Свою учёбу в начальных классах я помню очень плохо. Даже образ первой учительницы остался в памяти каким-то мутным невыразительным пятном с пучком русых волос на затылке. Так получилось, что оканчивала я не эту, а уже другую школу - и все мои воспоминания связаны уже с ней. А в первый класс меня родители отдали в начальную (её уже давно нет), в которой дети обучались с первого по четвёртый класс. Школа эта располагалась в старом не привлекательном здании, длинном, как солдатская казарма. Говорили, что во время войны там была немецкая конюшня. Вскоре, после того, как я ушла из этой школы, в ней разместился участок зелёного хозяйства. Так бывает в маленьких захолустных городках.
Так вот, моя захламлённая разными событиями и сведениями память лишь урывками хранит воспоминания об этом учебном заведении, которые ей, по-видимому, показались важными или интересными. Кипячёное молоко на завтрак, котлета, наполовину из хлеба, - на обед, печь, отапливаемая углём, прямо в классе, синий портфель, большой актовый зал со сценой, как театральные подмостки у Карабаса-Барабаса. Вот, пожалуй, и всё.
Хотя, нет, не совсем. Все воспоминания и впечатления о первых школьных годах у меня связаны с мальчиком, моим одноклассником, Серёжей. Нет, мы не сидели за одной партой. Но с первого дня моего появления в школе я помню этот постоянный взгляд какого-то изумления и восхищения на себе. Притом, что ничего особенного во мне не было: маленькая, щупленькая, робкая. Разве что изумрудного цвета глаза-кругляшки, вопросительно смотрящие на мир, вызывали умиление у окружающих. Мальчик же был чудесный. На смуглой коже румяность щёк выглядела экзотической. Правильные черты лица, умные выразительные глаза. Где бы я ни была, он всегда был рядом. Я прилежно училась. Он никогда не мешал мне, и только с немым обожанием мечтательно смотрел на меня.
Несмотря на весьма юный возраст, он был очень галантным кавалером. Несколько раз, помню, приглашал, и мы вместе ходили в кинотеатр (один из кинофильмов был по сказке Х.Андерсена «Дюймовочка»). По дороге домой мальчик сказал, что я напоминаю ему героиню этой сказки. Это был комплимент! Частенько он провожал меня из школы и нёс мой портфель. Если я что-нибудь забывала в школе – приносил. Нет, это не была любовь (ну, какая любовь может быть в первом классе!). А, скорее, восхищение, преклонение. Такое, какое, наверное, рыцари в средние века испытывали к Дамам своего сердца. Я же его ухаживания воспринимала довольно спокойно, можно сказать, равнодушно, без лишних эмоций.
Вторым увлечением Серёжи, кроме меня, была живопись. Он посещал занятия изостудии и даже преуспел в этом. Рисунки мальчика размещались на школьных выставках. И однажды я узнала о творчестве одноклассника некоторые подробности, которые меня удивили и заставили задуматься. Моя мама, придя с работы, рассказала, что встретила по пути Серёжину маму. Нужно сказать, что, с тех пор, как они заметили нашу дружбу, это стало поводом для их разговоров и подшучивания над нами при встречах. И вот Серёжина мама рассказала моей, что её мальчик дома только и делает, что рисует девочку, и эта девочка – Ирина, то есть я. На этих рисунках я – и балерина, и прекрасная дама, и сказочная красавица, я и пою, и играю на пианино, и скачу на скакалке. Короче, для одноклассника Серёжи я стала Музой, вдохновляющей его на творчество! Я не знала, как мне на это реагировать?
Четыре класса начальной школы пролетели незаметно. И родители для продолжения образования определили меня в среднюю школу, которая располагалась недалеко от нашего дома. В то же время все остальные ученики нашего класса пошли учиться совсем в другое заведение. Соответственно, и Серёжу я перестала видеть. К тому же, мы уже входили в тот волнующий возраст, когда начинали понимать, что без повода нам встречаться уже как-то и не подобает.
Вот здесь и началось самое интересное. Я, доселе равнодушно взирающая на ухаживания своего юного ухажёра, вдруг почувствовала страшное одиночество. Привыкать к новому классу было невыносимо трудно. А старый класс у меня ассоциировался с Серёжей. И мне как будто бы всё время чего-то не хватало. Но, как говорится, время лечит. И к классу где-то к восьмому рана зарубцевалась. Я снова повеселела, у меня появились новые друзья. Иногда с бывшим одноклассником мы виделись в городе издалека – и это уже не вызывало никаких движений в моей душе.
