Когда перепились, кто-то из гостей предложил крестить собаку. Все оживились, вскочили с мест, загалдели, будто только того и ждали. Кто-то втащил за передние лапы упиравшуюся дворнягу в избу. Стали напяливать на нее Костину старую матроску. Шарик изворачивался, кусался. Под общий хохот его ткнули в стакан с водкой. Потом из того же стакана отхлебнули «молодые». Хозяйку окрестили Тещей, ее нового мужа – Дедом. На кровати ничком лежал десятилетний Костька, и, спрятав голову под подушку, глотал слезы горечи и обиды. Он ничего и никого не хотел видеть. Особенно же ненавидел новоявленного отчима, которому едва исполнилось двадцать четыре. Костька знал, что мать на добрую треть старше. Рядом с ней отчим выглядел совершенно юнцом. Не нравился Костьке и его внешний вид: маленький, неказистый, с глупой ухмылкой на опухшем лице. Неожиданно для себя и для всех Костька вскочил и закричал:
-Пустите! Отпустите Шарика! – он вырвал собаку и выбежал с нею на улицу. Стояла ясная морозная новогодняя ночь. С горы видно было много огней. В глазах мальчика они сливались в одно яркое и расплывшееся пятно. Оттого, что сейчас всем должно быть весело, стало еще тоскливее. Костя чувствовал себя глубоко несчастным. «Никому, никому в целом мире я не нужен», - думал мальчик, и из его глаз на лохматую голову друга скатывались непрошеные слезы. Шарик вилял хвостом и лизал в щеку, словно, успокаивая и жалея своего хозяина.
- Костя, где ты? – позвала сестра. – Мороз-то, какой! Ко-стя! – заметив брата, обрадовалась, потянула в дом. – Успокойся, что в первый раз она замуж выходит? Он недолго у нас проживет. Вот увидишь! Пойдем! Я тебя чаем с жимолостью напою или с брусникой. Хочешь?
Татьяна была значительно старше, на нее уже заглядывались ребята. Да и было на что поглядеть. Казалось, будто сошла с картины Карла Брюллова одна из итальянских женщин: столько в ней было здоровой жизненной силы, красоты, обаяния. От матери у Татьяны были разве что густые темные волосы да чуть припухшие сочные губы. Ее чистый, открытый лоб немного портила рано появившаяся складка между бровей. Оставаясь наедине с собой, она часто и подолгу задумывалась: размышляла о себе, о брате, чаще – о матери. Не раз задавала себе вопрос, отчего она так безалаберно живет. Искала и не находила ответ. Со временем поняла, что мать просто эгоистка. Она всю жизнь жила только для себя и только настоящим, не мучаясь прошлым, не думая о будущем. Татьяна совершенно не помнила своего отца. Зато хорошо запомнила, как мать выходила замуж во второй раз. Потом появился Костька. К отчиму Таня привязалась как к родному отцу, но, к сожалению, тот скоро поняв ветреную жену, покинул семью. Тогда девочка плакала навзрыд, и позже, когда мать выходила замуж в третий раз. Мужчины сменяли один другого, и девочка к этому привыкла, но с тех пор как подрос Костя и начал все понимать, она переживала вместе с ним, хотя чувствовала все уже не так остро, как брат. Ей было жаль Костю.
Татьяна завела брата в дом, усадила возле прогоревшей печки. Метнулась в сени. Набрала крупных поленьев, и через минуту весело затрещал в печи огонь. Разомлев в тепле, Костя задремал, так и не дождавшись чая. Сестра осторожно подняла его со стула и с трудом перенесла на кровать. За окном светало. Гости частью разошлись по домам, наиболее захмелевшие спали, где придется. «Вот и новый год наступил, - подумала Татьяна, - каким он будет для нас с тобой, Костя?».
Прошло несколько месяцев. Дед в доме прижился. Он оказался попросту тунеядцем. Нигде не работал. Целыми днями пил или спал на грязном полу, а то пропадал на неделю-другую. Теща убирала в мужском общежитии. Прибегала иногда домой сготовить. Когда же у нее бывали выходные, то навещала соседей или бегала по городу с мешком. В нем она таскала дрова из сарая, продукты из магазина, белье в прачечную и из прачечной, бутылки и многое другое.
