Плененное сердце. Глава VIII

   



   Когда Каталина вернулась домой, в воздухе веяло вечерней прохладой. Солнце медленно опускалось за горизонт, озаряя безоблачное небо алым закатом. Ни пения птиц, ни малейшего дуновения ветерка. Завтра их ждет такой же жаркий, изнурительный день, подумала девушка, провожая Дези в стойло. Она проворно сняла со своей любимицы уздечку и седло, протерла влажной тряпочкой взмыленные бока и подала уставшей кобылке вдоволь воды и охапку сена.   

    - Сеньорита Каталина, я и сам могу поухаживать за Дези.
   
   Гуга подошел совсем неслышно, и Каталина, поглощенная мыслями о предстоящем разговоре с отцом, не сразу его заметила.

   Конюх улыбался во весь свой щербатый рот, и она невольно улыбнулась в ответ:

   - Ничего, мне в удовольствие.

   - Так это понятно, сеньорита Каталина, вы здесь часто бываете, - невозмутимо почесал курносый нос паренек, - и я уже привык, только вот ваше красивое платье совсем не подходит для пропахшей навозом конюшни, да и дон Педро заждался вас.

   - А что случилось? 

   Каталина вздохнула, с досадой оглядывая испачканную юбку. Действительно, что-то она сегодня перестаралась. Юбку и блузку придется стирать самой. Одна единственная прачка не успевает справиться с той горой работы, которую взвалили на нее. А если учесть, что гардероб Каталины далек от того разнообразия, кой присущ сеньорите ее положения, то и вовсе следует поторопиться. 

   Гуга состроил гримасу:

   - К нам пожаловал важный гость, сеньорита Каталина, и кухарка сбилась с ног, готовя разные вкусности. Я только с кухни вернулся, так там такие запахи стоят аж желудок стонет.
 
   Каталина выпрямилась и откинула со лба золотистый локон:

   - Какой такой гость? 

   Неужели маркиз явился к ним собственной персоной? Но, ведь, оговоренное в письме время еще не наступило. Тогда зачем он здесь?

   С тревожно колотящимся сердцем она вбежала на крыльцо и почти столкнулась лицом к лицу с матерью.

   - О, ну, наконец-то, - всплеснула руками донья Вероника, расхаживая взад и вперед в ожидании дочери, - ты вернулась.

   - Мама, давно он здесь? – на ходу спросила Каталина.

   - Приехал после полудня, - растерянно ответила взволнованная женщина. – Тебе нужно переодеться, - она принюхалась и сморщила нос, - и вымыться тоже не помешает. Ужин готов будет через час. Поторопись. Отец в библиотеке, пойду, предупрежу, что ты дома.

   - Хорошо, я мигом.

   Каталина хотела еще что-то добавить, но передумала. Она успеет сказать отцу и матери о принятом сегодня решении. В конце концов, это еще не конец света. У нее есть время найти достойного претендента на свою руку, ей всего семнадцать, она красива, добродетельна, из хорошей семьи. Пусть за нее дают небольшое приданое, но она, что немаловажно, из древнего благородного рода, а в Андалусии это кое-что да значит. Она пообещает отцу, что с этого дня станет серьезнее воспринимать ухаживания молодых людей, а маркизу нынешним же вечером вежливо выразит свои сожаления по поводу потраченного им впустую времени. При всей любви к ближним, как завещал Господь, она не хочет становиться сиделкой при немощном больном старике, губя молодость за закрытыми дверьми роскошной виллы. Кто знает, может, Родриго, племянник дона Себастиана, сам выкажет желание ухаживать за ней? Ведь, когда он прикасался к ней с необъяснимым трепетом и нежностью, это находило горячий отклик в ее душе и теле. Что же до чувств благородного маркиза, то он, как предполагалось, великодушно отступится, едва услышав ее отказ, и не будет чинить препятствий молодым.   
         
   Решительно настроившись на обстоятельный разговор, Каталина, ни мгновения не колеблясь, вошла в парадную столовую. Она успела привести себя в порядок за час и теперь предстала перед домашними и важным гостем в ярко-красном, довольно смелом платье, позаимствованном по такому случаю в гардеробе сестры, с фижмами, узорной вышивкой по подолу и на рукавах и кружевными бантами по линии декольте, которое стягивалось шнуровкой до талии и выгодно подчеркивало приятные глазу округлости. Густые золотистые косы она искусно уложила на голове, вплела в них атласные ленты и прикрепила к затылку тонкую и легкую, словно облако мантилью того же цвета, что и платье. Глубоко вздохнув, она плавной походкой направилась к столу, где ее ожидали отец, мать и предполагаемый маркиз, но на полпути она вдруг остановилась и устремила на гостя удивленный, немигающий взор. Не понимая, что могло произойти, она огляделась в поисках кого-то еще.    
            
   - Кузина, как я рад снова видеть вас, - с хитрым прищуром в лисьих глазах к ней приближался Луис-Антонио Наварро де Перес.
 
   Пока она задавалась закономерным вопросом, куда мог деться Сент-Ферре, и растерянно улыбалась наследнику отца, тот меж тем целовал кончики ее пальцев, галантно рассыпаясь в комплиментах. 
 