Каждый из нас жил своей жизнью. Я узнала, что Сергей после восьмого класса поступил учиться в наш местный техникум. А я оканчивала десятилетку. У меня уже были какие-то мимолётные романы. И даже в мыслях не было, что наши пути могут как-то снова пересечься. Но. Однажды вечером, когда я сидела над уроками, произошло неожиданное. Мама лукаво сообщила, что ко мне кто-то пришёл и чтобы я вышла. Я без всяких задних мыслей выскочила на улицу - и каково же было моё удивление, когда я увидела возле нашего дома своего бывшего одноклассника.
Он изрядно повзрослел. Загорелый, в светлых брюках и тенниске, он неплохо смотрелся. Я нехотя подошла. Столько лет прошло! Мы были уже совершенно другими людьми. Разве так бывает? Парень предложил вместе прогуляться. Я согласилась. Мы шли, и он начал мне рассказывать историю о том, как он долго не мог забыть меня, как я везде ему виделась, как он всё рисовал и рисовал мои портреты! И вот наконец-то решился прийти и рассказать мне об этом. Я смотрела на юношу. Он был красив, одухотворён своим чувством, но это был совершенно чужой и незнакомый мне человек, к которому я не испытывала никаких чувств!
К тому Серёже, с которым я училась в младших классах, да, у меня было что-то светлое и необъяснимое. А к этому - нет. В какой-то момент юноша, признаваясь мне в своих чувствах, взял меня за руку. Для меня этого было достаточно, чтобы я прервала его страстный монолог. Не желая юлить, я прямо сказала парню, что давно забыла о нём и что у нас ничего не получится. И вообще так не бывает! И мы расстались.
Я думала, навсегда. Но нет. Этой истории суждено было иметь продолжение. Как-то на работе, когда я уже была замужем и у меня была дочь, кто-то из коллег сообщил мне, что в холле меня ожидает какой-то интересный мужчина. Работы было много, была запарка, всё время приходили посетители, которых нужно было обслуживать. Короче, не до встреч. Я быстро спустилась вниз. Чуть поодаль стоял мужчина средних лет. Строен, элегантен, смугл. Где-то я его, кажется, видела, - подумала я. Подошла поближе. И тут узнала: да это же Сергей! Увидев меня, он не сумел скрыть своей радости:
- Привет, Муза!
- Привет, Художник! Меня по-прежнему зовут Ириной.
- А я вот приехал мать проведать, а заодно решил зайти на тебя посмотреть.
- Посмотреть? Ну-ну…
Это было в его духе. Я слышала от одноклассников, что Серёжа так и не смог забыть своё увлечение живописью, и, окончив учёбу в техникуме, поступил в художественное училище. После его окончания судьба занесла его каким-то образом в Питер. Там он стал работать в каких-то мастерских, участвуя в реставрационных работах по заказам музеев, которых в северной столице немало. И вот «посмотреть». Снова за своё?
Я в этот день, да и вообще, не очень-то годилась для смотрин. Одета была в свой обыденный летний костюм. Правда, мне он нравился. В меру – косметики. Короче, не при параде. К тому же, вид я имела в ту пору явно не цветущий. Работа и семейные заботы изматывали меня. Для приличия я спросила Сергея, как его дела, чем он занимается, как его успехи, женат ли он, есть ли дети. Оказалось, что успехи у него неплохие, жена есть, но детей нет. Всё, больше говорить было не о чем.
По-видимому, поняв по моему настроению, что я не расположена к дальнейшему общению, Сергей ушёл. На выходе он оглянулся: «Пока, Муза!». Забегая вперёд, скажу, что больше я его не видела. Возможно, я не оправдала его надежд, как человека или как художника? Или моя холодность и равнодушие оттолкнули его? И что это было? Наверное, прощание с Музой.
Пожалуй, на этом можно было бы и закончить мой нехитрый рассказ. Но он имел неожиданное продолжение. И уже не в стиле романтической истории, а остросюжетного триллера.
Однажды в помещении, где я работала, появился незнакомый мужчина. Не молодой, с бородкой с проседью, буравчатым взглядом маленьких воспалённых глаз и кейсом в руках. Несмотря на то, что в помещении работало несколько женщин, он прямой наводкой двинулся ко мне.
- Вы Ирина?
Я испуганно кивнула.
- Вам от Сергея (такого-то) привет.
И тут он достал из кейса альбомный лист бумаги, на котором я увидела портрет девочки. Мне не надо было объяснять, кто на нём изображён. На меня смотрело моё изображение, только лет пятнадцать назад. Рисунок был выполнен акварельными красками. Чувствовалось, что Художник ещё не вполне владел кистью, но стремление передать своё любование объектом своего творчества, обожание делали его необычным. Девочка на портрете получилась нежным эфемерным созданием с книгой в руках. Я поняла: рисунок был чем-то вроде "доверительной грамоты" от Сергея. «Предъявителю сего» мне следовало верить и всячески содействовать.
