Подарок для " Эхо Москвы"
Стремный какой-то день выдался сегодня, мутный, серый, непонятный. Развеселил, конечно, Кадыров своими заскоками и шугаловым сявок, но предсказуемая реакция дристунов не давала никакой возможности поразвлечься, заранее было ясно, кто, поименно, и в каких выражениях поднимет скулеж в " Твиттере" и " Фейсбуке", вот это повторение повторенного тысячи раз вызывало легкие спазмы тошноты, но я вовремя сбегал посрать, чутка блеванул и - обошлось. Хреновы несогласные не сломали хрупкое согласие в моей душе, а Первый канал я предусмотрительно не включал, там не поможет ничего, там только один выход - разбежаться и вмазаться башкой в стену просто от одних рож ведущих, полупокеров евреистых, я вообще решил быть хитрым и умным. Для начала подвернул штанину на правой ноге до колена. Просто от хитрости. Но вот с умом произошла заминка. Я даже постучал пальцем по голове, таким нехитрым сонаром выискивая свой мозг. Хрен. Ничего не слышно. Придется занять. У кого бы ? Может, зарегистрироваться в социальной сети " ВКонтакте", поискать мозг там, вдруг, кто обронил, лежит он такой скромненько в уголке страницы, скучает, ждет свою Надю Толоконникову, что подпрыгает и возьмет мозг к себе, попользует денек, устанет и подарит Бароновой. Но та не возьмет. От хитрости и ума не возьмет. В Живой Журнал страшно возвращаться, честно, кто их знает, возьмут и подсунут мозг нетрадиционный, удивляйся потом невесть откуда взявшимся платьишкам и юбочкам, которые так хочется надеть. Жууууть. Да, интернет тут не помощник, надо радио включать, искать мозг там.
Мозг был. Седастый и бурундулястый, многошебуршащий и конкретно-неебический, арбидолистый мозг какого-то левого мужика, Дымарского, вроде. Я вперся в его покряхтыванье на три минуты, покачал скорбно головой и решил подогнать гаду историю. Как оно было на самом деле.
Соцкий причмокисто свиристел носом, тайными напевами зомбируя курсантов школы Абвера, сидящих за колченогими партами, раскачивающимися пружинами из стороны в сторону. Мы с Кротовым не поддавались зомбированию, оттого нас и выгнали из РСХА, направили на уборку брюквы в подмюнхенские крестьянские хозяйства, но поскольку был январь сорок пятого и брюквы не было, засунули на мызу в неприметном сосновом лесу, затерявшемся в Швейцарских Альпах. В первый же день пребывания в школе мы раскопали в подвале архив генерал-фельдмаршала Суворова, брошенный вместе с сотней раненых русских гренадеров на предмостье Чертового моста. Раненые благополучно скончались от переохлаждения и грусти, архив же сенбернары оттащили в подвал и закопали до лучших времен, когда гуманность и человеколюбие восторжествуют повсеместно в Швейцарии, от западных кантонов до приезжих гандонов с руками в крови, закопали да и забыли. Если б не мы с Кротовым так он и лежал бы, как свобода и демократия в современной России, вроде, была где-то, вроде, лежит где-то, но искать неохота, ну на х...й. Архив был настоящим, не это фуфло, втюхиваемое историками, " Наука побеждать", написанная Денисом Давыдовым на спор с Бурцевым. Давыдов выиграл, а Бурцев убыл, бля, в Париж и написал фундаментальный труд " Осиновый кол вам, большевики", подарил его нарочно Нарочницкой и Парвусу одновременно, чем и развязал февральский кризис следующего года, гениально предсказанный Белковским. Но это я немного отвлекся.
Первая же строчка рукописи Суворова повергла Кротова в диабетический трепет, он вцепился в переплет и, сося чупа-чупс, прочел вслух простые, но оттого не менее великие слова :
- Побеждают не числом, а количеством.
- Это надобно обдумать, - я поднял указательный палец и задумался, но потом вспомнил, что до восемнадцатого года есть еще время и думать сейчас преждевременно. Зачем думать, если можно не думать, точнее, можно думать раз в два года и не чаще, но больше, много так взять и подумать, минуты полторы, и сказать такое, что все просто оху...т, хотя, нет, неверно, оху...т все сейчас, когда думать проеждевременно, а там другой эпитет будет, сложносочиненный, гибридный, эвакуативно-окончательный.
Громко топая сапогами в подвал спустился Гашек, курсант-чех, сел на табуретку и уставился на Кротова. Я сразу заметил непорядок, нахмурился и сказал :
- Не так сели.
Гашек разинул рот и смешался. Кротов вякнул что-то невнятное, но я был неумолим.
- Кротов - первый зам.
Раздался дикий крик.
- Зом !
В подвал влетел окровавленный Маню с отстреленным хером, пробежал мимо нас, по-ходу, перепутал подвалы. Развернулся и выбежал обратно. Мы проводили его понимающими взглядами. Гашек сел на каминную полку, а я удовлетворенно велел Кротову читать дальше.
- Гильза - вещь умная, но лопата - нужнее.
- Какая глубокая мысль ! - Гашек свалился с каминной полки и сломал ногу. Мы отнесли его в госпиталь, незаметно вернулись в подвал и увидели мордатого мужика в полосатой одежде каторжника, штудирующего труды генерал-фельдмаршала, торопливо листающего бесценный манускрипт, впитывающего каждую строчку. Он повернулся на наши шаги, замер, заулыбался.
- Кто из вас Валерия ?
Странный вопрос странного мужика. Кротов - это Кротов. Кто, на хрен, помнит, как его звали ? А мне больше имя Алиса нравится, не знаю, зачем Набоков выдумал какую-то Долорес. Ну и имечко - Долорес. Хотя, лучше Долорес, чем жирная лошадь с хохляцким выговором и опойной рожей. Бля, о чем я, какая Алиса, какая Долорес.
- А тебе зачем ? - Хитро спросил Кротов.
- За надом, - хихикнул странный мужик. - Люблю иметь дела с калом.
Я отобрал у него рукопись и потянул Кротова за рукав. Он, может, и любит, но мы нет, оттого и вступили в Абвер. Оставив мужика в подвале, мы побежали на занятия по радиоделу к гауптману Соцкому, я с этого и начал историю. А поскольку, как с коммунистами, некайфово мне - на этом и закончу историю говенную, написанную в отместку за Олю Бычкову, безропотную жертву скудоумия главного редактора, в рот его чих-пых.