   – Вы еще красивее, чем я вас запомнил. Я уверен, когда-нибудь ваши удивительные глаза и шелковистые пряди волос, которые мягкими волнами обвивают вашу хорошенькую головку, и ваша чистейшая кожа, напоминающая нежнейшие лепестки роз, будут воспеты поэтами и художниками. Хотя, - и в голосе жалкого прохиндея послышались нотки сожаления, - в этой глуши навряд ли найдутся те, кто по достоинству способны оценить такую редкостную красоту.

   - Я думаю, скоро мы узнаем ответ на ваши мольбы, - донья Вероника любезно улыбнулась Луису-Антонио и пригласила гостя занять свободное место за обеденным столом.

   Тонко выщипанные брови «щеголя из Севильи», как прозвали его Каталина и ее мать, поползли вверх от удивления:

   - Однако я заинтригован, тетушка. Не успев столь удачно выдать замуж старшую дочь, вы, донья Вероника, уже нашли суженого и для младшей?

   - Вполне возможно, - уклончиво ответила сеньора де Перес, усаживаясь за высокий стул и расправляя на коленях накрахмаленную салфетку.

   Остальные последовали ее примеру, но Каталина, заметив на столе всего четыре сервировочных прибора и понимая, что обманулась, выдержала непродолжительную паузу, пока слуги заканчивали разносить основные блюда, а затем внезапно выпалила: 

   - Элена и Диего пообещали отвезти меня в Мадрид ко двору короля Карлоса. Отец, ты позволишь мне?
 
   Дон Педро издал нечленораздельный звук и, растерянно почесав за ухом, добродушно заметил:

   - Бесценная моя, мне кажется, мы обо всем уже договорились. Тебе незачем ехать к королевскому двору.

   Каталина открыла было рот, чтобы возразить, но неожиданно на подмогу отцу подоспел Луис-Антонио. Он вальяжно откинулся на спинку стула и, жадно разглядывая аппетитные яства, приготовленные умелыми руками поварихи, в предвкушении обильной трапезы облизнул мясистые губы:

   - Дорогая кузина, ваш отец прав. Двор короля Карлоса не самое подходящее место для молодой особы вроде вас.

   - Позвольте спросить, почему? – Каталина, теряя последние остатки самообладания, начинала потихоньку заводиться. За нее, значит, все уже решили? А зря! Она не кроткая овечка, послушно идущая за поводырем. Она не позволит так с собой поступать. Ни за что на свете она не станет обрекать себя на жизнь с пожилым маркизом, которому в детстве выпало несчастье пройти через адовы муки. Она, конечно же, считала себя доброй христианкой, но далеко не мученицей. Она хотела жить и любить, быть счастливой матерью и женой, родить детей в любви с тем единственным человеком, который станет уважать ее саму, а не будет любоваться привлекательным личиком и безупречными манерами, словно ценной вещью, извлекаемой иногда из недр своей сокровищницы. 

   Но проведение, похоже, сегодня было не на ее стороне. 

   - Дело в том, что Карлосу уже недолго осталось, - нисколько не смутившись испепеляющего взгляда кузины, Луис-Антонио подцепил вилкой жирную креветку и отправил ее в рот. – При дворе все об этом говорят. 
   
   - Насколько мне известно, - расправила плечи Каталина, - король всегда страдал всякого рода расстройствами и смерть ему прочили еще с детских лет.

   - Не спорю, - кузен пребывал в отличном расположении духа. Он успел попробовать лангуста в сливочном соусе, жареного каплуна и пирога с крольчатиной, запивая каждый добрый кусок изрядной порцией хереса и все больше млея от свежей и вкусно приготовленной еды. Луис-Антонио обожал проводить время в компании красивых женщин, блистая в их обществе незаурядным умом и поразительной осведомленностью, преисполняясь в этот момент осознанием собственной значимости. Вот и сейчас он самодовольно улыбался, охотно делясь последними сплетнями мадридского двора: – У нашего короля болячек столько, что хватило бы не на одну жизнь, но уверяю вас, дорогая кузина, нынче все гораздо серьезнее. При дворе отменены многие празднества, Карлос постоянно пребывает в своих покоях и никто, кроме королевы, премьер-министра и личного духовника не вхож к нему. Единственное исключение распространяется только на любимых карликов, призванных скрашивать последние дни несчастного короля.          
   
   - Значит, решено, - твердо сказал дон Педро, как только Луис-Антонио умолк, - ты остаешься дома, дочь моя.

   - Отец, - покачала головой Каталина, - я…

   - Дорогая, - ореховые глаза доньи Вероники укоризненно посмотрели на дочь, - не спорь с отцом. Твои сомнения мы обсудим позже, - и быстро добавила дабы не накалять и без того напряженную обстановку: - Элена прислала письмо, через три дня они с Диего собираются нанести нам визит, они уже в Малаге.

   Каталина хмуро уставилась в пустую тарелку:

   - Хоть одна хорошая новость за день.

   Остальную часть ужина она провела в глубоком молчании, лишь изредка отвечая на заданные вопросы односложными фразами. В конце концов, ее оставили в покое. Отец и кузен вели оживленные разговоры о политике, возможном возобновлении войны с Францией после смерти короля Карлоса и торговых предприятиях в Новый Свет. Каталина слушала вполуха и, как только прислуга подала десерт, миндальные булочки со сливочным кремом, сахарные вафли и сладкое  вино, она извинилась и покинула столовую, вежливо пожелав всем доброй ночи.