- Я с сумкой не могу, - говорила Теща, - а сюда хоть сколь войдет.
Можно было только удивляться, как эта хрупкая женщина прытко поднималась в гору со своей нелегкой ношей. Татьяна училась в местном училище на штукатура-маляра. По вечерам бегала с подружками в кино, на танцы. Дома бывать не любила. Однажды услышала, как одна соседка говорила другой: «Какой он ей муж? Таньке по возрасту подстать». Тогда она перебралась в общежитие и теперь мечтала поскорее окончить училище и уехать куда-нибудь подальше от Бодайбо. Костька учился в четвертом классе и порою не знал, куда деваться. Собственно, обижать его никто не обижал: отчим не замечал, а мать по-своему любила, но мальчик все равно страдал. Его тяготило, что в доме не было тепла и уюта. Пьянки, ругань матери с отчимом, сцены ревности – все это рвало Костино сердце на части. Иногда, смахивая набегавшие слезы рукавом, хватал учебники в охапку и убегал к соседям, которые жили через стенку. Соседей Костя любил. Тетя Лина, средних лет женщина, жила с дочкой - десятиклассницей. Вечерами занималась шитьем или стряпней. Наташа учила уроки, чаще читала какую-нибудь интересную книгу. Они всегда радовались Костиному приходу. Усаживали гостя за стол. Доставали все самое вкусное. Наташа наливала чай, пододвигала вазочку с конфетами. Тетя Лина отрезала большой кусок от круглого торта «Бурундук», который сама выпекала. В этой семье Костя забывал обиды и поверял женщинам свои маленькие тайны.
- Я вырасту, тоже буду ЛЭП прокладывать, как ваш дядя Володя, - говорил Костя.
Дядя Володя был Костиным идеалом. Мальчик во всем старался подражать ему. Даже походку выработал точно такую же: легкую, спортивную.
- Мама, давай Костю к себе заберем, ведь он и так наш, - смеялась Наташа. – Правда, Сибиряк?
Сибиряком она иногда называла его в шутку. Прошлой зимой кололи по-соседству поросенка. Мужчины подставляли кружки, и пили горячую кровь. Подошел и Костька. Выпил полную, утерся тыльной стороной ладони, как делали другие мужчины, а вечером пришлось вызывать «скорую».
- Неужели тебе приятно было пить? - спрашивала его после Наташа.
- Противно.
- Так зачем пил?
- Я же сибиряк!
После чая все занимались своими делами. Костя, прикусив нижнюю губу, старательно учил уроки. В школе его хвалили. Вообще Костька рос трудолюбивым, добрым и отзывчивым мальчиком. Он пошел в отца и характером, и внешностью. Со временем Костя обещал быть складным и волевым парнем. Уже сейчас в этом рослом, худощавом пареньке проглядывали выдержка, упорство, стойкость, а умные серые глаза были не по-детски серьезны. К соседям часто забегала и мать. Просто так, посидеть, поболтать. Говорила она быстро и взахлеб. Одевалась странно. Одежда на ней болталась, как будто с чужого плеча. Она не обращала внимания на размер и рост: покупала то, что подходило по цене, да чтобы не маркое было.
- Чего это ты, Лидия, снова вырядилась? – спрашивала соседка.
- А, – отмахивалась та рукой, - никто не снимет!
- Так и новое не оденет.
- Мне не замуж выходить, - отрезала Теща. – Куда наряжаться? Собакам сено косить? Дай чего-нибудь поесть да в магазин побегу. Эта срамота лежит посреди избы. Все ухайдокал с приятелями. Уходила – пол выпластала, вернулась – грязь. Выгоню, однако.
- Давно пора, - поддержала Лина, - зачем он тебе нужен?
- Так ведь мужик в доме всегда нужен.
- Ну, тогда давай, таскай ему все на горбе, может, ноги раньше времени вытянешь.
