ее слушать, сказал только, что никогда не прощу. Если она бросает отца, то пусть и мое имя забудет. А потом она ушла. Навсегда.
Через несколько часов нам сообщили, что она была сильно пьяна, ехала в сторону плато Лаго-Наки, не справилась с управлением и выехав на встречную полосу, столкнулась лоб в лоб с легковой машиной. Водитель ехавшего за ней пассажирского автобуса, попытался уйти от столкновения и вылетел с трассы, пробив ограждение.
Та страшная авария унесла много невинных жизней, и лишь один человек был тому виной — моя мать. Мне пришлось уехать из города, сил выслушивать оскорбления и яд, сочившийся из людей, не было. Мы семья стала изгоями в обществе. Отца вежливо попросили с работы, и спустя два месяца, не выдержав одиночества и чувства вины, он сошел с ума. Я вернулся на несколько дней, определил его в клинику и продал машину, а вырученные деньги отправил девушке, потерявшей в автокатастрофе родителей.
В тот день я поклялся себе и отцу никогда не пить, и влюбляться.
***
После второй бутылки стало легче, но я все еще ощущаю себя трезвым. Чокаться было не с кем, поэтому рюмкой пользоваться не стал. Пил прямо из горла, изредка впиваясь зубами в лимон, в качестве закуски. Не знаю зачем, решил включить телефон. Едва тот загрузился, на дисплее засветилась фотография и имя <<Кристина>>.
- А что, шлюхи тоже умеют просить прощение? Так вот, засунь его себе туда... — язык отказывался меня слушаться. — Как же я тебя ненавижу... — грубо выругался и сбросил вызов.
Залпом сделал несколько глотков, закашлял и почувствовал приступ тошноты. Не закусывая, лег на пол и провалился в глубокий сон.
***
Не знаю сколько времени я проспал, но очнулся все так же на полу. Во рту словно кошки нагадили, а голова раскалывалась на части от нестерпимой боли. Телефон, лежащий рядом с моим ухом, противно звонил, третий раз подряд.
Не имея сил и желания смотреть кто же такой настырный, я нажал кнопку приема вызова.
- Олег, это Женя. Пожалуйста, не бросай трубку. Мы возле твоего дома, Крис сбила машина... — она продолжала тараторить в трубку, но я ее уже не слушал.
Совершенно позабыв про боль, я вскочил и, схватив с полки телефон и ключи, пулей полетел вниз. Оглядевшись по сторонам, увидел лежащую в луже крове Кристину. Земля словно ушла у меня из-под ног. Я подбежал и упал рядом с ней на колени. Кровь была повсюду, от ужаса и нервов меня снова начало тошнить. Я уже собрался поднять девушку на руки, но Женя остановила меня.
- Нельзя. У Кристины шесть лет назад был перелом позвоночника, возможно, и сейчас. — я, неохотно послушался и положив голову Крис на колени, стал ждать помощь.
- Олег, это был не несчастный случай, ее сбили намеренно. Та самая машина весь вечер стояла у нас во дворе, а потом каким-то образом оказалась здесь. Как только такси отъехало...
- Марка, номер — ты хоть что-нибудь запомнила? — девушка задумалась и ответила.
- Да. Черный BMW. Номер не помню, только регион, кажется, питерский. Я тут же набрал номер Макса и сообщил ему все, что мне рассказала Женя. Едва повесил трубку, во двор въехала машина скорой помощи.
Дальше все происходило словно во сне. Более-менее я пришел в себя уже в больнице, когда врач вышел из операционной и известил нас, что жизни Кристины больше ничего не угрожает. Добавив, что у нее кратковременная потеря памяти и когда она восстановиться неизвестно, ушел.
Я только сейчас заметил, что у Жени на голове надет парик. В суматохе из-под белого муляжа выбилось несколько темных прядей.
- Олег. — я взял прядку светлых волос и пропустил сквозь пальцы.
- Она приехала чтобы доказать. — это был не вопрос, все просто встало на свои места.
- Да. В той машине была я. — Женя виновата опустила глаза.
Зазвонил телефон, на дисплее загорелось имя <<Макс>>.
- Говори.
- Тебе имя Алиса что-нибудь говорит? — меня будто кипятком ошпарили.
- Да ладно?
- Это она тебя заказала, а потом поменяла заказ, сам знаешь на кого. Это все чем я могу помочь. Прости, Тим.
- Спасибо. Ты и так много для меня сделал. - поблагодарив друга, я сбросил вызов.
- Ну, что? — я закрыл глаза и отрицательно кивнул.
- Только имя заказчика.
-Я знаю человека, который сможет помочь. — в глазах девушки промелькнули сомнение и страх, но она быстро взяла себя в руки и набрав в телефоне чей-то номер, отошла в сторону.
Разговор длился не больше трех минут. Девушка вернулась расстроенная, а в глазах застыли невыплаканные слезы.
- У тебя такой вид, словно ты только что душу дьяволу продала. — она продолжала смотреть отрешенным взглядом в одну точку.
- Лучше бы дьяволу. — тяжело вздохнула и продолжила. — Проблема будет решена в течение двадцати четырех часов. Олег, об этом разговоре не должен знать никто, тем более Крис. — я понимающе кивнул.
Было видно, чего ей стоило это сделать, но лишних вопросов я задавать не стал.
Наше неловкое молчание нарушила медсестра, известив о том, сто Кристина все еще без сознания, но через полчаса ее можно будет увидеть.
У меня было время все обдумать, и я принял решение. Встал и повернулся лицом к Жене, в ее глазах застыло удивление.
- Я, не смогу пережить такое не сломав нас обоих, поэтому отпускаю ее. Она проснется и не вспомнит меня, а я... попытаюсь переболеть. Не говори Кристине обо мне когда придет в себя. — по щекам девушки потекли слезы. — Возможно, она никогда не вспомнит.
- Олег...
- Не надо так будет лучше для нас обоих. Лучше для нее.
Я чувствовал жуткую, разрывающую сердце боль. Не в силах больше выносить ее взгляд, я развернулся и быстрым шагом пошел к выходу. Открыл дверь и попытался вздохнуть, но ничего не почувствовал. Этот состав дает жизнь телу, но не душе.
Я сам отказался от своего личного сорта кислорода. И теперь медленно задыхаюсь.