Мужчина представился Дмитрием, сводным братом Сергея. И тут я вспомнила рассказы мальчика Серёжи в школе о своём успешном старшем брате, который служил где-то за границей, потом поступил в институт. Уже сам Дмитрий мне вкратце рассказал свою славную дальнейшую биографию. В учёбе он преуспел, став профессором философии. Преподавал эту дисциплину в нашем областном вузе. А в последние год-два перешёл на вольные хлеба. Пройдя обучение на нескольких семинарах, в том числе, и под началом иностранных организаторов, мужчина стал специалистом в области политтехнологий проведения выборных кампаний. По его словам, удачно помог победить на выборах нескольким мэрам, карьера которых шла к закату, и в этот город приехал, чтобы не только присмотреть за болеющей матерью, но и предложить свои услуги представителям местной элиты, желающим поучаствовать в выборных гонках.
Мой начальник как раз был из таких. Дмитрий познакомился с ним и теперь ходил к нему почти каждый день, расписывая (с использованием сложной терминологии), что и как следует делать кандидату, чтобы победить на выборах. По-видимому, на жителя провинциального города, не слишком сведущего во всех тонкостях имиджмейкерства, такой персонаж мог произвести впечатление. От начальника брат одноклассника каждый раз заходил и ко мне, отвлекая меня от работы и вызывая всё большее раздражение.
От визита к визиту я стала замечать, что всё, что он говорит – это полная абракадабра, набор слов, лишённый смысла. Мне уже не верилось в то, что он действительно работал специалистом по проведению выборов. Наконец, я поняла, что этот человек имеет явные признаки «шизы». И тогда мне стало страшно. Понял это, наверное, и мой начальник, так как однажды спросил меня, что это за человек и знала ли я его раньше. Как есть я всё и рассказала. С этого момента в посещении начальства Дмитрию под разными предлогами стали отказывать. Да и я стала всячески избегать «профессора». Когда он приходил, то кто-то из моих коллег заходил в помещение и громко сообщал, что меня вызывает начальник (конечно, это делалось по моей просьбе), или хватала пальто и на ходу кричала, что мне назначена встреча с партнёрами.
Когда же назойливый преследователь предпринял несколько попыток перехватить меня вечером по пути домой, я поняла, что с этим нужно что-то делать.
И вдруг он исчез. Совершенно. Я стала постепенно о нём забывать. И даже почувствовала, что мне стало как-то пресно жить без этих «шпионских» погонь за мной. Но однажды он всё же появился, поникший, не бритый, кое-как одетый, и сообщил, что их с Серёжей мама умерла. Понимая, что этот странный человек навряд ли сам справится с навалившимися на него проблемами, я, чем могла, помогла ему.
Вот такая получилась интересная история. Затем, я, уже издали, держала его в поле своего внимания. Жившая в одном подъезде с ним одна знакомая женщина рассказала мне, что после похорон матери Дмитрий сильно запил. Он выходил из квартиры только затем, чтобы купить спиртное и снова прятался в своей крепости. Однажды, заметив, что мужчина долгое время не показывается на свет божий, сердобольные соседи решили выяснить, как обстоит дело. Они долго звонили в квартиру, пока из неё не показался весьма помятый, заспанный и испитый Дмитрий.
Зайдя в квартиру, соседи увидели гору пустых бутылок и разбросанные везде умные книги по философии, истории и политологии. Дмитрий, как бывший философ, поддался общественному влиянию и после проведенной с ним беседы прекратил возлияние в себя алкоголя, прибрался в квартире, затем продал её. И исчез.
Я его тоже больше не встречала. За это время в моей жизни произошло много разных событий. Я поменяла работу – и теперь трудилась в соседнем городе. Больше меня никто не беспокоил своими визитами. Лишь однажды одна бывшая одноклассница при случайной встрече сообщила мне, что вроде бы Сергей-художник в Питере умер. Неожиданно. Сердечный приступ. Что-то запоздалое шевельнулось у меня в груди, и я подумала: «Почему он? Ведь Дмитрий гораздо старше?». Чёрная птица печали широко расправила крылья в моей душе и вылетела. Но, видно, так было Богу угодно. А тот мой портрет, что служил «доверительной грамотой» брату, так и остался у меня. Vita brevis ars longa (жизнь коротка – искусство долговечно).