Не одна знакомая советовала прогнать тунеядца. Теща соглашалась, но так и не выгоняла. Дед окончательно спился. Ходил на свадьбы, на поминки (где только подавали), требовал деньги у жены. Костя все реже бывал по вечерам дома. После школы сразу же шел к соседям. Рисовал, что-нибудь мастерил, учил уроки, читал книги, которые ему давала Наташа. Школьных товарищей Костя водить домой стеснялся. Ему стыдно было за отчима и еще больше за мать, потому что живет с таким человеком. Как-то прибежала к соседям Лидия, да прямо с порога бухнула:
- А мой Константин влюбился в Наталью. Уж и дома бывать перестал. А как дома, только и слышу: «Наташа, да Наташа».
Костя покраснел, собрал учебники и ни слова не говоря, ушел.
- Зачем Вы так, тетя Лида? – упрекнула Наташа.
- Ты, Наталья, девка хорошая, будешь моей снохой.
-Вечно ты с глупостями, - вмешалась Наташина мать. – Ходил Костя к нам, тебе что, плохо было?
- Да что вы, шуток не понимаете? Ходил и будет ходить. Чего он не слыхал? Про любовь? Дома вон как на шахматной доске: что ни шаг, то мат. Трехэтажные слышит.
- Нашла чем хвастать. И откуда у таких матерей умные дети берутся? Уйди с глаз!
Лина и не подозревала, что все самое хорошее, что было в Тане и Косте, заложено и развито ее семьей и школой. Все, что дети видели дома, вызывало в их душах протест, стыд, отвращение.
Проходил день за днем, а Костя больше не приходил к соседям. Весной окончила училище Татьяна. Вместе с подругой уехала в Амурскую область. Еще через месяц проводили в Иркутск Наташу. Косте мать достала путевку в лагерь. При встрече женщины обменивались новостями.
- Что Наталья пишет? – спрашивала одна.
- Волнуется, конкурс в институт большой, а твоя Татьяна?
- Не пишет.
- Ты бы узнала у родителей подруги, вдруг случилось что? Все-таки в чужом краю.
- А что с ней случится? Разве родит кого.
От Кости приходили короткие, торопливые письма. «Ловили рыбу. Купались. Ходили на Нерпинку».
Наконец, пришло письмо и от Татьяны. Она писала, что выходит замуж за хорошего парня. Просила мать приехать на свадьбу. Мать ответила:
- Твое дело. Как постелешь, так и поспишь.
Вот и все. Ни поздравлений, ни пожеланий. На свадьбу не поехала.
В конце лета приехал Наташин отец. Привез Косте из тайги медвежонка. То-то радости было. Смотреть на подарок сбежалась вся детвора с улицы. Мужчина и мальчик тянулись друг к другу. Одному недоставало сына, другому – еще больше отца. Чему отец не мог учить дочь, он учил Костю: пилить и рубить дрова, держать паяльник, обучал приемам самбо и вождению машины.
- Настоящий мужчина должен знать и уметь многое, - любил говорить дядя Володя. И Костя учился всему с увлечением. Их связывала давняя дружба: походы в тайгу за грибами на жареху, как здесь говорили, осенью – за брусникой, весенние вылазки за багульником, катания на моторке по Витиму. Им было о чем поговорить. Вместе исходили и изъездили все вокруг, и Костя твердо знал, что нет на земле места лучше и краше, чем его край.
Татьянина жизнь складывалась поначалу удачно. Муж ей и в самом деле попался хороший. Спокойный, внимательный, непьющий, работящий. Тоже строитель. Они и познакомились на работе. Когда поженились, выделили им двухкомнатную квартиру в новом доме. Выросший в детдоме Анатолий мечтал о большой и дружной семье. Он учился заочно в индустриальном институте. Туда же собиралась поступать и Татьяна.
С работой ей тоже повезло: попала в дружный коллектив. Женщины из бригады не только помогали советами в работе, но и учили молодую хозяйку премудростям семейной жизни.
Заводить ли ребенка? На эту тему разногласий с мужем не было.
К сожалению, не бывает полного счастья. А если и бывает, то недолго. Как-то уже в самом конце зимы, субботним вечером, возвращались супруги из кино. Шли по обочине, говорили о фильме, о своем будущем ребенке, который должен был скоро родиться, любовались звездами. И вдруг выскочила из-за поворота машина, ослепила фарами.
