Как-то раз, болтаясь без дела по деревне, мы с Лизой разговорились с бабой Аней Седовой. В числе прочего она упомянула некий волшебный чай из семи компонентов, и мы, конечно же, загорелись такой сделать.
Итак, среди ингредиентов значились липовый цвет, душица, мята, листья малины, черной смородины, клубники и земляники. Если с клубникой и смородиной вопросов не возникало, то вот остальное надо было еще поискать и поездить за ним.
За земляникой мы поехали в тот же лес за деревней Пахово, что и в предыдущий год, когда моя бабушка пугала нас медведем. В этот раз землянику мы собирали прямо с листьями, бросая в пакет ягоды на веточках, а ягоды без веточек – отдельно, в ведерко из-под майонеза.
Мята – дикая – росла посреди деревни, там, где заканчивалась «гора». Мы спустились с дороги и набрали два огромных веника ароматного растения. Сушилось все, разумеется, на верном Лизином чердаке.
Душица росла в окрестностях только в одном месте: на крутом склоне над речкой, текшей почти в километре за Пахово.
Мы оседлали велосипеды и вскоре доехали до Пахово. Там мы разыскали местного жителя – моего дальнего родственника Лешу Пашукова – и попросили отвести нас к душице. Леша пожал плечами, вооружился палкой и повел.
Идти было довольно далеко, тропинка была узенькая, по обе стороны от нее росла трава почти в человеческий рост. Леша привел нас на склон, далеко внизу журчала за высокими деревьями речка.
– Ну вот, – сказал он, – только осторожно, тут кабаны водятся.
И, забрав с собой палку, он удалился. Мы с ужасом оглядели склон в поисках следов пребывания кабанов и нашли их – под большим дубом земля была разрыта чем-то острым, очевидно, кабаньими клыками.
Если отвлечься от страха перед кабанами, то место, куда нас привел Леша, было очень красивым: довольно крутой склон, покрытый лиловым ковром цветущей душицы, спускался к частоколу деревьев, росших вдоль речки. Вода поблескивала между листьями, слышалось приятное мелодичное журчание.
Мы набрали огромные вязанки душицы так быстро, как только могли, не удержались от фотографий на фоне красоты склона и поспешили назад, в Пахово, где оставили велосипеды.
Так и душица пополнила число собранных ингредиентов, сушащихся на Лизином чердаке.
За малиновыми листьями мы пошли в малинник Лукича. Лукича на тот момент, кажется, уже не было в живых, и мы с чистой совестью ободрали кусты перед его домом.
Все компоненты волшебного бабы-Аниного чая были собраны, кроме липового цвета. Липа в деревне росла только одна, в огороде за домом некоего Черного у самого забора, и как раз сейчас было время ее цветения. Только вот незадача: дерево было очень высоким, стремянку или лестницу нам бы никто не дал («Убьетесь!»), а достать ветки с цветами с земли мы не могли.
План родился быстро. Недалеко от липы был общий деревенский колодец, а колодцы в Сивцево были оборудованы не журавлями, не воротами, а баграми. Оглядевшись по сторонам, мы стянули багор от колодца и поспешили к липе. Багор был длинный и тяжелый, спрятать его мы не могли – оставалось только надеяться, что никто не увидит нас за его переноской.
Оказавшись у липы, мы принялись по очереди орудовать длинным багром и, подтягивая ветки к себе, обрывать цветы. Нарвав нужное количество, мы оставили дерево и вернули багор к колодцу – наша проказа прошла незамеченной.
Когда чай был готов – высушен, измельчен и смешан – мы поняли, что он удивительно вкусен. Поделили весь запас пополам, и каждая увезла торбочку с Сивцевским чаем домой на зиму: Лиза в Великие Луки, а я в Петербург.
На следующий год мы снова делали чай, но в этот раз намного больше: каждой досталось по большому пакету. Для своего чая я сшила две больших торбы, и пили мы с родителями этот чай до самой весны.