Жило-было Добро. В мелочах. Нет, случалось, конечно, и по крупному, массово, так сказать, но почему-то всегда не без последствий. А в мелочах ему было хорошо, привычно и уютно. Да и случаться получалось чаще.
Добро обожало, когда его творили. Да что там, обожало, оно млело, разрасталось на глазах, заполняло собой все возможные мелочи и активно мотивировало окружающих.
Случалось, что Добро причиняли. Как правило, насильно, и облачившись в белое пальто.
Добро от этого портилось, пенилось, колбасилось, вступало в противоестественные реакции и выходило боком. Всем. Белые пальто бывали одарены добром особенно густо, по справедливости. Тем, кто считал, что оно должно быть с кулаками, выходило другим боком, напоминая, что никому оно ничего не должно.
Добро предпочитало жить в мире розовых пони, чтоб если пробка, то из единорогов, а если кто и гадит, то радугой, и так, что потом все исключительно в пыльце.
Это все была присказка, сказка впереди.
Тот день начался неудачно, как и положено сказочному дню. Ну не все ж радоваться-то. Более того, начавшись, он обещал стать самым гадким за месяц. Первым вступил будильник, отказавшись кого бы то ни было будить. Не сработал и не посчитал нужным даже сломаться. Не прозвонил, и баста. Вслед за ним телефон отказался звонить и отправлять сообщения, милостиво работая только на прием. Дальше - все как положено: кофе, сваренный из двух последних ложек, убежал, сахар просыпался и весело хрустел под ногами, радуясь своей лепте в общее дело.
Такси встряло во все возможные и невозможные («епть, всегда здесь летел!») пробки. За окном проползал бесконечный, беспросветный промозглый московский декабрь. Новогоднее украшение города выглядело на этом фоне изумрудным ожерельем на немытой шее и только подчеркивало убогость бытия.
Впереди было три часа пути в командировку и полный рабочий день, а хотелось водки, на ручки, автомат и пописать. Последнее удалось довольно скоро, через каких-нибудь полтора часа, так что остаток пути прошел в уютной мизантропии.
Добро тихо сидело в мелочах и не высовывалось. На фиг, на фиг, никакими кулаками потом не отмашешься.
День, меж тем, оправдывал ожидания. Все, что могло сорваться, пойти наперекосяк, не получиться и не сложиться, делало это с особым цинизмом. И заканчиваться день не хотел категорически, словно оттягиваясь за все удачные моменты в году.
«Понимаю, вы немного устали, но осталось чуть-чуть: два отеля и завод, а потом – увлекательный кулинарный батл и ужин». Голос организатора, вполне мелодичный и приятный, ввинчивался в мозг раскаленный стрелой и жужжал там надоедливым соседом с дрелью. Таблетки от головной боли летели в рот со скоростью поп-корна и примерно той же эффективностью.
К ужину вырос Здоровый Пофигизм. Он помог слегка расслабиться и даже получить удовольствие. Строго по анекдоту. Добро по-прежнему сидело в мелочах, но на всякий случай приготовилось.
«Печь!», - скомандовал ведущий кулинарного поединка.
«Пора», - решило Добро. И нырнуло в тесто.
Соревнований Добро не любило – развернуться там было негде, творить его было некогда и некому, а если случалось прорваться, вступал Разум и начинал нудить про соревновательный дух и «побеждает сильнейший».
Но тут стоило рискнуть, все-таки и батл развлекательный, а тесто располагает. «Не сотворюсь, так разомнусь», решило Добро.
Тесто с Добром и мукой знатно раскатали, бережно положили в форму, засыпали яблоками, украсили ягодами, фигурно заплели косичкой и спекли в пирог. Вернее, в два пирога, поединок же. Больших. Красивых. Румяных. На которые участникам страшно было даже смотреть, про есть никто даже не рисковал подумать. Ведь перед битвой, как водится, подкрепились: салаты в изобилии, пирожки со всей растительностью местных лесов, закуски, холодец, пельмени, еще пельмени, снова пельмени. Ну и по мелочи там, соленья да нарезки.
Словом, кулинары стояли, тяжело дыша, и недобро смотрели на творенье рук своих. Добро забилось под печеную косичку и прикрылось яблочком.
«Горько», - донеслось из соседнего зала. «Гооооорько!»
«О!», - подумали отвоевавшиеся кулинары.
«Творите меня, творите меня полностью», - эманировало Добро из-под косички.
И его таки сотворили. В мелочах, как водится, зато коллективно. Молодожены несколько удивились группе крайне уставших и таких же сытых людей, несущих им самодельные пироги. Но с радостью приняли и даже попробовали.
«Хорошо-то как», - думало Добро, разлегшись на свадебном столе и местами на платье невесты. «Надо бы вернуться».
Следующий день был чуть лучше предыдущего, впрочем, погода была все такая же беспросветная, еще и мокрым снегом поддала, чтоб не расслаблялись. Осмотр всего, что можно посмотреть, сложился в голове в густую кашу с комочками из достопримечательностей, которая грозилась угнездиться в памяти навечно.
Приближался ужин. На этот раз без батла, но с вином. Ничто не предвещало. В ресторане кипела жизнь: на первом этаже гудел корпоратив, на втором с оттягом праздновали юбилей, и гуляла очередная свадьба. Каждый – под свою музыку и без звукоизоляции в принципе. К черту условности! Ужин проходил в молчании, прерываемый то бодрой «умца-умца» внизу – там явно в пляс пошла бухгалтерия, то Стасом Михайловым,- юбилей гуляла дама в возрасте «ягодка опять и опять», то певцом со свадьбы, который попадал в ноты редко и неудачно, но пел много и активно.
Внезапно стало тихо, и Добро решило, что вот сейчас – самое время.
«Извините, пожалуйста», - жених и невеста мялись в дверях. «Нам пора букет кидать, а у невесты ни одной незамужней подруги, может быть, поучаствуете?».
«Да не вопрос!», и десант из свободных дам и сочувствующих кавалеров высадился в соседнем зале.
«Ап!», - воскликнула невеста и кинула букет.
«Хех», - крякнуло Добро.
«Ой, смотри, смотри!», - закричали гости.
Букет невесты каким-то неведомым образом распался в полете, а может быть – в броске, и хоть по цветочку, хоть по веточке, но прилетело каждой участнице десанта.
Взор у дам затуманился, и пока одна мысленно примеряла платье, вторая облегченно вздыхала про Стасика, который, наконец дозрел, а третья думала, кто ж он такой, жених крикнул «Подождите!». И протянул мужской половине десанта изрядный кусок, практически шмат свадебного пирога и приятно булькающее дополнение к нему: «Угощайтесь, пожалуйста!».
«То-то же», - проворчало Добро, удобно устроившись в масляной розочке. «У меня все полы равны!».