- Пьяный за рулем, - подумал Анатолий, - заметив неровный ход машины. Он едва успел оттолкнуть жену в сугроб. Машина сшибла его и скрылась в темноте. На Татьянин крик прибежали люди. В больницу их доставили на попутке. В дороге Анатолия тошнило, он терял сознание. В эту ночь преждевременно родилась Юлька. Семимесячная девочка была очень слаба. Мать тоже чувствовала себя неважно. Татьяну выписали через неделю. Анатолий еще долго лежал в больнице, перенес несколько операций. Исхудал, на нет. Остались кожа, да кости. Хорошо, хоть коллектив не оставил в беде. По очереди ходили в больницу, носили передачи, поддерживали, как могли. Когда Анатолий пошел на поправку, дочка уже научилась сидеть в подушках. Деньги в семье были на исходе. Оставалось из накопленных сбережений совсем немного. Надо было что-то решать. И Татьяна решила выйти на работу, а дочку отвезти к матери. Другого выхода она не видела: для яселек девочка слишком мала, а няню для детей постарше и то не найти. Муж не возражал, ему самому нужна была сиделка.
Приехала Татьяна к матери без телеграммы. Мать возилась у плиты. Увидела свою Таньку, охнула, всплеснула руками: «Танька, ты?» В тот же день соседи узнали, что Юленька останется у бабушки. Татьяна побыла дома два дня, наказала матери, что и как, прощаясь, попросила:
- Мама, береги Юленьку. Я скоро за ней приеду.
- У меня, как сыр в масле будет кататься, - заверила та.
На следующий день, после Татьяниного отъезда пришла Теща с внучкой к соседям. Устроила девочку на паласе, сама уселась на диван.
- Всю ночь сегодня бабке спать не давала. Ну, горластая!. И дед не выспался. Ворчит на меня. Зачем взяла?
Маленькая Юлька хлопала пушистыми ресницами и грызла кулачок.
- Решила я, Лина, увезти ее в Мамакан, в детприемник. Там ей хорошо будет.
- Скоро ты все решаешь, - заметила соседка, откладывая в сторону шитье.
- Вовремя накормят, постирают, уложат, - продолжала Теща, а я буду ездить навещать. Долго, что ли? Через Витим переехал на водном трамвае и там.
- Смотрю я на тебя. Хорошо живешь. Никаких забот.
- Плохо, что ль?
- Нет, тебе не плохо. Ты что думала, когда ребенка брала? Что это тебе кошка? Сегодня взяла – завтра выгнала. Да и с кошкой так не обращаются. Не понимаю, как Татьяна тебе ребенка доверила?
- Ей деваться некуда. Мне тоже не резон. Я работаю. Придется няньку нанимать, коляску покупать. Много денег надо, - и Теща глубокомысленно покачала головой.
- Конечно, Деду не на что будет водку жрать. Вези. Ты правильно решила. Бабушка!
После ухода Тещи соседка еще долго не могла успокоиться. За стеной плакал Костька.
- Не отдам Юленьку! Слышишь, не отдам! – доносилось оттуда. – Я все Таньке напишу и сам от тебя уеду.
Правдами и неправдами Теща все-таки устроила ребенка в детприемник. Прошел месяц. От Татьяны пришло уже шесть писем. В каждом тревога за дочь. А теперь в телеграмме просила срочно сообщить, почему мать не пишет. Надо было поехать в Мамакан и узнать обо всем, да и Костя замучил просьбами. А ехать Лидии не хотелось. Знала, что потребуют в детприемнике обещанную справку об отказе родителей от ребенка. А где ее взять? Решила сказать, что не прислали еще. Поездкой Теща осталась довольна. В дороге любовалась тайгой, причудливыми формами скалистых берегов. Девочку она нашла здоровой, чистенькой. Одно не понравилось: к бабушке не идет.
- Я ведь ей куклу красивую купила, - жаловалась она соседям, - а еще говорят о каком-то чувстве родственной крови. Не верю я в это.
Теперь только и разговоров было у Тещи, что о неблагодарной внучке. Жаловалась в очередях незнакомым людям, что бросили на нее ребенка. Канитель одна. Новости и слухи быстро растекаются по неведомым каналам. О том, что у Тещи есть «лишний» ребенок вскоре узнали бездетные супруги.
Как-то вечером, когда Теща, Дед и Костя ужинали, в дверь постучали.
- Войдите! - Дожевывая кусок хлеба, крикнула Теща,
На пороге появились мужчина и женщина. Поздоровались, назвали себя.
- Нам сказала, что здесь живут Звонковы, - начал мужчина.
- Правильно вам сказали, - прервала его Теща, - а чего надо?
- Мы по поводу ребенка. Видите ли, своих детей у нас нет, к сожалению. Вот мы и хотим усыновить или удочерить какого-нибудь маленького. Чем меньше, тем лучше. Нам сказали, что у вас маленькая девочка. Так мы хотим на нее взглянуть и обо всем договориться.
Все это время, пока говорил мужчина, Костя неотрывно смотрел на него, забыв прикрыть рот. До его сознания медленно доходило происходящее.
- А чего на нее глядеть? Лошадь что ли? Ребенок как ребенок. Будете брать, так берите. Я согласна, - выпалила Теща.
- Мы слышали, что у ребенка есть родители, - вежливо возразил мужчина. – Нам нужен их отказ по всей форме, чтобы потом никаких претензий.
- А что родители? – хмыкнула в нос Теща. – Они и содержать ее не могут. Отец Юлькин теперь калека, а Танька, дочка моя, молодая, дура еще. Ну, поплачет за ребенком, конечно. Только не станет она с калекой жить. Выйдет за другого замуж. Родит еще.
- И все-таки напишите дочке. Мы будем ждать. Всего доброго, - и супруги ушли, оставив свой адрес.
В этот вечер долго не ложились спать соседи: растревожил их Костя новым безрассудным решением матери. «Надо сообщить Татьяне, - решили они, - а еще помочь ей деньгами».
- Завтра поговорю с Лидией, ох, поговорю, - потянувшись, пообещал муж.
- Оставь ее, Володя, - устало вздохнула Лина. – Верно говорят в народе, если ума нет к двадцати годам, его и не будет.
На переговоры Татьяна шла, не разбирая дороги. В голову лезли мысли одна ужаснее другой. Услышала в трубке голос соседки и вовсе перепугалась. Тетя Лина просила срочно приехать, зачем так и не сказала, только успокоила, что все живы и здоровы. За дорогу в Бодайбо Татьяна передумала все. Но ей и в голову не могло прийти, что мать так жестоко хочет устроить ее судьбу. От аэропорта до дома всю дорогу бежала, а у двери нерешительно остановилась. Осторожно приоткрыла ее, позвала: «Мама! Костя!». Никто не ответил. Заглянула в спальню. Знакомая картина: на кровати спал пьяный отчим. Мать Таня нашла на работе.
- Ты откуда? Удивилась та, поправляя на голове косынку. – А я как раз тебя вспоминала. Легка на помине.
- Где Юленька, мама, что с ней?
- С Юлькой-то? А ничего. Хорошо. Жива.
- Я так за ней соскучилась! Где она?
- Так я не поняла, - не ответив на вопрос, начала мать, - чего ты приехала, случилось что?
- Мне кажется, у вас что-то случилось. Я начинаю беспокоиться, почему ты не говоришь, где мой ребенок?
- Сядь, Танька, и не трещи. Никто не съел твоего ребенка. Жива и здорова, в детприемнике она.
- Что? Что ты сказала? – изумилась Татьяна, - да как ты могла? Чувствовало мое сердце… Спасибо, что не выбросила. Ох, и дура же я!
- Вот и я говорю, что дура, - то ли не поняв ее душевного состояния, то ли решив до конца добить, подхватила Теща. – Ну, подумай, зачем тебе сейчас ребенок? По рукам свяжет.
- И как ты нас с Костей по приютам не распихала? – и Татьяна с отвращением посмотрела на мать.
- Чего там обо мне толковать? О тебе речь. Тут люди подворачиваются интеллигентные, материально обеспеченные. Хоть сегодня возьмут твою Юльку. Им нужен только отказ от ребенка.
- Ты что? Совсем с ума сошла? Как у тебя язык поворачивается такое говорить? Бедная моя Юленька. Сокровище мое. Нет, ты не мать. Ты… ты чудовище. Ненавижу, - схватившись обеими руками за голову, Татьяна выбежала на улицу.
Молодая женщина вся в слезах бежала к причалу, не обращая внимания на прохожих. Теперь она понимала, для чего нужен был ее приезд. Забрать скорее ребенка и уехать отсюда навсегда. Пробегая мимо школы, вдруг вспомнила о брате. Как, должно быть ему трудно здесь. Надо забрать его к себе. Придя к такому решению, Татьяна немного успокоилась и перешла на шаг. «И чего это я так распустилась, - ругала она себя. – Слава Богу, что пока ничего не случилось, и скоро будем все вместе. Окончательно успокоилась, когда взяла дочку на руки. Девочка подросла, поправилась. Вернувшись с ней в город, Татьяна не пошла к матери. Решила заночевать у соседей, а утром лететь.
- Все, тетя Лина, разругалась я с матерью окончательно, - после приветствия сказала она. – Видеть ее не хочу. Мы с Юленькой у вас останемся на ночь. Пустите?
- О чем ты говоришь, Танюша. Мы рады вам. Проходите. Юленька как поправилась.
- Да, она окрепла. Спасибо добрым людям. Может быть и лучше, что мать отдавала ее в детприемник. Спасибо и Вам, что вызвали меня. Как вы тут живете?
- У нас все хорошо, - захлопотала тетя Лина, собирая на стол. – Муж на днях снова в тайгу уезжает. Одна останусь. Наташа учится в Иркутске на врача. Похудела. Вот как ты. Вы как?
- Анатолию путевку на работе в санаторий дали. Живу ничего. Работаю. С Вами хочу посоветоваться. Решила Костю к нам забрать. Как Вы на это смотрите?
- С Костей говорила?
- Нет. Я его еще не видела.
- Ну, что же, сейчас позовем, - и тетя Лина постучала ложкой о стенку.
- Тетя Лина, пока Кости нет, скажите, как бы Вы поступили на моем месте.
- Забрала бы. Мальчик чувствительный, тонкий. Сломают его. Нельзя оставлять. Он тебе и по дому поможет, и с девочкой. Ты ведь роднее всех ему. Всегда водилась с ним, с пеленок вынянчила. Да, никогда я не лезла в вашу жизнь, а теперь сожалею. Хороший был у Кости отец. Остановить бы тогда Лидию от гуляний. Все неудобно было вмешиваться. Чужая семья. Думала, сами разберутся. Не разобрались. Вот так. Костя идет, пойду встречу.
- Звали, тетя Лина? – заглянул в прихожую Костя.
- Звала. Сюрприз тебя ждет. Угадай!
Костя дурашливо потянул носом: - Чужим духом пахнет. Наташа приехала!
- А меня не ждешь? – вышла из другой комнаты Татьяна.
- Танька!!!
- Ну, пусти, свалишь. Вон какой вымахал, - и Татьяна потаскала Костю за чуб.
-Юленька здесь! – еще больше обрадовался Костя. – Таня, ты, наверное, уже все знаешь. Возьми меня с собой.
- Об этом как раз и думаю. Тебе не жаль мать оставлять? – спросила на всякий случай Татьяна.
- Она же не больная и потом ей никто не нужен, кроме этого тунеядца, - и Костя вопросительно посмотрел на сестру.
-Хорошо, собирайся. Завтра улетаем, с документами потом все утрясем. Учебники не забудь. Да матери сам скажи.
На следующий день они улетели. Провожали их соседи. Перед самой посадкой тетя Лина сунула Татьяне в руку сверток с деньгами.
- Не потеряй!
- Что это?
- Дома посмотришь. Это Юленьке и Косте. И учти, назад не принимается.
- Спасибо, - поблагодарила Татьяна. Мы с Костей будем вам писать, и вы нас не забывайте, – и немного поколебавшись, добавила:
- Если трудно будет матери, почувствует, что нуждается в нас, сообщите. Хорошо?
Через несколько минут самолет взмыл в воздух и скрылся за Саянскими горами.
Над тайгой поднималось яркое солнце. День обещал быть чудесным.